Соль. Альтераты - Кретова Евгения. Страница 10

Голос Торопова доносился как с другой планеты, слоги и целые слова пропадали:

– Я… фи…ю… мо…у…ять…

Али забеспокоился:

– Тимофей, плохо слышу тебя. Возвращайся. Если слышишь меня, подними вверх один палец. Приём!

Голос дайвера совсем пропал, превратившись в белый шум, а на экране мелькнул в выбеленном светом кружке большой палец. Аня закусила губу, смотря безотрывно на монитор, в котором сменялись мутные картинки, выхватывая из преисподней фрагменты древнего кораблекрушения: некогда богатое убранство, золото парчи, рассыпанные по полу женские металлические браслеты. Откуда она знает, что они женские? Откуда ей знаком, к примеру, вот этот, жёсткий кованый с мультяшным солнцем в центре и сценами охоты? Перед глазами вспыхнуло и погасло солнечное утро, женская рука, сжимающая поводья, и вот этот самый браслет на запястье. И смех. Звонкий. Но от него похолодело всё внутри.

Фадеев обратился ко второму водолазу:

– Гриш, чего там с Тороповым, связь барахлит.

– Да нормально все, помехи какие-то, – отозвался Сухов. – Вижу его. Готовимся к началу всплытия.

Тимофей оглянулся на коллегу, поманил рукой. На короткое мгновение экраны отразили обоих водолазов – их взаимные отражения в иллюминаторах шлемов.

Аня подскочила, взвизгнула: на гладкой поверхности отчётливо отразилось узкое женское лицо. Синие глаза смотрели напряжённо, будто выбирая места человеческой плоти, в которые удобнее вцепиться. Тонкие губы изогнулись в зловещей ухмылке. Светлая кожа, сияющая в темноте словно январский снег, мелькнула в отражении. В ту же секунду лицо замерло маской и растаяло в темноте.

Словно укол ледяной шпагой, Аня почувствовала холод в сердце, и тут же выскочила из рубки.

Равнодушные волны лениво поворачивались под солнцем, грелись, вздыхали, ожидая окончания штиля.

Испуганная девушка на корме крохотного дайверского катера с тентованной крышей. Ее рвало. Судороги скручивали живот, вспотевшие ладони скользили по горячему пластику.

Боря деликатно подождал, подошел ближе.

– Ты как? Помощь нужна? – протянул запотевшую минералку. Девушка приняла, но открывать не стала. Приложила влажный бок бутылки ко лбу.

– Все нормально: жара, – вдохнула терпкий солёный воздух.

Парень сочувственно посмотрел сверху вниз, шмыгнул носом.

– Это, наверно, из-за вот твоего войлока на голове, – предположил он, косясь на серебристые змеи дредов.

– Это не войлок, это канекалон, искусственное волокно, – пробормотала девушка, усаживаясь на мокрую палубу.

– А зачем? – Боре, кажется, было интересно.

Девушка прикрыла глаза, пожала плечами.

– Сценический образ.

Парень, кажется, был удивлён:

– Погоди, так ты что, не историк, не археолог? Не продолжатель династии? – девушка покачала головой. – Ни фига себе… А мы были уверены, что дети Великого и Ужасного могут пойти только по его стопам. – Он присел рядом. – «Сценический образ» – это как? Ты актриса, что ли?

Анна переложила запотевшую бутылку, прижала к виску.

– Певица, – на восхищенно-удивлённый вздох археолога Аня лишь отмахнулась: – Не парься. Я начинающая. Пока только подаю надежды…

– Но это все равно очень круто.

Девушка хотела сменить тему, приоткрыла глаза – два водолаза на надувной лодке замерли у красного буя, вглядывались в темноту сонной воды. Спросила:

– Когда первая группа поднимется?

– Да уже. Сейчас фрагмент отправят по «лифту» и будут подниматься. – Словно в подтверждение его слов в паре метров от красного буя и группы обеспечения всплыл ярко-красный мешок. Боря обрадовался, махнул коллегам: – О, а вот и он. Ребят, сюда его!

Из рубки вышел Али, помог затащить на борт наполненный воздухом мешок с привязанной к нему сетчатой сумкой. Аня все ещё чувствовала тошноту, поэтому была рада, что о ней временно забыли, с наслаждением прижалась лбом к прохладной бутылке с водой. Крохотные пузырьки мельтешили и искрились на солнце.

– Круто, посмотри, Борь, вообще без повреждений, – до неё доносились восторженные голоса археологов. Аня не поворачивала голову, деревяшек она, что ли не видела. Надо было остаться на берегу, хоть искупалась бы. Или в посёлок смоталась.

Сердце билось в непонятной тревоге и ожидании.

– Как она может быть без повреждений, вот что меня удивляет! – возбуждённый голос Али. – Глубина залегания всего восемьдесят четыре метра, шашень сожрал бы древесину и всю органику даже за сотню лет. Вон, на «Титанике» обшивку, ткани слопал. А тут…

– Зимние бури? – с сомнением предположил Борис. – Во время бурь и штормов сероводородный слой поднимается, своего рода дезинфекция. Не любит моллюск это.

Аня не слушала, равнодушно смотрела на линию горизонта. Парни поливали древесину пресной водой, вытравляя из неё соль для сохранения. Девушку привлёк мутный блеск из сетчатой сумки, поднятой со дна. Она пригляделась: тиснённые зарукавья, украшенные серебряными бляхами с изображением лубочного солнца. В груди что-то недобро сжалось, колючие иглы впились в горло. В глазах потемнело. Анна затаила дыхание, будто погружаясь на дно. Ледяная вода проникала в гортань, заливала лёгкие, вымораживала внутренности.

Девушка схватилась за борт катера.

Чернота вокруг стремительно сгущалась, солнце спряталось за рваными облаками, будто укутанное мороком. Волны, только мгновение назад нежившиеся на солнцепёке, оживились, угрожающе расправляя покатые плечи.

Будто сквозь пелену девушка слышала голоса ребят, чувствовала зловещую суету в надувной лодке. Кажется, до неё донеслись слова «экстренное всплытие» и «кессонка». Может быть, она когда-то знала значение этих слов.

Волнующееся, тревожно вздыхающее море побагровело.

Анна отчётливо видела, как над мутной поверхностью вод белёсым призраком разрастается буря. Другая. Не здешняя. Будто зеркальное отражение.

Тени фантомных волн обрушивались на небольшое средневековое судно, хрупкое, двухмачтовое. Крики людей, зовы о помощи. Разломанные в щепки весла метались по бурунам. Один из них ударил в грудь корабля, хлестнул пеной, слизывая мореходов. Над судном взметнулся чёрным крылом предсмертный вал, укрыл собой, смял, изуродовал. Девушка всхлипнула, закрыла рот рукой.

Из немилосердных вод поднималась она. Хрустально прозрачные, будто сотканные из лунного света одежды, белые волосы, отсвечивающая белизной кожа, тонкие черты. Синие глаза смотрели пристально, гипнотизируя и сгибая волю. Губы шептали… Анна не могла разобрать ни слова.

На мгновение мираж застыл стопкадром немого кино, и призрак начал таять, рассыпаясь над водой снежной бурей. Черные волны замерли, будто схваченные ледяной коркой. Наслаиваясь одна на другую, они крошились, рассыпались хрупкой слюдой.

Анна чувствовала, как такой же фантомной волной в сердце поднимается необъяснимая обида, злость, как легкие начинает распирать от ослепляющей ненависти.

Третья серия

– Капитан, фиксирую эхоактивность в зоне археологических исследований, – капитан судна обеспечения, капитан первого ранга Рыбаченко, внимательно посмотрел на монитор: на зелёном поле мигала точка дайверского катера, рядом с ней – расплывчатое пятно, которое то появлялось, то исчезало. Дежурный офицер предположил: – Надвигается гроза, может, помехи.

Меньше всего Рыбаченко любил гадать на кофейной гуще. Нахмурился:

– Что значит, «может быть»? Проверяйте, – коротко скомандовал.

Внезапно возникший штормовой фронт так же неожиданно растаял.

Анна очнулась от истошного крика: кто-то звал её по имени. Перед девушкой стоял Али и неистово тряс её за плечи. Она уже почти вынырнула из внезапного наваждения, как подбежавший из рубки Борис окатил её ледяной водой. Девушка вскрикнула и осела на палубу:

– Что случилось? – зубы стучали от холода, тело трясло, но Анна пришла в себя. Она обхватила плечи руками, подставила лицо солнцу. Молодые археологи беспомощно переглядывались.