Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 164

Шэй сразу просчитал возможные опасности и возразил:

— Радунхагейду, ты мистера Томпсона имеешь привычку звать «отцом». Не стоит недооценивать силу привычки.

— Да как раз это не так уж важно, — вздохнул Хэйтем. — Все равно видно, что метис. Так что может быть и Радунхагейду, и без фамилии.

Дорога пролегала между огородами, разгороженными длинными слегами на коротких столбиках. Несмотря на то, что лето выдалось сухим, грядки были черными, жирными. Ист-Ривер протекала совсем рядом, и пыльной была только дорога. Шэй возблагодарил небеса — если бы лето оказалось дождливым, тут, наверное, бы все развезло.

Среди огородов тут и там попадались небольшие бедняцкие домики, но к ним Шэй не присматривался. Во-первых, Хэйтем не согласится на такое жилье, а во-вторых, у жителей таких домиков, скорее всего, лишнего места просто нет.

Через полмили появились домики побольше и побогаче, а позже мистер Кормак увидел и пару лавок, и кузницу, и таверну — ничем иным это здание быть не могло. Таверна оказалась ладной и — на первый взгляд — чистой, бутылки не валялись, миазмами не несло. Очевидно, Хэйтем подумал о том же, потому что вполголоса заметил:

— Если ничего лучше не найдется, то вариант вполне приемлемый.

Коннор никак себя не проявил. Ему, умевшему жить не только в индейском племени, но и посреди глухого леса, было явно все равно, а потому он только вопросительно поглядел на Шэя:

— Идем?

— Идем, — мистер Кормак первым уверенно толкнул дверь.

По ушам тотчас ударило развеселой песней, и даже музыканты почти не фальшивили. Во всем прочем трактир ничем не отличался от своих братьев по всему побережью Америки: деревянные скобленые столы, грубые стулья, масляные коптящие лампы. В углу шлепали засаленными картами двое заросших щетиной мужиков; толстая грудастая тетка в цветном платке разносила пиво. За стойкой скучал невысокий и тщедушный мужичок с обвисшими, будто мокрыми, усами. Шэй безотчетно подумал, что если эта дородная тетка — его жена, то жизнь у трактирщика не сахар. Сразу видно, кто заправляет в таком семействе.

Позади трактирщика строились полки со спиртным, но разнообразием ассортимент не отличался — ром да виски.

Проходя по таверне, Шэй отмечал и посетителей. Если не считать разносчицы, женщин тут было всего две, причем одна явно была женой какого-то фермера, рядом с которым и сидела, а вторая, в довольно нарядном платье, очевидно, искала тут счастья… или заработка. А в общем и целом контингент тоже ничем не отличался от прочих таверн от Джорджии до Галифакса.

Шэй понимал, что нужные сведения можно получить только у трактирщика — остальные или слишком пьяны, или могут счесть невинный вопрос покушением на свой отдых, но дорогу к стойке перегородили несколько дюжих парней — матросов или лесорубов, которым не судьба была взять сразу несколько кувшинов своего пойла и забуриться куда-нибудь в уголок. Они ржали, хлопали друг друга по плечам и подмигивали одинокой даме в красивом платье. Но, видно, чисто теоретически, потому как дама им взаимностью не отвечала.

За спиной послышался голос Коннора:

— Как всегда…

Шэй невольно поймал взгляд нарядной дамы, и та, цепко скользнув по нему взглядом, сразу заулыбалась, кокетливо повела подбородком и — как будто случайно — влажно провела языком по пухлым губам. Хэйтем за спиной обреченно вздохнул.

Шэй поспешно отвел взгляд, чтобы не давать женщине ложных надежд на заработок, на миг перестал видеть перед собой — и, разумеется, по закону подлости зацепился за одну из кривых досок пола. Нет, чувство равновесия у капитана Кормака было отличным, но он все равно покачнулся и задел плечом одного из парней. Поначалу хотел было извиниться, но увидел, как на него смотрят — и извиняться передумал.

Все еще надрывался местный певец, а где-то за спиной громко хохотали, но Шэй чувствовал, какая наступила тишина. Парни резко перестали ржать и брататься — и всей толпой повернулись к чужакам.

Хэйтем вполголоса страдальчески вопросил:

— Мистер О’Райли, вы это специально, да?

— Да он еще и ирландец, — выразил свое мнение один из будущих противников, и перехватил Шэя за лацкан сюртука, обдавая запахом перегара, дешевого виски и гнилых зубов.

Шэй поморщился и резко ударил противника по запястью. Руку тот отдернул и затряс кистью. Шэй усмехнулся — знал, что удар более чем чувствительный.

— Эй, парни, — произнес за плечом неожиданно спокойный голос Коннора, — может, разойдемся по-хорошему?

— Смотрите, ребята, дикарь, — глумливо усмехнулся другой противник — с щегольским платком на шее. — А по-человечески разговаривает! И молоденький — рядом со старыми пердунами. Поди, они тебя и научили?

Вопрос прозвучал… крайне двусмысленно и мерзко, даже Хэйтем не выдержал:

— Господа, — голос его разнесся звучно и угрожающе, — не стоит доводить до конфликта. Может, мы уже и не столь юны, но научить манерам еще способны.

— Это еще ни разу не сработало, — грустно вздохнул Коннор.

Третий из противников подтолкнул локтем второго и заржал, обнажая щербатый ряд зубов, в котором не хватало двух передних:

— Мистер-министер, видали? Небось, британский бифштекс.

На этом моменте Шэй понял, что «сейчас начнется». Просто потому, что спустить такие слова нельзя, хотя ради Хэйтема мистер Кормак еще мог бы попытаться, но противники явно настроены на драку. Для них, конечно, все очевидно: их шестеро, вдвое больше, чем чужаков, а еще они, видимо, местные, достаточно молоды, крепки и привыкли решать все проблемы таким вот образом. И, вероятно, еще ни разу не встречали настоящего отпора. Ничего, этот урок они запомнят навсегда. Если выживут, конечно. Убивать Шэй не планировал, но иногда всякое случается.

В умениях Хэйтема Шэй не сомневался, сам видел не раз, а вот Коннор… И Шэй торопливо бросил через плечо:

— Радунхагейду, постарайся не убить.

— Не беспокойся, не в первый раз, — откликнулся тот.

Что ж, у Коннора тоже, очевидно, был свой опыт. Им нельзя не обзавестись, когда ходишь на боевом корабле и сбываешь хоть какие, но грузы. Коннор ни разу не рассказывал о таком, но теперь Шэй чувствовал любопытство и сделал себе пометку непременно об этом расспросить.

Это было последним, о чем он успел подумать. В лицо уже летел волосатый кулак, но Шэй привычно увернулся и приложил противника по шее сзади. Тот подавился, упал на стойку к отскочившему трактирщику и начал натужно кашлять. Шэй не обольщался — сейчас прокашляется и полезет за добавкой, но увы, времени на то, чтобы приложить получше не хватило — другой парень, который раньше молчал, бросился вперед, как бык, явно надеясь сбить с ног собственным весом. Уворачиваться было некогда, да и некуда особо — потому как рядом оказался столб, подпирающий потолок, и Шэй вскинул ногу, пружинисто принимая пузо противника подошвой сапога. Противник отлетел, а Шэй подпрыгнул на второй ноге, возвращая равновесие.

Сбоку как-то очень по-родному сопел Коннор. Ему удалось быстро справиться с одним из врагов — тот лежал поверженный в пивной луже, а вот со вторым Коннору повезло меньше. Шэй даже видел, что сын пропустил удар в лицо, но помочь ничем не мог — первый, тот, что кашлял у стойки, очухался и пошел на второй заход.

Зато успел Хэйтем. У него, конечно, были свои враги, но нашлось и несколько мгновений, чтобы помочь сыну. Мистер Кенуэй отпрыгнул в сторону, спихнул с табуретки ни в чем не повинного пьяного мужика и швырнул табуреткой во врага Коннора. Коннор проморгался и бросился «добивать».

Шэй несколько успокоился и занялся своей задачей. Мелькающие волосатые кулаки начали его раздражать, и он мрачно выдохнул:

— Ну чего вам всем неймется?

С этими словами и колоссальным чувством облегчения он заехал противнику в морду, разбил нос, перепачкав перчатку смесью крови и слизи, а пока тот хрипел, врезал между ног — а нечего было открываться для столь эффективного удара. Такого не смог бы выдержать никто, по крайней мере, из мужчин, и враг с воем рухнул на пол, отчаянно хватаясь за самое дорогое. Даже про окровавленную рожу мигом позабыл.