Аратта. Книга 5. Зимняя жертва. Страница 9
– Они укрылись на огненной горе, – тихо говорил товарищам сумеречник Вуйко, не забывая обшаривать взглядом камыши. – Никому не трогать жреца, что там живет, – он мой! Я убью его, и мы с Улаем поделим его сердце…
– Нет уж, я его убью, – долетело с головной лодки. – И вот тогда мы поделим его сердце! Поджарим его на проклятом огне да и съедим…
– А про северного оборотня не забыли? – напомнил один из гребцов. – Князь сказал, он в человечьем облике безобиден. Прибьем, пока не перекинулся, или сперва поглядим, что за зверь? Говорят, у него передние лапы больше задних…
– Чужеземным оборотнем займемся мы с Вуйко, – отозвался сумеречник Улай с первой лодки. – Ваше дело, волчата, – раненый накх и женщины. Глядите, чтобы змеиный сын остался жив! Князь сказал – за живого будет большая награда! Царевну суньте в мешок, но бережно, чтобы ни волосок не помялся! При ней красотка-служанка – князь предупредил, что она хитра и коварна, держите ухо востро…
– Уж со служанкой-то мы как-нибудь сладим, – захихикали гребцы.
Проплыла слева темная, спящая деревня, вновь потянулись заросли. Теперь сумеречник осматривал берег особенно внимательно. Когда разведчики лютвягов, ведомые мстительными духами павших оборотней, нашли место прошлой стоянки беглецов, мудрый князь Станимир сразу понял, куда те направлялись. Он так подробно описал волчатам путь до огненной горы, будто сам там бывал. Этой ночью лютвяги должны были настигнуть царевну и ее свиту.
И вот – наконец-то! – среди унылых, облетевших прибрежных кустов мелькнуло длинное тулово лодки. Та, едва вытащенная на берег, четко виднелась меж голых ветвей.
– Вот они! – тихо проговорил сумеречник, поворачиваясь к гребцу. – Правь к берегу!
Вскоре первая легкая берестянка ткнулась в сырой песок. Рядом с долбленым челном беглецов она казалась почти детской игрушкой, однако при слабой волне обогнала бы его, как стоячий. Улай ухватился за борт челна и легко перепрыгнул в него.
– Весла оставили. А вон копье лежит… Совсем, видать, из сил выбились!
Тем временем пристала вторая лодка. Вуйко тут же принялся искать следы.
– Ну натоптали! – бормотал он, рассматривая примятую траву. – Девки глупые да раненый – что с них взять…
– Они рядом, – добавил старший сумеречник. – Я чую их запах…
Он повел носом. Что-то тревожило его. Уж не остался ли кто в засаде?
Гребцы тем временем вынесли легкие лодочки на песок.
– Спихни челны в воду, – приказал одному из гребцов Вуйко. – На всякий случай…
В этот миг серая тень поднялась из тростников, и прямо перед сумеречниками возникла клыкастая морда. Саблезубец вздыбился, оскалил громадные клыки и издал низкий мяукающий вой.
Улай и Вуйко одновременно выхватили мечи и завыли по-волчьи. Их боевой клич тут же подхватили товарищи. Рыкун зашипел, шарахнулся в сторону и огромными прыжками унесся в лес.
– Видели, видели?! Чужак оборотился!
– На огненную гору побежал!
– За ним! – закричал Улай.
Молодые лютвяги кинулись за удирающим зверем. На берегу снова стало тихо.
Лишь тогда из шалаша донесся шорох и наружу вылез Аоранг. Волчий вой, выкрики на языке лютвягов, злобное мяуканье Рыкуна пробудили его от мертвого сна, которым он проспал бы день и ночь, если б ему только дали. Что произошло? Где царевна, где Янди и накх? Следов борьбы не видно… Мохнач еще не вполне пришел в себя. Последнее, что мог вспомнить, – как греб, еле держась, чтобы не потерять сознание, и, видимо, все же потерял его…
Аоранг снова огляделся – вокруг никого. Но вот их челн вытащен на берег, и кто-то построил шалаш… А рядом на траве – две чужие лодки-берестянки.
Тревога за Аюну сжала сердце мохнача. Он достал со дна долбленки свое любимое короткое копье, прислушался, окинул взглядом берег и пошел по следам чужаков.
Аюна всматривалась в предрассветные сумерки. В серой мгле уже довольно ясно проступали деревья у подножия скалистого холма. Темный лес вспыхивал огнями факелов, которые, будто болотные светляки, приближались, кольцом окружая огненное святилище. Судя по всему, к ним решили наведаться бурмиличи из ближайшей деревни. Из леса слышались голоса – гости особенно не скрывались. Насколько могла понять царевна, кто-то призывал убить всех прячущихся на холме. Мороз пробежал по спине и рукам девушки. Никогда прежде Аюне не приходилось участвовать в настоящем бою.
Янди помогала хозяйке зашнуровать доспех. Царевна старалась подавить дрожь, чтобы не показать телохранительнице, насколько ей страшно. Аюне вдруг вспомнилась та давняя лесная дорога, на которой ее свадебный поезд угодил в засаду лютвягов. Тогда царевна уже пыталась выстрелить в человека, но у нее сразу выбили лук – и, признаться, в тот миг она испытала облегчение… Потом Аюне припомнились служанки в руках воинов Шереха. Она уже видела, что делают с пленницами, когда битва закончена. Царевну передернуло. Нет, ей, конечно, не грозит подобная участь! Даже дикие венды понимают, чья она дочь…
– Надо будет стрелять, – сказала Янди, почувствовав ее дрожь. – Сейчас от тебя толку больше, чем от нас всех…
Аюна невольно оглянулась, разыскивая взглядом Даргаша, но тот, как назло, куда-то исчез.
– Я никогда не убивала людей, – тихо призналась девушка.
– Но ведь ты охотилась, солнцеликая?
– Да, но…
– Поверь, все то же самое. Кроме того, зайцы и косули не делали тебе ничего плохого. А эти, едва сюда залезут…
– Я знаю, – хрипло перебила царевна. – Давай лук и колчан.
«Я буду бить метко, – думала она, натягивая тетиву. – Моя рука тверда, глаз верен, лук силен и испытан. Мои стрелы – как солнечные лучи, что разят порождений ночи. Я – царская дочь, защитница подданных. Я не дам врагам добраться до нас!»
Голоса и огни приблизились, меж деревьями замелькали тени. С замиранием сердца Аюна вскинула лук и наложила стрелу на тетиву.
– Не торопись… – начала было Янди, но тут же замолчала.
Перед ней больше не было нежной царевны, рожденной, чтобы радовать небеса и землю своей красотой. За расколотым стоячим камнем застыла наготове смертоносная лучница – кровь от крови прирожденных воинов.
Толпа вендов, вооруженная охотничьими копьями, вилами-рогулями и топорами, заводя себя воинственными криками, вывалила из леса и хлынула вверх по склону холма. Впереди, размахивая бронзовым арьяльским мечом, карабкался рослый бородач в кожаном доспехе и захваченном некогда шлеме.
– Окружайте холм! – Вожак вскинул руку, призывая за собой сородичей. – Их там всего четверо! Берите живыми!
Янди услышала, как коротко щелкнула тетива, затем сразу же еще раз. Две стрелы в единый миг вонзились в поднятую руку вожака – одна в запястье, другая ближе к локтю. Бородач взвыл и согнулся, обронив меч. Внезапно стоявший рядом с вожаком воин рухнул ничком. От глаз Янди не укрылось то, что она и предполагала увидеть, – торчащую из основания черепа рукоять метательного ножа. «Вот и калека наш на что-то сгодился», – одобрительно подумала она.
Бурмиличи, догадавшись, что кто-то убивает их из засады, отхлынули под защиту деревьев, унося с собой раненого вожака и убитого воина.
Едва укрывшись в лесу, венды тут же схватились за луки. В камень, за которым стояла Аюна, ударило несколько стрел.
И тут же послышался крик раненого главаря:
– Не сметь! Они нужны живыми!
Стрельба прекратилась. Аюна опустила лук и перевела дыхание. Янди незаметно улыбнулась. Вот эта жизнь была по ней!
За ее спиной скользнула тень, пригнулась, небрежно пропуская пару свистнувших ей вслед стрел, и тут же ушла под защиту камней.
– Даргаш! – воскликнула Аюна. – Ты цел?
Смуглое лицо накха в предрассветной мгле казалось серым.
– Со мной все хорошо, – процедил он. – Там внизу шесть рук вендов и еще трое. Двоих я оставил лежать. Сейчас лесовики обложат холм и притащат щиты-плетенки. Перед рассветом полезут вновь. Я слышал их разговоры: это люди из рода медведей. Они знают о тебе, царевна. Они радуются, что ты здесь…