Тот, кто меня купил (СИ) - Ночь Ева. Страница 38

— Игорь, — прошу я водителя. — Отвези нас на Матросскую.

Кивок в ответ.

— Это куда? — обеспокоено поворачивается Тая.

— Увидишь, — включаю властного тирана. — Тебе понравится.

40. Тая

Он мог погибнуть сегодня. И это не давало мне покоя. Я ни о чём другом думать не могла. В голову будто гвоздь кто вбил — огромный и ржавый, уродливый и кривой. А Эдгар спокоен, словно ничего не случилось.

Меня нервировали Игорь и безопасники. Хотелось поговорить с мужем, и я знала, что смогу, когда окажемся наедине. При чужих не хотелось даже светской беседы о погоде затевать. Поэтому я мучилась.

Никогда не думала, что простое обследование выпивает столько сил. Я здорова, но он настоял. Всё из-за моего падения вчера. А ещё он сказал, что я могу быть беременна. Я не ответила ему. Услышала. Но не стала ни ахать, ни радоваться.

На меня упал фатум. Если суждено, то это судьба. Если нет, я не покажу, что огорчилась. Умом я понимаю: ребёнок — это ответственность. А он дал понять, что отберёт у меня малыша, потому что сильнее и богаче. Я не могу этого допустить, поэтому должна просчитать все возможные варианты. На всякий случай.

Мне казалось, что Матросская — это где-то очень далеко. На окраине. На самом деле, это почти центр. Только не самый-самый, а немного в стороне, по самой линии, где прячутся старые постройки и веет древней эпохой. Я влюбилась в это место с первого взгляда. Вот же: сто раз проходила и проезжала рядом и никогда не замечала.

Как трезубец, высятся три современные высотки. Элитные. Их как раз видно издалека. В этом районе почти тихо. Рядом — река течёт и парк огромный раскинулся. Он выглядит странно. В нём старина мешается с новизной. Старые необхватные дубы шелестят листочками над новенькими лавочками.

А больше всего мне понравились фонари — словно только из мастерской или магазина. Или где их делают? На заводике? Чёрные блестящие с коваными завитками и белоснежными шариками-плафонами. Интересно: вечером они светятся одинаково или разноцветно?

Я ни о чём не спрашиваю. Разглядываю лишь, приклеившись к окну. Может, это и некрасиво — такое пристальное внимание. Наверное, я похожа на провинциальную простушку, но мне всё равно. Я наслаждаюсь, а что подумают обо мне — не важно.

Подземная парковка. Игорь глушит мотор. Приехали. Теперь я не могу самостоятельно выскочить из машины: дверь заблокирована. И я вижу улыбку удовлетворения на лице мужа. Это его приказ. Ему не понравилось, что я выбежала, когда пыталась найти его.

Эдгар подаёт знак — и открывает дверцу. Протягивает руку. Я вкладываю ладонь. Меня бьёт током. Он волнует меня. Я втягиваю его запах и сглатываю ком в горле.

Дальше мы идём сами, но охранники всё равно плетутся сзади. Видимо, такой у них приказ.

— Что это, Эдгар? — нарушаю я молчание. На меня давит великолепие современного здания. Страшно входить. Может, я бы и не вошла, но Эдгар — моя путеводная нить. Держит крепко за руку и ведёт за собой. Уверенно.

— Скоро увидишь, — у него лицо деда Мороза.

— Ты здесь живёшь, да? — догадываюсь я. Он же где-то обитал до того момента, как женился на мне. Но если здесь его квартира, значит он сумасшедше богат.

Эдгар не отвечает. Да и так всё понятно. Он прячет усмешку. Как же, наверное, он смеялся в душе, когда я предлагала вчера сменить квартиру на более скромную. По всей видимости, наша квартира для него — почти дно. Раз он жил здесь.

Наверное, он хотел поразить меня роскошью. А я почему-то чувствовала лишь унижение. Поэтому я прошлась по апартаментам вслед за Эдгаром и не смогла выдавить из себя восторгов.

Здесь действительно было прекрасно. Слишком мужская квартира, но удобная и стильная. Дизайнеры потрудились на славу, создавая эту полумрачность из холодных сине-голубых тонов. Ему под стать. Жаль, нет ледяных статуй по углам. А то б они как раз добавили и подчеркнули нужный колорит.

— Мы переедем сюда скоро. Ты была права. Твоя квартира нам не подходит.

Он не спрашивал. Ставил меня перед фактом. Я боялась заикаться про детей. Казалось, спрошу — и он разозлится. Передумает. Да он и не давал мне слово, что заберёт малышей. Всё зыбко и болтается на тоненькой ниточке. И только ему решать — перерезать её или заменить на прочный канат.

Сейчас он снова был тем самым Гинцем — чужим и далёким, как несколько долгих дней назад. Может, авария тому виной, а может, клиника, опустошившая меня до дна.

— Тебе не нравится, — сжимает он губы, словно я кровно обидела его, не высказав восторги.

— Дай мне привыкнуть, — мягко прошу я. — Ты же знаешь: я должна адаптироваться. И тогда всё станет на свои места. Слишком быстро всё меняется. Я только начала обживать новое жильё, как ты меня из него выдёргиваешь. Это не упрёк. Всего лишь правда.

— Хорошо, — глаза у него холодные и лицо непроницаемое. — И можешь забрать сюда свои ужасные цветы.

— Это большая жертва с твоей стороны, — я очень серьёзна, но он всё равно смотрит на меня с подозрением. Ищет следы поддёвки, которой почти нет. Ну, почти. Да. — Я ценю твою доброту, Эдгар.

— Правильно. Цени, — великодушно разрешает он и делает опасный шаг на сближение. — Меня ведь есть за что ценить, правда?

Сарказм. Обиделся. Ну, ладно.

— Есть, — я честна, потому что в нём много хороших качеств. Завалены они лишь всяким ненужным хламом. Сложный человек, похожий на ребус. Головоломку с пропущенными звеньями. Кто этого не знает — свихнёт мозги, но так никогда и не сможет распутать все многоступенчатые ходы личности Эдварда Гинца.

— Я хочу в душ. После клиники. Если можно.

Он выдыхает рвано. Я чувствую: хочет меня. И это моя маленькая тайна, мой маленький триумф: я немножечко владею им, занимаю его, забавляю. И, может, поэтому всё ещё с ним. Хотя, да. Я помню. Ещё впереди какой-то бал, где мне нужно сыграть самую главную роль. Но сейчас он мой. Опасный и возбуждённый.

— Я тоже хочу, — слишком громко и многозначительно звучит его «хочу». — В душ, — уточняет, но я по глазам вижу, чем всё закончится. — Хочу помочь тебе.

Пусть так. Это игра на двоих. И у него нет шанса устоять. Как и у меня.

Ванная сине-голубая. В тон всего дизайна. Огромная. Сияет.

— Это джакузи. Тебе понравится.

Он уверен. И точно знает, что для меня это впервые.

Пока набирается вода, я раздеваюсь, не стесняясь. Откуда черпается уверенность — не знаю. Может, потому что он возбуждён. И моё тело — единственное, что сейчас манит его.

— Я сдала экзамен на «отлично», — проверяю. Он не спросил. Не поинтересовался. Возможно, ему было не до того. Но и потом не вспомнил. Значит ему всё равно? Он ведь так помогал мне, просиживал вечерами над скучными книгами и вопросами. И вот — полное равнодушие.

Эдгар моргнул. Я вижу, как он пытается оторвать взгляд от моей груди. Ему это удаётся.

— Я знаю, — смотрит мне в глаза.- Я позвонил и поинтересовался.

И как-то мне становится тускло. Значит ли это, что моя оценка — липовая?.. Может, всё дело в том, что он заплатил? А потом поинтересовался, всё ли прошло, как надо? Я не смогу задать ему эти вопросы. Но на лице моём, наверное, сменяется целая гамма чувств.

— Эй, жена, — хватает он пальцами мой подбородок и удерживает взгляд. — Я всего лишь беспокоился. Не более.

— Надеюсь, это стоило того, чтобы услышать оценку по телефону, а не от меня лично. И жаль, что ты не позвонил мне. Ни после экзамена, ни потом. Кажется, тебе приятнее общаться с кем угодно, но не со мной.

— Ты скандалишь? — опасно сверкают его глаза.

— Нет, — сдуваюсь я и переступаю с ноги на ногу: кафельный пол холодит. Да и вообще в этом царстве Снежного Короля слишком холодно даже летом. — Можно я погреюсь в воде?

Он поворачивается ко мне спиной. Чёткие мышцы. Великолепные ягодицы. Я хочу прикоснуться к ним, но не буду. Он садится первым и приглашает меня жестом. Я устраиваюсь спиной к его груди. Между раздвинутых ног. Он возбуждён, но ничего не делает. Гладит слегка меня по плечам. И я расслабляюсь под этими завораживающими успокаивающими пассами.