Омен. Дэмьен. - Зельцер Дэвид. Страница 28

Почти месяц миновал с тех пор, как погиб Ахертон, а Бухер все никак не мог закончить переустройство своего нового кабинета. Стены, ранее оклеенные обоями, он отделал деревянными панелями, на смену старым кожаным креслам из мужского клуба Ахертона появилась современная мебель, обтянутая черной кожей и сверкающая хромировкой. Бухеру льстило, что его нынешний кабинет имел сходство со столовой Торнов в их чикагском доме. В конце концов ведь именно там все и началось.

Бухеру нравилось так же иметь собственный портрет в красивом багете. Он висел в зале перед кабинетом, где сидели секретарь и администратор, там, где ему и полагалось висеть… на месте бывшего портрета Ахертона.

Но больше всего в это январское утро Бухера порадовал его помощник Байрон. Это был послушный и сообразительный молодой человек.

Как только лимузин Бухера затормозил перед главным зданием «Торн Индастриз», от его дверей отделился Байрон с журналом в руках.

Это был последний номер журнала «Форчун», на обложке его красовалась копия портрета, висевшего перед кабинетом Бухера. Поль специально вылетал в Нью-Йорк, чтобы заказать эту фотографию. Надпись на журнальной обложке гласила: ПОЛЬ БУХЕР, НОВЫЙ ПРЕЗИДЕНТ «ТОРН ИНДАСТРИЗ».

Байрон, не шелохнувшись, стоял у дверей в ожидании распоряжений босса.

Бухер слегка кивнул и, на ходу бросив помощнику: «Спасибо, Байрон», прошел мимо.

— О, так вы уже видели журнал, — разочарованно протянул Байрон.

Бухер взглянул на своего помощника с нескрываемым презрением.

— А вы думали, что подобные вещи происходят случайно? — Иногда наивность помощника казалась ему наигранной. Десять лет назад сам он не был таким. Во всяком случае, так ему казалось. Ибо чем старше становился Бухер, тем более тщательно срабатывала его память.

Байрон оборвал ход мыслей босса.

— Мне кажется, снимок получился удачным, — заявил он, кивая на обложку.

Бухер не соизволил даже ответить.

Стоя в холле, они ожидали лифта.

— От Пасариана есть какие-нибудь известия? — поинтересовался Бухер.

— Нет, сэр, — заговорил Байрон. — Похоже, он совсем исчез.

Плавно разошлись двери лифта, и мужчины вошли в него. Бухер нажал нужную кнопку. Когда лифт миновал три этажа, Байрон вдруг обрушил на Бухера новость: «Ричард хочет видеть вас прямо сейчас».

Поль на мгновение растерялся, но лишь на мгновение. Он узнал эту игру. Сам он сотни раз играл в нее, карабкаясь по служебной лестнице. Суть этой игры сводилась в данном случае к следующему: Ричард рано вернулся из отпуска. Я это знаю, а ты — нет. Он хочет тебя видеть. Сейчас. Это означает, что у тебя, возможно, неприятности. Я назвал его Ричардом. Раньше я никогда не называл его иначе, как мистер Торн. Это означает, что у нас с ним теперь, возможно, другой уровень отношений. И был он достигнут за твоей спиной, пока ты занимался своим кабинетом и фотографировался на всякие там обложки. Может быть, я даже знаю почему Ричарду — как я его теперь называю — не терпится увидеть тебя.

Но Байрон не учел того, что Бухер был опытнейшим и прожженным игроком. Затевать против него какую-то комбинацию все равно, что применить защиту Капабланки против самого Капабланки.

— О! — спокойно протянул Бухер. — Он уже у себя?

Байрон был сражен.

— Да, — хмурясь, ответил помощник. Он судорожно пытался придумать, что можно еще добавить.

Наконец Байрон произнес:

— И он здорово загорел.

Оба прекрасно понимали, что ответ оказался неудачным.

За столом, где совершенно свободно могла бы разместиться целая делегация ООН, сидел Торн и пил кофе.

Не успел Бухер открыть для приветствия рот, как Ричард выпалил:

— Какого черта Пасариан ошивается в Индии?

Бухер, поставив на стол свой «дипломат», сел. «Надо дать ему возможность выговориться. Попытаюсь угадать, что все это значит. И какой странный вид у Торна, — размышлял Бухер. — Воротничок с монограммой на рубашке расстегнут. Отсутствует галстук. Небрит. Конечно, Ричард имел на все это право, но он никогда не позволил бы себе появиться здесь в таком виде, не имея на то определенных причин».

Это была уже не игра, Ричард действительно был взбешен.

— Мне необходимо еще одно компетентное мнение по поводу закупки земли в тех краях, — начал Бухер. — Кто лучше…

— А мы уже покупаем эти земли? — испуганно спросил Торн.

— Вы согласились с тем, что я полностью реализую выводы своего доклада, — продолжал Бухер, оправдываясь и испытывая при этом унижение. — Это явилось условием моего согласия стать президентом компании.

Торн потер обеими руками лицо и вздохнул:

— Но это не означает, что вы можете исключить меня из управления моей собственной компанией. Прежде чем что-то реализовывать, вам следовало бы спросить меня.

— Но вы же были в отпуске, — запротестовал Бухер. — Я решил вас не беспокоить лишний раз. — Произнося эти слова, Поль понимал, насколько фальшиво звучит его объяснение.

— Меня в любой момент можно было найти по телефону, — парировал Торн. Затем он устало опустил голову на грудь и грустно добавил: — Билл никогда бы не принял подобного решения, не поставив меня в известность.

— Я не Билл, — возразил Бухер.

— А я и не жду от вас, чтобы вы им были, — вскинулся Ричард. — Но я очень рассчитываю, что вы будете соблюдать правила поведения в компании!

Наступило долгое молчание. Торн решил смягчить удар.

— Поль, — начал он, — вы блестящий специалист. И вы, конечно же, заслуживаете, чтобы быть на самом верху. Но, пожалуйста, никогда не забывайте, чья это компания.

— Это больше никогда не повторится. — Похоже, Бухер искренне раскаивался. Он попробовал сменить тему разговора: — Вы искали Пасариана. Зачем?

— Там какие-то неполадки с его установкой П-84, — сообщил Торн. — Уолкер начал по этому поводу психовать. Я, конечно, понимаю, что Уолкер всегда чего-нибудь боится: то катастроф, то других неприятностей, но на этот раз он и меня заставил беспокоиться.

— Я позабочусь об этом, — поднимаясь, заверил Ричарда Бухер. Он понял, что беседа закончилась.

— Надеюсь, что так. — Торн дождался, пока Бухер вышел из кабинета, потом встал и подошел к большому окну, выходившему на красивую старую водонапорную башню. Вид из окна, как правило, успокаивал его, но только не сегодняшним утром. Торн был слишком огорчен.