Аратта. Книга 5. Зимняя жертва. Страница 8
– А, ты набрался смелости и все-таки переплыл к нему, грозный котенок, – засмеялась Янди. – Может, ты не так уж бестолков!
Узнав девушку, Рыкун лишь зевнул, обнажив длинные клыки, и вновь уложил мощную голову на лапы.
Янди повернулась и направилась обратно. Рассчитывать на подмогу мохнача пока не приходилось…
«Мне нужна подмога? – поймала она себя на непривычной мысли. – Я что, боюсь этого ветхого, еле живого сакона? Я могу убить его в любой миг, если пожелаю…» Нет, не старика она боится, но чего же? Прошлого? Мести богов?
Девушка тряхнула головой. Прочь, страх! Она справится, как всегда.
Когда Янди вернулась в святилище, там царила полная тишина. Лишь столп огня бесшумно плясал, отбрасывая причудливые тени и покачиваясь, как танцующая змея, каких Янди видела в святилище Найи.
«Почему так тихо? – вдруг встревожилась девушка. – Прежде пламя гудело… И ветра нет, а огонь колышется…»
И будто в ответ на ее мысли, возле выгоревшей в скале ямы, в которой плясал столп огня, послышалось монотонное, подвывающее пение. Янди бросило в жар – это было саконское заклинание над клинком. Много лет назад ей приходилось часто слышать подобные песни – в священной кузнице, где ее названый отец и братья творили оружие. Саконы называли себя Братьями Огня – так и переводилось название их народа. Люди говорили, они могут вить из пламени веревки и плести сети, оживлять огонь и заставлять его повиноваться своей воле.
«Неужели действительно он? Тогда он, несомненно, узнал меня… Конечно узнал, – крутилось в голове Янди. – Как может быть иначе?! Он слеп, но слышал мой голос. А огонь нашептывает ему правду, которую хотелось бы скрыть…»
Вот и отшельник: стоит перед пламенем и поет, протянув к нему руки. Стоит так близко, что любой другой уже отшатнулся бы – но не сакон…
Что он затевает? Хочет скормить ее вечному пламени? «Саконы – лишь искры Великого Огня, – припомнился ей старинный рассказ. – Они сотворены из этих искр – вылетают из горна божественного Кузнеца и гаснут…»
Рука Янди сама собой потянулась к ножу и бесшумно извлекла его из ножен…
– Давай, давай, – насмешливо, без малейшей тени страха проговорил слепец. – Убей своего названого отца!
– Каждый день возносил я моления Брату-Огню! И вот ты здесь…
– Чем ты грозишь мне? – прошипела Янди. – Уж не смертью ли?
– Не тебе ли знать, что пламя бессмертно?
Янди вложила клинок в ножны и отступила на шаг:
– Значит, я не ошиблась. Это в самом деле ты. Что ты делаешь здесь, старик? Чего ты от меня хочешь?
Отшельник опустил руки и обратил к ней слепые бельма на жуткой храмовой маске.
– За что ты погубила мой род? – заговорил он тихо. – Какое зло мы причинили тебе? Разве я не дал тебе кров и защиту, поддавшись на уговоры найин? Разве мои сыновья не были тебе верными братьями? Где они теперь? Пламя открыло мне их пути, и я пошел следом. Здесь, в этом священном месте, я узнал, что дальше идти некуда и незачем, – они мертвы…
– Нет, – ответила девушка. – Двое и впрямь сложили головы. Но я не виновата в их смерти!
– Ты сманила их на верную гибель!
– Они сами решили уйти со мной, – возразила Янди. – Я никого не приневолила!
Несколько мгновений они молчали. Потом слепец тихо произнес:
– Ты сказала, двое?
– Так и есть. Думаю, твой старший сын жив и предан Брату-Огню. Мне неведомо, где он сейчас, – мы давно расстались. Однако я видела в северных землях один нож… Отличный саконский клинок, но выкован не в горах, и рукоять у него из лосиного рога…
Жуткая личина исказилась, будто обожженный человек пытался удержаться от слез.
– Ты говоришь правду? – прохрипел он.
– Спроси у огня! Ты сказал: все открыто вечному пламени!
Отшельник на мгновение призадумался. Потом протянул руку и бестрепетно сунул ее прямо в столп огня. Когда он извлек ее, над его ладонью плясал огненный лепесток.
– Возьми. – Он протянул его девушке. – И поклянись, что не солгала.
Янди нахмурилась. Пламя в ладони ее не удивило – видала она у саконов и не такие чудеса. Вот только принуждения она отродясь не терпела. И еще… Лазутчица рассказала старому сакону далеко не все, что ему следовало знать, а в клятвах перед лицом богов не лукавь – выйдет боком. Но и отказаться невозможно…
Янди протянула ладонь:
– Пусть пламя пожрет меня, если я вру!
Жар огненного лепестка опалил ее кожу. Янди с криком отдернула руку…
…и проснулась.
Даргаш удивленно смотрел в лицо травницы, которая вскинулась от легкого прикосновения так, будто ее ткнули ножом.
– Твое время сторожить, – проговорил он.
Янди быстро села, тряхнула головой, прогоняя остатки сна.
– Старик!.. Где старик?!
– Спит, – пожал плечами накх. – Вон он, в своей норе.
Девушка перевела дух и уставилась на ладонь. На коже не было и следа ожога.
– Все тихо? – спросила она, успокаивая дыхание.
– На той стороне реки выли волки…
– Волки? – подняла бровь Янди.
– Я еще не выучил всех Станимировых оборотней по голосам! – насмешливо ответил накх. – Может, они; может, нет. В любом случае – далеко. А вот вокруг холма полно следов. И старых, и свежих. Люди тут бывают часто.
– Да, я тоже заметила… – начала Янди и осеклась, вспомнив, что ходила под гору во сне. Или не во сне? Может, она и Аоранга не проведывала? Или проклятый сакон навел на нее чары уже потом, когда она вернулась на гору?
– Наверняка деревенские наследили, – зевнула она. – Надеюсь, они сюда не каждый день с требами ходят…
– Если что, сразу буди меня.
Даргаш улегся поближе к огню, завернулся в плащ, закрыл глаза и почти сразу заснул. Янди, склонив голову, смотрела на него – полностью перед ней беззащитного. Жесткое лицо воина, казалось, сбросило привычную маску прирожденного убийцы. Сейчас он был обычным молодым парнем, страдающим от раны и очень уставшим.
Аюна давно спала крепким сном – она всегда сторожила на рассвете. В святилище вновь стало тихо, но на этот раз пламя тихо гудело, рождаясь где-то глубоко под горой…
«Неужто приснилось? – все думала Янди, чувствуя, как растет в ней холодная, лютая ярость. С ней такое редко бывало – она гордилась своим самообладанием. – Нет, это был не сон! Слепец околдовал меня, вынудил поклясться пламенем! Да кем бы он ни был – как посмел?!»
Она встала и крадучись направилась к нише, в которой спал – или притворялся спящим – отшельник. Пусть тут дом огня – Янди не позволит себя дурачить!
Однако она не сделала и двух шагов, как накх вдруг открыл глаза и вытащил из-за наруча метательный нож.
– Сюда идут люди, – сообщил он. – Много. Слышишь топот?
Взгляд Янди метнулся в стороны, но вокруг было тихо, лишь пламя бросало отсветы на темные скалы.
– Помоги мне встать! – потребовал Даргаш. – Надо разбудить царевну Аюну – ее лук и стрелы нам скоро понадобятся…
Янди метнулась к двум стоячим скалам – выходу из святилища – и осторожно выглянула наружу. Так и есть! Внизу, среди деревьев, мелькали огни, множество огней!
Позади прошуршали по камню легкие шаги, и послышался встревоженный голос Аюны:
– Где Аоранг?
Глава 4
Волчата
Две легкие лодки-берестянки скользили по течению, смутно светлея в темноте. Молодые лютвяги гребли споро и почти беззвучно, греясь движением. Тот, что сидел на носу в передней лодке, цепким взглядом окидывал берега. Непроглядная ночная темень ничуть не смущала его. В дружине Станимира таких звали сумеречниками – тех, кто видел впотьмах так же хорошо, как средь бела дня, даже и в человеческом обличье. Этот юноша, впрочем, еще не удостоился чести войти в княжью дружину, как и его сотоварищи. Самому старшему было не больше четырнадцати лет – уже не отроки, еще не воины. Безбородые лица горели предвкушением битвы. Вождь и отец Станимир подарил им великую возможность испытать себя в настоящем бою. Все были готовы погибнуть со славой, но собирались победить, и никак иначе. Нынче ночью они прольют кровь врагов и станут мужчинами. Одни потом будут простыми ратниками, кого-то князь возьмет в дружину. А двое – если заслужат благосклонность Медейны и не побоятся подземного пламени – смогут уже сегодня обрести дар оборотничества.