Смертельными тропами (СИ) - Саган Илья. Страница 27

Я слегка содрогнулся, но Кархум, не обращая внимания, продолжал:

— В нашем племени каждый ребенок знал легенду о том, что где–то на Стылом хребте есть древняя серебряная шахта. Но Дух Гор тщательно прячет ее от постороннего взгляда, охраняет. Много столетий эти сокровища никто не мог обнаружить, а от смельчаков, что отправлялись на поиски, оставались лишь изуродованные тела с раскрошенными в пыль костями. И тогда я обратился за помощью к гномам, жившим в Нижних горах. Их король, Фимрун Третий, владел артефактом, способным находить подземные залежи — Киркой Удачи. Этот волшебный инструмент, без сомнения, помог бы найти серебряную шахту. Однако гномий король, боясь гнева Духа Гор, отказал мне. Если честно, я его понимал. Божество могло обрушить на гномов любое несчастье. Но мой брат решил добыть артефакт силой.

Вцепившись в каменные подлокотники, я напряженно слушал историю чужой жизни. Да, похоже, он искренен. Все совпадает с рассказом Верлима.

— И вот в дело вступил мой брат Мерхем. С отрядом воинов под покровом ночи он спустился в Хорнгальд и похитил жену и маленького сына короля. А потом послал ему тайный ультиматум, смысл которого заключался в нескольких словах: приходи один, или мы их убьем. Фимрун, гном с преданным, горячим сердцем, пришел. На требование отдать артефакт или показать залежи серебра он объявил, что шахту охраняют огромные големы. Попробуй он потревожить их — и ему несдобровать. Каменные великаны просто уничтожат гномов. Я присутствовал при этом разговоре и был согласен — открывать шахту нельзя. Спасать одного, пусть и вождя, пожертвовав целым народом — немыслимо. Да и отец не захотел бы сохранить жизнь столь страшной ценой. Так я и заявил Мерхему на совете старейшин. А он ответил: если ты не в состоянии спасти собственного отца, как ты сможешь заботиться о целом племени, когда станешь вождем?

Шаман закашлялся и замолчал. Я не торопил его.

— Ужасно, — наконец продолжил он, — но старейшины его поддержали. А Фимрун Третий все упорствовал. И тогда брат приказал убить жену гнома, причем на его глазах. Видел бы ты, странник, что с ним стало! До сих пор передо мной стоит это лицо. Воплощение горечи и боли. И он… он согласился, чтобы спасти хотя бы своего ребенка. Король показал нам древнюю шахту. Серебра, что там хранилось, хватило бы и на тысячу гробов. Народ зенолов возликовал, восхваляя имя Мерхема: теперь можно было не только исцелить вождя, но и стать стократ богаче. Я надеялся, что после такой удачи брат отпустит пленников, но Мерхем приказал схватить короля с ребенком и доставить на край ущелья. «Ты слаб, Кархум. Глупая жалость затмила твой разум сильнее крепкого горэля, а сердце сделала мягким, как сгнивший плод Эншибы», — сказал он мне с усмешкой. В его глазах не было ни капли раскаяния, он уже мнил себя будущим вождем. И приказал убить обоих. Иначе, объяснил он, нам не избежать мести гномов. А так снега навсегда сокроют тайну исчезновения короля. Сказав это, Мерхем поднял копье и вонзил его прямо в сердце малыша. Отчаянный крик умирающего сына заставил Фимруна пасть на колени. Он застонал, как раненый зверь, простер руки к небу и воскликнул: «О Дух, пусть сами горы возненавидят белокожих! И да лишится каждый из племени убийц своего чада! Я проклинаю вас, зенолы!»

Рассказ давался Кархуму тяжело. Он все чаще прерывался и все дольше молчал.

— Его горячая молитва была услышана. Буквально за несколько дней трава на наших пастбищах пожухла, плоды на деревьях увяли, ручьи и реки пересохли. Начались болезни, голод. Как и просил гордый гном, Дух Гор покарал нас. Чтобы задобрить его, пещерные шаманы посоветовали бросить в Черное ущелье тринадцать сотен младенцев. Поверь, странник, это было страшное решение. В племени едва смогли набрать такое множество малышей. Увы, среди них оказался и мой сын Гирхам. Я умолял не трогать его, пытался защитить, но зенолы были словно одержимы. Воины вырвали сына из моих рук, а меня ранили и бросили окровавленным умирать на краю пропасти. Там меня подобрал один сердобольный шаман, и я стал его учеником. А мой добрый отец… Из последних сил он приполз к ущелью и бросился вниз. Не захотел жить с таким грузом на душе.

Жесть. Кто бы ни создавал этот мир — он поистине должен обладать больной фантазией. Чувствуя, как в душе закипает злость к высшим силам, которые это допустили, я спросил:

— И начались нападения снежити?

Он кивнул.

— Да. Наши дети превратились в страшных чудовищ. При первой же их атаке Мерхем погиб, как, впрочем, и множество других. Только ветер, нагнавший густые облака, которые скрыли луну, уберег выживших от неминуемой смерти. Зенолы пришли ко мне и просили стать их вождем, но я отказался. Много лет прожил у своего учителя. И поначалу очень сердился на соплеменников за смерть сына, за убийство Фимруна, за уничтожение его народа. Ведь големы, как и предсказывал король, обрушились на тех, кто потревожил запретную шахту. Гномы спрятали своих детей и женщин, а сами бились до конца. До последнего мужчины. Погибли все как один. Теперь на месте их некогда великого города гуляет ветер.

Да, с этим не поспоришь, собственными глазами видел и пустые пещеры, и слезы Верлима.

— С годами злость моя остыла, — продолжал Кархум, — и я стал искать способ избавить зенолов от снежити. Она неуязвима для обычного оружия, Детей Бездны можно убить, лишь разорвав на части. Учитель посвятил меня во многие тайны, я смог войти в то особое состояние, когда посвященным открывается истина. И узрел, что мертвые младенцы безобидны для Горных великанов, они не в силах прокусить их толстую кожу. А значит, те могли бы защитить моих соплеменников. Но ты сам видел, эти ребята глуповаты, кроме того, не любят договариваться. Пришлось воздействовать хитростью.

Кархум усмехнулся, в его глазах мелькнули задорные искорки.

— В стойбище Горных великанов растет Эншиба, Древо Жизни, святыня, без которой они представить себя не могут. Я наслал на нее мор, и она начала увядать. Тогда я пустил слух, что могу ее исцелить, и великаны сами пришли ко мне. В обмен за спасение дерева я потребовал защиты от снежити для зенолов. Они согласились. С тех пор каждую луну я насылаю на дерево мор, а потом прилетаю туда на Ламусе, провожу ритуал и излечиваю его.

Я улыбнулся и почти физически почувствовал, как напряжение в пещере стало спадать. Мне положительно нравился этот старый хитрован.

— Но зачем тебе зелье из крови вампира, шаман?

Лицо его снова помрачнело, глаза потеряли прежний блеск и уставились куда–то в пустоту.

— Все эти годы я мечтал вернуть своего сына. И однажды мне открылось, что для возвращения Гирхама в мир живых нужно зелье обращения, я отыскал его рецепт в старых свитках. Вот для чего нужна мне кровь твоей подруги.

— Ты хочешь с ее помощью воскресить мальчишку…

— Да. Только глупцам кажется, что вся снежить на одно лицо. Нет, у каждого мертвого ребенка свой облик. И мне много раз доводилось видеть сына. Он участвует в каждой атаке. Однажды мне даже пришлось запрятать в волшебный рог одного чересчур резвого великана, который пытался разорвать моего мальчика.

Так вот как Гаррах оказался в рожке! Каких только тайн не узнаешь мимоходом.

— Когда получу эликсир, — продолжал шаман, — я силой напою Гирхама, и он снова обратится в живого. Для зелья не хватало всего двух ингредиентов, когда видение открыло мне, что появился вампир–странник. Я послал за ним… вернее, за ней… Ламуса. Что же до нимфусов — не знаю, где ты их возьмешь. Как тебе известно, я много дней назад отправил в северную деревню своего ученика под видом торговца. Но раз ее захватили темные… Достань мне семена. Красные нимфусы нужны не только для зелья обращения. Это цветы огня, из них получается прекрасное средство для защиты от снежити.

Знание мира: +5, текущее значение: 42

Он легко поднялся, спрятал все еще горящую трубку в складках туники (ну как так, а?) и сказал:

— Ты с друзьями останешься здесь до рассвета. Утром Ламус отвезет нас обоих в замок Снежного рыцаря, там я покажу тебе, что стало с Синеусом. В селении не получится, магия сложная, поэтому ее надо проводить на Стылом хребте, под присмотром Духа Гор. А потом полетишь за нимфусами.