Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 240

Мистер Кормак разбирался лучше обоих, а потому пожал плечами:

— Сами пройдем этим пунктиром. Мы сейчас южнее самой южной его точки, а значит, можем пройти путь полностью. Будем держаться тех мест, где можно чем-нибудь поживиться. Если не встретим «Рэндольф», это будет поводом задуматься, что мы где-то ошиблись. Если встретим… На месте разберемся.

— Звучит разумно, — кивнул Хэйтем. — Кроме того, по пути я предпочел бы остановиться в самых «прибыльных» местах и узнать у местного населения, было ли что-то подобное в ближайшие месяцы. И если было… Хотя я бы предпочел не губить колониальные корабли.

— Я бы тоже предпочел, — глухо отозвался Коннор. — Но если они не колониальные, то лучше затонувшие.

— Что мы хотели, нашли, — подытожил мистер Кормак. — Уходим? Заберем карту и судовой журнал — на всякий случай.

— Подождите, — вдруг встрепенулся Коннор.

— Что-то еще? — с интересом уточнил мистер Кенуэй.

— Нет, — Коннор вернул Шэю карту и рассеянно вернулся к крючьям с оружием. — Нож хороший видел, с собой заберу. Раз уж ты, отец, начал промышлять пиратством, нельзя не взять хорошую вещь. Добби отдам, ей понравится.

Мистер Кенуэй только глаза закатил, а Шэй улучил момент и подмигнул сыну. В самом деле, уйти после захвата судна без трофеев — уж точно не по-пиратски.

========== Март 1778, Карибское море ==========

Шэй убедился, что на складе остались только крысы и ящерицы, и широким шагом вернулся на пристань. Взбежал по сходням и с удовлетворением огляделся: матросы передавали друг другу остатки ящиков в трюмы и выглядели воодушевленными, хотя и уставшими. Мистер Кормак и сам так себя чувствовал — во-первых, убедился, что плечо от нагрузок работает все лучше; во-вторых, был удовлетворен объемом груза. «Аквила» даже слегка просела и наверняка пойдет медленнее, зато любо-дорого поглядеть.

Коннора видно не было, но Шэй слышал его голос из трюма. Видно, руководит, вот и ругается.

Хэйтем, разумеется, в погрузке участия не принимал, а потому Шэй отправился прямиком в каюту второго помощника. Вид, конечно, не самый подходящий для доклада…

Март на Карибских островах — вовсе не то, что январь в Нью-Йорке. Правда, дневная жара уже начинала спадать, день клонился к вечеру. Понятно, почему Коннор нервничает — наверняка хочет сняться с якоря, чтобы не терять ночь в пути, но выходить нужно до заката, а до него осталось не так уж много. В южных широтах вечер наступает почти мгновенно, как будто кто-то набрасывает на купол неба сине-фиолетовое покрывало, и к тому моменту желательно быть подальше от прибрежной полосы, где можно встретить и мели, и отмели, и черт знает что еще.

Собираясь перетаскивать ящики с провиантом, Шэй оделся, как рядовой матрос: оставил только нижнюю рубаху и такие же портки, натянул сапоги, да еще перехватил лоб белой повязкой, чтобы пот впитывался, а выбившиеся волосы не мешали. Большинство ребят из команды выглядели точно так же, и к временному старпому впервые, пожалуй, отнеслись одобрительно — за то, что не только гонял, но и работал наравне.

Хэйтем, конечно, не оценит, но переодеваться или — тем хуже — влезать в лишние тряпки не хотелось, а потому мистер Кормак философски приготовился выслушать несколько насмешек. Дверь в каюту оказалась заперта, и Шэй недоуменно подергал за ручку. Хэйтем запирался только на ночь, но ведь еще только начало вечереть…

Неожиданно щеколда щелкнула и на пороге появился заранее раздраженный мистер Кенуэй. Шэй даже сделал шаг назад, но тут лицо Хэйтема разгладилось, и он почти улыбнулся:

— А, это ты. Закончили?

— Заканчиваем, — отозвался Шэй и прошел в каюту, а услышав, как щеколда брякнула за спиной, не удержался: — От кого запираешься?

— Ото всех, — в сердцах выдохнул мистер Кенуэй. — Оказывается, у Коннора так заведено, что Фолкнер сопровождает его во всех вылазках, а на командовании остается второй помощник. А потому все, кто не нашел Коннора — тебя даже не искали — ломились ко мне. Ни почитать, ни подумать, ничего! А еще господин Таядаовуку никак не мог решить, желает ли он спать у меня или еще где-нибудь, а потому орал и скребся под дверью, пока не получил «Историей древних государств».

Шэй фыркнул:

— А кстати, давно хотел спросить, почему он Таядаовуку? Среди парней его зовут просто Таядо или даже «дьявол с хвостом».

— Потому что «Лежащий Поперек», — разъяснил мистер Кенуэй. — И как ты догадываешься, имя дано не просто так.

— Это да, это есть, — согласился мистер Кормак, припомнив, как дымчато-серый Лежащий Поперек приходил к нему в кровать и… укладывался там поперек.

Неудивительно, что Хэйтема матросы начали воспринимать как помощника капитана. Наверняка многие видели, что мистер Кенуэй отстранил сына от управления, а уж команду начинать абордаж точно слышали все. И если Коннор после такого вопиющего нарушения всех морских законов никак не отреагировал, его отца автоматически зачислили в командование. Хэйтем наверняка это понимает… Вот только, кажется, не стремится признавать?

Мистер Кормак резко развернулся и оглядел любовника. Тот был одет примерно так же — в рубаху и штаны — да еще и был босиком. Но вид при этом имел такой, словно только что с Конгресса или с королевского приема. И все-таки амплуа капитана пиратского брига шло ему невероятно — стоило вспомнить, как тот управлял «Аквилой» во время захвата, как по коже пробегали мурашки, а внутри словно начинала сжиматься невидимая пружина.

— Шэй? — вопросительно окликнул его мистер Кенуэй. — Ты не ответил. Когда отчаливаем?

Мистер Кормак мотнул головой. Задумался…

— Думаю, через час-полтора уже будем в море, — ответил он неуверенно. — С Коннором я не говорил, но полагаю, что не ошибаюсь. А если за пару часов не двинемся с места, то наверняка останемся здесь ночевать.

— Это нежелательно, — нахмурился Хэйтем. — Груз наконец найден, и получив в распоряжение целую ночь, половина экипажа напьется, уверен.

— Правильно уверен, — кивнул Шэй. — В портах и мне далеко не всегда удавалось сохранить абсолютную дисциплину на борту, а у Коннора команда расхлябанная, кто-то точно не выдержит.

— Где-то ты все-таки недоработал, — бросил мистер Кенуэй и поглядел в крошечное окно каюты, где уже было видно, как начинает опускаться солнце. — Я тоже замечал, что его матросы нерасторопны и слишком вольно трактуют приказы. Я бы такого не допустил.

Шэй все-таки не удержался:

— Ты был так хорош во время абордажа, капитан Хэйтем Кенуэй, — а на почти возмущенный взгляд пояснил: — Никто, кроме капитана, не имеет права отдавать такие приказы, так что… Сам допустил.

Хэйтем поглядел независимо и свысока:

— Я не мог допустить, чтобы из-за нерасторопности команды и осторожности Коннора Черч подготовил нам еще какой-нибудь сюрприз.

— Да брось, — Шэй даже рассмеялся. — Теперь тебе уже ничто не поможет, я запомнил.

Противостояние взглядов длилось не больше нескольких мгновений, после чего Хэйтем тяжело вздохнул:

— Наверное, рано или поздно что-то подобное должно было случиться. Я сын пирата, отец пирата, да и ты тоже… Можешь считать, что у меня просто не было выбора.

— Мне все нравится, — заверил Шэй и теперь уже откровенного взгляда не скрывал.

Хэйтем оглядел его в ответ и усмехнулся:

— Ты сейчас выглядишь, как типичный матрос-ирландец. Разве что не хватает рисунка на коже в виде арфы.

— Никогда не испытывал потребности нарисовать что-то на коже… — Шэй задумался. — Но я могу, если хочешь. У меня много знакомых, что могут такое сделать. Так что хоть арфу, хоть трилистник, хоть череп с костями.

Ему показалось, что мистер Кенуэй на миг промедлил с ответом, но откликнулся ровно:

— Дело твое, Шэй. Мне все равно.

Мистер Кормак не успел обдумать появившуюся мысль, когда Хэйтем вдруг произнес:

— Ты пришел доложиться?

И в ответ с губ невольно сорвалось именно то, что пришло в голову первым:

— И доложиться тоже.