Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 211

— Подожди, — Шэй видел, что Хэйтем уже готов отправиться к двери, и шагнул ближе. — Я давно хотел это сделать. Еще тогда, когда меня мутило от французских музыкальных вечеров. Подарите мне танец, мсье Кенуэй.

Музыку со второго этажа было неплохо слышно, так что просьба была не лишена смысла. Хэйтем, однако, немного помолчал и медленно произнес:

— Шэй, с тех пор, как ты вернулся… окончательно, мне кажется, что мы только теперь учимся сосуществовать вместе. И это странно: в моем возрасте чувствовать себя учеником.

Шэй никогда не умел этого выразить, но энергично поддержал:

— Раньше наша совместная жизнь всегда была… словно немного понарошку. Я знал, что рано или поздно надолго уеду, а потому не было смысла создавать проблемы на пустом месте.

— Да, я тоже старался тебя терпеть, — Хэйтем насмешливо щурился, но слова прозвучали мягко, откровенно. — Что ж, я подарю вам танец, мсье Кормак. Хотя бы затем, чтобы проинспектировать ваши умения.

— Себе-то не лукавь, — хмыкнул Шэй и протянул руку, склонившись. — Господин инспектор.

В зале наверху как раз отзвучала кода одного вальса — и сразу начался следующий, куда более нежный и медленный. Даже хорошо: это наверху пары кружились стремительно, а здесь, в свете всего трех свечей на пустую гостиную, хотелось чего-то более откровенного, более близкого.

Шэй почувствовал, как ладони коснулись прохладные пальцы, и разогнулся. Хэйтем улыбался уголками губ:

— Мсье Кормак, вам придется проявить все ваши умения, чтобы вести человека, который никогда не танцевал дамскую партию. Впрочем, вы… как и раньше, весьма романтичны. Я ценю.

Шэю подумалось, что даже если Хэйтем отдавит все ноги, а потом запнется и свалится на ковер — не так уж плохо. Можно свалиться рядом и сделать вид, что оно само собой так получилось.

========== Июнь 1777, Филадельфия ==========

— Я бы на такое не купился, — Шэй поглядел с балкончика на величественный зал, где собралась довольно приличная публика, и хмуро свел брови.

Оставлять армию сейчас, когда британцы так близко, казалось верхом легкомыслия, но мистер Вашингтон, дорого и изящно одетый, торчал внизу, в окружении почитателей, и если и тяготился необходимостью бросить на произвол судьбы Милбрукские высоты, где остались его солдаты, страдающие от недоедания и диареи, то — как и положено несгибаемому военному — никак этого не проявлял.

— Стоит признать, что у тебя бы и главнокомандующим стать не вышло, — заметил Хэйтем. — Для этого нужно уметь мыслить масштабно, причем на берегу, а не в море. А ты предпочитаешь по-ассасински накинуть капюшон и слиться побеждать в одиночку.

— Да я и не претендую, — откликнулся Шэй. — Интересно, где носит Коннора?

— Где-нибудь за портьерой, я полагаю, — пожал плечами мистер Кенуэй. — Не мог же он пропустить такое событие…

— Создание континентального флота? — рассеянно переспросил мистер Кормак.

На его взгляд, флотом это называть было преждевременно, да и само возведение мистера Биддла в звание носило разве что официальный характер — по факту, все это было решено заранее, да и роль Конгресса и командующего в назначении была минимальной.

— Очередной победы проклятого Ордена, — слегка улыбнулся Хэйтем. — Тамплиеры захватывают ключевые посты.

— Значит, продолжит свою деятельность с каперским патентом, — глубокомысленно заключил Шэй. — Не может же он отдать «Аквилу» на поругание проклятым тамплиерам.

Мистер Кенуэй не ответил. Он проследил взглядом за тем, как толпа, повинуясь взмаху руки мистера Вашингтона, чинно разделяется на две равные части, высвобождая дорожку по центру зала, а сам главнокомандующий взбирается на председательскую трибуну, готовясь, как того требует церемониал, принять клятву на Декларации Независимости — ничего священнее нее у колонистов до сих пор не было.

Мистер Биддл — невысокий, коренастый, в капитанском костюме — отделился от толпы и медленно пошел к трибуне под напряженным, испытующим взглядом Хэйтема.

— Как ты думаешь, Шэй, я правильно поступаю? — вдруг спросил мистер Кенуэй.

Мистер Кормак сразу отвлекся от церемонии и повернулся к любовнику.

— В том, что позволяешь свершиться этому назначению? — утвердительно произнес он. — Не знаю. Но знаю, что иначе было нельзя. Континентальной армии нужен кто-то, кто всерьез займется морскими делами: флот Британии — один из лучших в мире. Постоянная поддержка с моря оставляет колонистов в невыгодном положении.

Хэйтем помолчал немного и спросил куда более требовательно:

— Ты доверяешь Биддлу? Ты был рядом со мной, слышал то же, что и я. А у меня по-прежнему нет ни малейшей уверенности ни в нем, ни в Бенджамине Черче. Кто-то из них лжет, а возможно, что лгут оба.

Шэй невидяще посмотрел на толпу и вздохнул:

— Строго говоря, с Черчем мы не общались. Письма ненадежны, так что о нем говорить вообще трудно. Что же касается Биддла… Я ни на гран не верю в то, что он ни о чем не догадывался, однако ты сам поставил его в такое положение. Этот парень — из тех, каких я обычно себе на «Морриган» нанимаю. Крепкий, хваткий. У него хватает честолюбия, чтобы действовать смело, и ума, чтобы обуздать честолюбие. Ты слишком долго его проверял. Он мог как увериться в том, что его не оценили, так и попытаться достичь успеха путем исполнения приказов от Черча. Думаю, скоро мы это выясним. Он хотел стать адмиралом — он им стал. Точнее, становится — прямо сейчас. Остается только проверить, как он этим воспользуется.

— Надеюсь, он при этом не загубит зарождающийся колониальный флот, — с едва заметной досадой процедил Хэйтем. — Я даже подумывал о твоей кандидатуре, но счел, что не стоит привлекать внимание к твоей персоне. В конце концов, на франко-индейской войне ты действовал заодно с британцами.

Шэй уставился на то, как мистер Вашингтон что-то пафосно вещает, и усмехнулся:

— Говори прямо — не хотел, чтобы я опять встал за штурвал и уплыл неизвестно куда.

— Известно куда, — возразил мистер Кенуэй, но признал поражение. — Хотя в чем-то ты прав.

— Благодарю, магистр, — рассеянно отозвался Шэй. — Потому что я сам как-то желанием не горю. Во-первых, управляться с флотом — та еще морока. Во-вторых… Мне, конечно, приятно ощутить запах моря и скрип палубы под ногами, но в моей жизни этого было столько, что теперь я предпочитаю увеселительные морские прогулки.

— С парочкой бригов на абордаж? — проницательно уточнил Хэйтем.

— Лучше, чем с десятком линейных кораблей в противниках, — парировал капитан Кормак.

На это мистер Кенуэй с ответом не нашелся, а потому тему сменил:

— Думаю сегодня отдать мистеру Биддлу первый приказ — зачистить воды южнее Нью-Йорка. Когда мы наконец устраним южную угрозу, можно будет сосредоточить силы на северных позициях. А пока с севера, скорее, стоит опасаться нападения по суше.

— Как раз на север могу выдвинуться я, — поразмыслив, предложил Шэй. — И можешь предложить это Коннору. Если, как ты говоришь, угроза невелика, то можно совместить приятное с полезным — у меня тоже каперский патент есть.

Мистер Кенуэй довольно долго молчал, после чего проворчал:

— Допустим, но это позже. Пока Вашингтон то и дело навещает Филадельфию, ты мне нужен здесь.

— Именно я? — поддразнил мистер Кормак. — А как же другие члены Ордена?

— Мистер Ли в плену, — начал въедливо перечислять Хэйтем. — Кстати, засиделся. Отдохнул — пора бы и честь знать. Займусь, как смогу. Мистер Биддл отправится на юг. Мистер Черч… Пора призвать его к ответу и выслушать, что он скажет, потому как главу медицинской части континентальная армия не видела слишком давно. Мистер Блессингтон — английский военный — может мне помочь очень ограниченно. Мистер Дербишир остался в Нью-Йорке — и слава Богу.

— А мистер Рутледж сопровождает своего патрона во Францию, — смешливо подхватил Шэй и шутливо-мстительно добавил: — Пусть мучается, теперь его очередь.

— Очень рассчитываю на его дипломатические способности, — подхватил мистер Кенуэй. — Поддержка Франции нам бы сейчас очень пригодилась. Надеюсь на твои рекомендации мсье де ла Серру, потому что Адамс, конечно, неплохой политик, но его нежное отношение к британской конституции может сыграть дурную службу. Мы-то знаем, что он всегда всецело разделял политику вигов и желает здесь добиться не меньшего, но, боюсь, французское правительство, услышав про это, дальше и слушать не станет. Я бы, конечно, предпочел Франклина, но на его решение остаться в Америке повлиять не смог.