Сыны мести (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна. Страница 43

— Гордиться нечем, почтенный. Скучная история. Просто однажды я сразился с прежним хозяином этого топора и победил. Дрались не насмерть, да и он был мертвецки пьян. Со стороны того воина было опрометчиво ставить на кон такую ценность.

— Но закон поединка суров, — кивнул конунг. — Что ж, боги явно тебе улыбаются, Хинрик. Откуда ты?

— Из глухих лесов, что в Бьерскогге.

Гутфрит хмыкнул.

— А держишься так, словно жил в городе. И говор у тебя не северный.

— Мои предки когда–то жили в большом поселении на юге Нейдланда, — объяснил я. — Но почти ничего мне не рассказывали о тех временах. Наверное, потому и говор такой.

Гутфрита, казалось, это убедило.

— Не думал перебраться ближе к людям? — внезапно спросил он.

Я смутился.

— Зачем бы мне это делать, почтенный?

Конунг улыбнулся.

— Затем, что ярлам и конунгам нужны воины, а кораблям — люди. Неужели ты не хотел бы заработать на жизнь? Я знаю несколько ярлов, которым нужны люди для походов и защиты земель. Они платят за верность почти так же щедро, как я.

Впору было расхохотаться, но я сдержался. Подумать только, мой враг, мой злейший враг пытался затащить меня на службу. И я бы непременно согласился, но сперва должен был найти Ормара и закончить учёбу. Без рун третьего ряда мне не одолеть ни Гутфрита, ни его жрецов, ни воинов. Я мог бы броситься на него сейчас, но понимал, что меня оттащат и убьют быстрее, чем успею сосчитать до трёх. Нет, нужно быть терпеливым. Боги любят отчаянных, но ещё сильнее они ценят умных.

— Можно подумать об этом ближе к зиме, — улыбнулся я и поднял кружку в знак уважения. — Но сейчас мне нужно вернуться домой. Уже почти лето, много дел по хозяйству.

Гутфрит кивнул.

— Понимаю. Ты интересный собеседник, Хинрик. Почему ты меня не боишься?

«Потому что я не должен бояться того, кого хочу убить», — подумал я, но озвучил иное.

— Все мужи, что сидят за столом, уважают и чтут тебя, конунг. Они считают тебя достойным человеком, и я сам видел, как ты благодарил их за верность. А зачем же мне бояться разумного человека, которому я не делал зла?

Седой тихо засмеялся, отдал служанке рог и снял с запястья тонкий серебряный браслет в виде змея с двумя головами.

— Я передумал, Хинрик. Не нужно тебе идти служить ярлу. Я сам готов взять тебя в своё войско. Ты мне понравился, юноша. Бесстрашный, но с головой. Если будешь при правильном вожде, добьёшься многого. — Он протянул мне браслет. — Возьми. Как закончишь дела дома, приходи в Маннстунн. Найди мой дом и покажи хускарлам этот браслет, они его узнают. Тогда я приму тебя на службу. А если не захочешь, то оставь себе. Это будет моим подарком на твою свадьбу. Всякому достойному мужу нужна хорошая женщина. Свою девицу ты уже нашёл.

Я замялся, не решаясь брать подарок.

— Это слишком щедро, вождь.

— Сегодня я добр. Не отказывайся от даров, когда их предлагает тот, кто могущественнее тебя. Ну же, Хинрик, бери в знак моего расположения.

Я принял подарок и поклонился.

— Благодарю, конунг.

Гутфрит залпом допил содержимое рога и поднялся с трона.

— Я устал от шума. Празднуй, Хинрик, но людям моим не груби — они этого не любят.

Он взял красавицу Ингвилд под руку и направился в заднюю часть дома. За ним последовали все его жрецы. Интересно, как они уживались друг с другом, если каждый верил в своих богов и хотел оказать влияние на Гутфрита? Наверняка его окружение — та ещё змеиная яма.

Я глядел им вслед и втайне радовался, что всё же осмелился прийти на пир. Узнал много о вожде туннов, увидел его людей. Выяснил, что у Гутфрита есть свой начертатель. Разузнать бы ещё, кто он и что умеет. Решив аккуратно уточнить это у Бороды, я развернулся, чтобы вернуться за стол.

К моему удивлению, треть пирующих разошлась. Кто–то спьяну повалился прямо под стол, остальные, судя по шуму на улице, вышли проветриться. Остальные лениво заливали в себя остатки пива — не пропадать же добру. Ульф Борода заснул прямо за столом — от его храпа тряслись стены чертога. Ушли и несколько хускарлов, включая Ивера Гутфритссона.

И я не видел за столом Айны. Неужели она так испугалась, что решила сбежать в самый разгар пиршества? Спрятав браслет Гутфрита в карман, я направился к выходу.

Ночь дохнула на меня холодом. Повесив топор на пояс, я плотнее запахнул плащ. Ну и где мне её теперь искать? Ворота были закрыты — значит, Айна не могла уйти из города. Я решил пойти на площадь и поспрашивать у местных, не видели ли они мою спутницу, но меня отвлёк хохот, донёсшийся с заднего двора. Наверняка продолжали пьянствовать. Я уже почти вышел к площади, когда позади меня раздался сдавленный женский крик и отборная брань.

— Отпусти, я сказала!

Айна! Я затормозил и развернулся так резко, что сапоги по щиколотку вошли в дорожную грязь. Крик стих, и это пугало ещё сильнее. Повинуясь порыву, я выхватил топор и помчался во двор.

Кто–то пытался меня остановить, едва я влетел в ворота, но я, даже не взглянув на него, вывернулся из хватки и побежал дальше, перехватив оружие крепче. Мне было плевать, что я сейчас мог пролить кровь в доме хозяина. Айна не для того пережила весь тот ужас на Свартстунне, чтобы попасться им в руки.

Возня и правда доносилась из конюшни. Перепрыгнув через кучу сваленного мусора, я пинком выбил дверь и ворвался туда. Их было здесь четверо: трое мужей и Айна. Только силуэты в полумраке, но я их узнал.

— Не тронь её! Убью! — рявкнул я и лишь затем увидел, что Айну схватил сам Ивер Гутфритссон.

Айна воспользовалась моментом, пнула сына конунга по ноге и попыталась подбежать ко мне, но её схватил один из воинов, что сидели на пиру за столом ближе к трону. Все молоды, один и вовсе мой ровесник. Наверняка дети хускарлов Гутфрита.

Ивер наградил меня ледяным взглядом и фальшиво улыбнулся.

— Выходит, девка не врала. Защитник пришёл.

— Отпустите её. По–хорошему прошу, — предупредил я.

Ивер выпрямился, расправил плечи, кивнул второму другу и выставил руку. Тот протянул ему топор.

— Знаешь, кто я? — спросил он.

— Ага.

— Ты посмел поднять на меня оружие, — тихо прошипел сын конунга, медленно надвигаясь на меня. — Угрожал мне смертью. Но отец учил меня быть терпимым к идиотам вроде тебя. Я готов простить эту дерзость, если ты извинишься и уползёшь отсюда на коленях. А мы продолжим.

Я взглянул на Айну через его плечо. Она была смертельно бледна от испуга, но, поймав мой взгляд, яростно замотала головой.

— Не делай этого, Хинрик! — взмолилась она. — Их трое… Не одолеешь.

Но взывать к разуму было поздно. Ярость застелила мне глаза.

— А отец не учил тебя, что нужно с уважением принимать отказ свободной женщины? — Я шагнул навстречу сыну конунга. — Не учил, Красотка?

Едва я произнёс это прозвище, лицо Ивера перекосило от гнева. Его подручники замерли на миг, а затем тот, что удерживал Айну, тихо вздохнул.

— Тебе конец, парень, — проговорил он, косясь на меня.

Ивер замер, сжав свободную руку в кулак. Видать, крепко я его задел. Борода был прав. Но я на то и рассчитывал. Гутфриттсон сделал ещё несколько шагов и остановился на расстоянии вытянутой руки от меня. Топор он опустил.

— Вижу, ты много обо мне выяснил, — вкрадчиво сказал он и холодно улыбнулся. — И раз ты знаешь моё прозвище, наверняка тебе сказали и о том, что я вызываю обидчиков на поединок.

— О, мне много чего о тебе наговорили, — осклабился я, предоставив Иверу самому гадать, какие слухи о нем ходили между воинов. — Зачем откладывать бой? Я свободен прямо сейчас.

Я расставил руки в стороны, словно приглашал дорогого гостя в дом. Ивер взглянул на меня и нахально фыркнул. Но я заметил, что его глаза были холодны и осторожны. Вся бравада предназначалась для дружков. Что ж, мне попался сложный противник.

— Бой насмерть, — провозгласил Ивер. — Впрочем, ты всё равно покойник. Но я окажу милость и вложу в твою руку оружие, чтобы Всеотец принял тебя в своём пиршественном чертоге. И когда я убью тебя, сделаю твою девку своей рабыней в Маннстунне. У меня уродливая невеста, а твоя юхранка скрасит мою грусть.