Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 288

Хэйтем встал рядом с ним, заложив руки за спину, и возразил:

— Никаких коров. В Блумсбери дорогая земля, а потому дома здесь строят почти сплошь обеспеченные аристократы. Неподалеку — Британский музей, это тебе ни о чем не говорит?

— А о чем должно? — Шэй пожал плечами.

Мистер Кенуэй скосил на него взгляд и недовольно оглядел:

— Спасибо уже на том, что вчера в театре ты пристойно себя вел. Не рвался в ресторан, не храпел в ложе…

— … не лазил по всему театру, чтобы кого-нибудь убить, — продолжил Шэй перечисление.

— Кажется, я зря поделился с тобой своими воспоминаниями о «Ковент-Гарден», — Хэйтем вскинул подбородок.

— Почему? — Шэй улыбнулся. — Мне было интересно. А еще я никогда не был в театре над сценой. Наверное, здорово было бы поглядеть оттуда. И потом, Хэйтем, ты действительно думаешь, что если бы я немного отступил от правил приличия, на нас бы кто-то обратил внимание? Два ничем не примечательных унылых господина. Возможно, кто-нибудь мог бы удивиться, что ты, по всем приметам приличный англичанин, приехал в театр в обществе ирландца, но на фоне Коннора и я приличный англичанин.

— Это верно, в Лондоне не носят бусин на косичках, — вздохнул мистер Кенуэй. — Но он хотя бы оделся, как нормальный человек — и то хорошо.

— И музыка мне понравилась, — постарался закрепить успех Шэй. — Хотя когда пели про Руджеро, я ничего не мог с собой поделать, смотрел на певца — и видел вместо него нашего конюха.

— Мистер Галлиани тоже неплохо поет, — неожиданно заметил Хэйтем. — Я иногда слушаю, когда он сено разбрасывает.

— Кстати, насчет сена, — Шэй снова посмотрел вдаль и решительно развернулся к спутнику. — Мне кажется, что лучше бы мы приехали сюда вместе с Коннором, чем торчать на виду. Уверен, где живет твоя сестра, прекрасно знают и ассасины, и тамплиеры.

Хэйтем принял серьезный тон и кивнул:

— Ты даже не представляешь, насколько прав. Но… Представь, что в кэбе нас было бы трое.

— Коннор мог бы ехать, прицепившись на задок, — фыркнул Шэй.

Английские кэбы, хоть и имели по два сиденья, расположенных друг напротив друга, и теоретически рассчитаны были на четверых пассажиров, вряд ли были способны достаточно удобно вместить троих мужчин крепкого сложения. Про дам и говорить нечего — одного платья хватит, чтобы занять весь кэб целиком.

Как в известной поговорке, стоило заговорить о дьяволе — и тот тут как тут. Коннор не приехал в кэбе или на лошади, а пришел пешком со стороны Блумсбери-сквер. Вид он имел недовольный.

— Прошу прощения, я немного задержался, — это были первые слова сына. — Тут что, много королев по имени Анна было?

Хэйтем фыркнул и поинтересовался:

— А что, ты сначала пришел на площадь королевы Анны?*

— Не совсем, — Коннор засопел. — Шел, шел — и вижу, что куда-то не туда иду! Ну, то есть вообще не в ту сторону, и по описаниям совсем не похоже. Какая-то леди, у которой я спросил дорогу, объяснила мне, в чем я ошибся. И сбежала потом так, что только юбки мели.

— Только ты оказался подальше от Нью-Йорка, опять начал девушек пугать, — добродушно усмехнулся Шэй.

— Идемте, господа, — призвал всех к порядку Хэйтем. — И, прошу вас, не заставляйте меня краснеть перед моей сестрой.

Шэй кивнул и собрался, пытаясь припомнить, что, собственно, он знал о женщине, которая согласилась принять их в гостях. Выходило не так уж много: то, что ей сейчас около шестидесяти пяти лет; то, что она много лет провела в рабстве, где, как туманно говорил Хэйтем, лишилась чести и надежд на будущее; что ведет уединенный образ жизни… Пожалуй, больше ничего значимого. То, каким выглядел при приближении дом, говорило о хозяйке больше того, что знал Шэй.

За спиной осталась площадь, где хватало людей. Как и везде, сновали мальчишки с газетами, бегали дети. Вокруг лавок толпился народ, иногда останавливались экипажи, куда заходили и откуда выходили приличные господа. Около беленькой аккуратной церкви побирались нищие — надо сказать, не худые. Видно, действительно хватало богатых прихожан, желающих облегчить душу — и кошелек в оплату этого. Дом мисс Кенуэй на фоне остальных казался мрачным и хмурым, и Шэй не мог сказать, что именно вызывало такое ощущение. Возможно, кудлатая и нестриженая живая изгородь; возможно, то, что все окна были плотно закрыты. В саду не было ни клумб, ни садовых деревьев — здесь вообще не было ничего, что бы говорило о том, что дом обитаем, кроме занавесок на окнах и протоптанной тропинки к крыльцу. Ворота выглядели заброшенными, а на арке виднелся облезлый символ — корабль. Бриг…

Проходя по тропинке, Шэй машинально отметил, что, хотя в саду нет цветов, здесь нашлось место для собачьих будок, однако никаких собак не было. Да и в голову не могло прийти, что в полусгнивших деревянных конструкциях кто-то может жить. Хэйтем первым шагнул на крыльцо, потянулся к шнурку, чтобы позвонить — и вдруг отдернул руку.

Мистер Кормак коротко оглянулся на Коннора, но тот занимался тем же, чем Шэй совсем недавно — внимательно осматривался. И Шэй негромко спросил:

— Что-то не так?

— Трудно сказать, — Хэйтем говорил очень тихо — явно не желал, чтобы сын услышал. — Я провел в этом доме первые десять лет своей жизни, и мне странно чувствовать себя здесь гостем. И еще… Мне почти страшно, Шэй. Когда я предполагал и планировал встречу с сестрой, не думал о том, что мне снова придется оказаться в этих стенах.

— А ты… — Шэй посомневался, но все-таки спросил, — разве не был тут позже? Потом, когда сопровождал сестру домой после освобождения?

— Я был тогда в Лондоне, — пояснил Хэйтем. — Но жил в гостинице. Занимался делами наследования, ведь Дженнифер долгое время считалась пропавшей без вести, а имение находилось в запустении. Я когда-то лично сопроводил ее до дома и вывел из коляски, но… В сам дом не заходил. Дженнифер прошла этот путь одна.

Коннор закончил осмотр, а может, услышал разговор — и поднял голову. Этого хватило, чтобы мистер Кенуэй-старший взял себя в руки и позвонил. Однако Шэй все равно незаметно — или почти незаметно — сжал его предплечье. Просто чтобы Хэйтем знал, что он не один.

Ждать пришлось довольно долго. Когда дверь все-таки распахнулась, на пороге появился дворецкий — немолодой мужчина с худым морщинистым лицом.

— Мисс Скотт ожидает вас и ваших спутников, мистер Кенуэй, — бесстрастно объявил дворецкий и выверенным движением отступил внутрь дома.

Шэй шагнул за любовником в плохо освещенный просторный вестибюль и отчетливо слышал, как звуки жизни на площади остались позади. В доме Эдварда Кенуэя ныне было мрачно и тихо. По стенам, обшитым темными деревянными панелями, были развешаны подсвечники, но горело не больше трети свечей. Шэй почувствовал себя неуютно, как будто пришел в дом, где недавно состоялись похороны. От мысли, что же здесь должен чувствовать Хэйтем, по спине пробежал неприятный холодок.

Коннор последним перешагнул порог дома, и дверь захлопнулась, как будто крышка ловушки. Дворецкий невозмутимо задвинул несколько тяжеленных засовов, и это впечатление только усилилось.

Зато появилось время осмотреться и сделать кое-какие выводы. Шэй не был силен в архитектуре и мало что понимал в стилях, но сразу отметил что-то неуловимое, что роднило два таких непохожих дома — имение Кенуэй в Лондоне и Кенуэй-холл в Нью-Йорке. Казалось бы, устройство жизни в них было совсем разным. Шэй и представить себе не мог, чтобы Энни с порога не предложила званым, ожидаемым гостям чашечку чаю или что-то покрепче. Но все-таки что-то заставляло сравнивать.

Дворецкий по имени мистер Смит — Шэй знал его имя по подписи на конверте с приглашением — проводил гостей в гостиную, и на этом его обязанности, видимо, заканчивались. Он доложился и удалился, оставив прибывших наедине с женщиной, которая поднялась им навстречу из кресла перед камином.

— Дженнифер, — негромко поприветствовал сестру Хэйтем.

Шэй боковым зрением видел, как внимательно любовник разглядывает хозяйку дома. Наверняка она сильно изменилась с их прошлой встречи.