Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 304

Пастор Браун грустно посмотрел ему прямо в глаза:

— Это вы потому, мистер Кормак, так говорите, что встретили взаимность. А с Эммой обращались, как с горничной. Она и белье меняла, когда Грегори отдыхал от дел Ордена.

Шэй промолчал. Армитедж раздражал его своей высокомерностью и самомнением; раздражал тем, что в погоне за мифическим объединенным миром не видел того, как рассыпается его собственная маленькая империя. А более всего раздражал тем, что доставлял огорчение Хэйтему. Но до того Шэй еще пытался его уважать — хотя бы как соратника по Ордену, который видел цель и шел к ней. Но уважать мужчину, который мог так обращаться со влюбленной женщиной… Раз были деньги на шлюх — или на приличных дам, они куда дороже обходятся, — то уж мог бы пощадить.

Наверное, у него у самого могло бы быть так же — если бы Хэйтем когда-то, очень давно, не ответил взаимностью. Но Шэю было трудно это представить.

— Когда Эмма пришла ко мне в последний раз, — надсадно, с присвистом выдохнул мистер Браун, — я ее предупредил. Она ответила, что на все воля Божья.

— Это ты подсказал ей обратиться к Коуэллам? — спросил Хэйтем, не отрывая взгляда от вечернего Лондона.

— А разве не этого хотели мы все? — мистер Браун распрямился. — Подумывал я когда-то в юности сбежать из дома и стать моряком. Хорошо, что не сбежал. Ну и запах. Пойду я, да и Хильду поздравить надо, ей теперь нелегко придется.

— Подожди, — мистер Кенуэй развернулся. — Ты лучше знаешь лондонский Орден. Что теперь будет?

— А что будет? — старик пожал плечами и грузно оперся на трость. — Эмма в Орден не пойдет, ее больше всего врачебная наука волнует, на самом-то деле. Она, помнится, даже шутила, что умела бы гасить всякие желания, то сделала бы это бы во избежание женской фрустрации. Если Эшли распорядится Эммой разумнее…

— Он же женат, — ляпнул Шэй.

— Я имел в виду исключительно дело, мистер Кормак, — невозмутимо отозвался мистер Браун, а Хэйтем закатил глаза. — Так вот если Эшли распорядится разумнее, то, может, и войну вашу удастся свернуть. А там дай Боже сил. Ребенка своего ассасинского домой отправьте поскорее, пока до него Кэроллы не дотянулись.

— А ты? — так же неделикатно спросил Хэйтем.

— Вот до всего тебе дело есть, — заворчал старик. — А я пережду и, если Бог не приберет, почаще собрания навещать буду. Эшли дельный советчик пригодится, не все ему жену слушать.

— Есть еще порох, — фыркнул Хэйтем. — Ты всегда был порядочной скотиной, Энтони.

— Порядочной, Хэйтем, — мистер Браун заковылял к двери. — Никакого уважения к святому отцу у тебя, сын мой, да направит тебя Отец Понимания.

Шэй помог старику перебраться обратно в «салон», закрыл за ним дверь и хмыкнул:

— А ведь он тебя переиграл.

— Молчал бы, — вскинул подбородок мистер Кенуэй. — Все на лице написано. Тебя Энтони как утреннюю газету читает.

— Это же собрат по Ордену, — мистер Кормак улыбнулся.

Хэйтем приподнял бровь и демонстративно оглядел любовника с ног до головы:

— Энтони был мне наставником. Было бы странно, если бы он не умел играть на уровне.

— Хороший дед, — одобрительно заметил Шэй. — И теперь понятно, у кого ты учился.

— Мне не нравились методы Берча, — пояснил Хэйтем. — Он учил меня философии, но его слова расходились с делом. По юности я этого не понимал. И теперь… Теперь я понимаю, что ты имел в виду, Шэй. Я действительно себя чувствую так, как будто много лет был связан по рукам и ногам, а теперь освободился. Ничего еще не решено, а мне уже спокойнее и легче.

— Так и должно было быть, — кивнул Шэй.

— Даже жаль, что Коннор не успел поговорить с Армитеджем перед тем, как тот умер, — мистер Кенуэй тяжело вздохнул. — Что Грегори не успел осознать, что его убила его же идея — непроработанная, а потому нежизнеспособная. Если бы больше людей имели смелость посмотреть на результат своих действий, в мире было бы куда меньше хаоса. Но с другой стороны, если бы они могли это сделать, они уже не делали бы ничего вслепую.

— А что сказал Берч перед смертью? — вдруг спросил Шэй. — Ты, наверное, слышал?

— Я единственный слышал, — хмыкнул Хэйтем. — Он попытался меня убедить, что делал то, что считал правильным. Как будто это требовало объяснений! Вопрос в том, что ты считаешь правильным и что делаешь. Я не стал дальше слушать. Нам нужно вернуться в салон, Шэй. Если ты не заметил, твоя трубка погасла.

Мистер Кормак торопливо выбил пепел из чаши, постукивая по перилам, и слегка улыбнулся:

— Последний рывок, Хэйтем. Завтра можно будет отправиться к пристани.

— Сначала нужно закончить здесь, — мистер Кенуэй собрался и распрямил плечи. — На всякий случай напоминаю, что все пикантные подробности должны остаться на этом балконе. Коуэлл и сам разберется. И, кстати, я собираюсь танцевать с миссис Коуэлл и предупреждаю тебя об этом заранее. Не вздумай проявлять потом при соратниках… собственнические замашки.

— То есть на клавесине тебя не укладывать? — фыркнул Шэй.

— Это называется спинет, — раздраженно поправил Хэйтем. — И его ножки ни меня, ни тебя не выдержат. Этот вечер нужно пережить, а потом отдохнем и отправимся на «Морриган». Будешь вести себя прилично, купим в дорогу картофеля и эля.

========== 27 декабря 1778, Нью-Йорк ==========

— Может, и нам завести традицию собираться по воскресеньям? — Шэй вытянул ноги к камину и окончательно развалился в кресле.

— Не такая уж дурная мысль, — отозвался Хэйтем. — Но пока неосуществимая. Это в Лондоне Орден состоит почти сплошь из аристократов, а у нас половину Ордена разметало по континенту, а другая половина на разных воюющих сторонах. Однако меня тоже раздражает, что мистер Ли позволяет себе опаздывать. Он всегда таким был.

— В общем-то, грех жаловаться, — Шэй зевнул, благовоспитанно прикрыв рукой рот. — Мы поужинали горячим и свежим, сидим у камина… Можно себе позволить подождать.

— Если бы он еще и на боевые операции опаздывал… — Хэйтем усмехнулся и тоже позволил себе откинуться на спинку кресла.

Во дворе раздался звонкий многоголосый лай — и мистер Кенуэй разом свою расслабленность растерял. Приподнялся, ухватившись за подлокотник, и напряженно проговорил:

— Только не говорите, что он притащил сюда эту невоспитанную парочку!..

— Что-то мне подсказывает, что как раз притащил, — хмыкнул Шэй и с легким сожалением сел ровно.

Хэйтем резко поднялся с места, распахнул дверь в коридор и властно произнес:

— Марта, будьте любезны, передайте мистеру Ли, что собакам место во дворе или на конюшне!

Но звонкий лай раздался уже в холле, а следом за ним — и растерянный женский голос, который почти тонул в шуме:

— Они уже тут, господин…

Шэй немедленно вскочил и отправиться вслед за любовником, потому что не хотел пропустить ни секунды предстоящего эпического зрелища. Мистер Кенуэй широким шагом преодолел коридор и прошел в холл, где Шэй с нескрываемым удовлетворением застал прекрасную картину: Чарльз, опутанный какими-то веревками, нетерпеливо восклицал:

— Генрих, куда грязными лапами на ковер! Екатерина, не вздумай описаться! Анна, оставь в покое юбку, девушка тебя боится!

— Чарльз! — Хэйтем воскликнул это так громко, что даже сцена в холле поутихла. — Зачем ты все это притащил?!

— А куда мне их? — так же громко откликнулся гость. — Записку передали срочно, а они у меня невыгулянные!

— Выстави их в сад, — раздраженно бросил мистер Кенуэй. — Мистер Галлиани о них позаботится.

— Там холодно, — не проникся Чарльз.

— Тогда на конюшню!

— Они там будут выть.

Только теперь до Шэя дошло, что за странные путы на соратнике. Это не веревки, это кожаные поводки… После того, как это удалось идентифицировать, Шэй перевел взгляд на черно-бело-рыжий комок у ног Чарльза. Горничная Марта благоразумно ретировалась, едва повесила плащ гостя — может, юбки берегла, кто ее знает…

Почему-то, когда Хэйтем рассказывал о собаках, Шэй не думал, что они такие мелкие. Собственно, они были похожи на три забавных меховых шарика. Все три уже успели потоптаться грязными лапами по ковру, а потому Шэй присвистнул и позвал: