Истина - Хруцкий Эдуард Анатольевич. Страница 15

— Он всегда работал с документом?

— Понимаешь, мы чуть постарше тебя. Пацанами, совсем маленькими, но все же в войну жили. Так вот в Игоре она осталась на всю жизнь. Он не менял тему. Искал неизвестных героев, неизвестные военные истории воскрешал. Ему очень благодарны многие люди. У него в архиве много писем. После его выступлений людей награждали орденами, оправдывали по суду… Многое было. Конечно, хлеб у него был нелегким. Но Игоря знать надо.

Горелов замолчал. Как-то сразу. Словно шел и оступился. Отвернулся к окну. В комнате повисло молчание. Пауза была длинной и тягучей. И Олег понял, что в этом доме надолго поселилось горе.

Горелов повернулся, и Олег внутренне вздрогнул, увидев, как изменилось его лицо. В дверях его встретил спокойный гостеприимный человек. Сейчас же на него смотрел немолодой мужчина с рельефно обозначенными складками у рта.

— Да, что я говорю… — хрипло сказал Горелов, — несу какую-то дичь… Игорька-то нет… Ты, Олег, скажи, кто?

— Пока не знаю.

— Что надо-то? Может, позвонить куда? Или поехать с тобой?… Впрочем, что я говорю, что я несу? Ты уж прости. Хотел спокойно… А вот…

Горелов опять отвернулся, и у него задрожали плечи.

Новиков встал, обнял товарища, начал что-то шептать ему.

Наумов ждал. Он привык ждать. Его работа была тесно связана с людским горем. Олег работал в уголовном розыске пятнадцать лет. И все время, постоянно ему приходилось сталкиваться с бедой. Она, казалось, шла по следам, и самое страшное в его работе было привыкнуть к ней, очерстветь душой. А он не смог. И поэтому по сей день делил боль со всеми, к кому приходил на помощь. И сейчас, сидя в этой элегантно-пустоватой гостиной, на стенах которой висели яркие, необычно написанные картины, Олег ощущал острое, ни с чем не сравнимое ощущение беды.

В такие минуты он жалел, что пошел в милицию. Есть же много других профессий, спокойных и приятных. Но он выбрал эту службу не из-за романтики. Он пошел в уголовный розыск, заранее зная, что знак беды проштампует его будущую жизнь. Но пятнадцать лет назад, получая офицерские погоны, он не понимал, какой тяжестью лягут они на его плечи.

Его первое дежурство по отделению началось трагически. На Старой Балашихе убили молоденькую студентку. Ее знали в городе все, она была победительницей веселой телевизионной передачи КВН.

Сутки они с капитаном милиции Лепиловым искали убийцу. Это были страшные двадцать четыре часа.

Они взяли его а Реутове, в кафе, когда он пытался продать золотое кольцо убитой. Убийца выхватил нож, и тут всю свою ненависть Олег вложил в удар.

Потом всякое было. Но на всю жизнь младший лейтенант Наумов запомнил крик матери и глаза отца убитой.

Плохо ему было в этой комнате, очень плохо. Но уйти он не мог, потому что где-то ходит человек, совершивший преступление.

Горелов отошел от окна, сел на подлокотник кресла. Жадно затянулся сигаретой. Курил он кубинские. Крепкие, из сигарного табака.

— Знаешь, — Горелов успокоился, — ты спрашивай, что надо, а мы отвечать будем.

— Виктор, у Игоря были враги?

— Враги. Я понимаю, что ты имеешь в виду настоящих, а не литературных врагов.

— А разве есть литературные?

— Конечно. Игорь интересно работал, его выдвинули на Госпремию РСФСР.

— Я думаю, что эти враги сводят счеты на собраниях, а не берут в руки оружие.

— Это точно.

Горелов задумался.

— Давай поставим вопрос несколько иначе. — Олег отхлебнул остывший кофе. — Были ли люди, активно желавшие его смерти?

— У его жены новый ами, — мрачно сказал Новиков, — он угрожал Игорю.

— Чем занимается этот ами?

— Деляга. Работает в автосервисе управления по туризму.

— Игорь знал что-нибудь о его делах?

— Точно не знаю, но статью готовил о злоупотреблениях именно в этой системе.

— Что значит готовил? Написал?

— По-моему, нет. Только материалы собирал.

— Как зовут этого ами?

— Сергей. Фамилию не знаю. У него синий «мерседес», вообще весьма вальяжный мужчина.

Наумов вспомнил дачу Бурмина, его не раз перекрашенный «Москвич», и горькое чувство досады охватило его. Ну до каких же пор люди, отдающие всего себя делу, работающие и страдающие, будут жить скромно? А всякая погань типа Коробкова и этого Сережи ездить на шикарных машинах, шататься по ресторанам, существовать праздно, сыто и весело?

Если бы в Управлении создали специальный отдел по борьбе с этой пеной, он с великим удовольствием пошел бы туда работать.

— Я думаю, это несерьезно, — вмешался в разговор Горелов, — такие, как этот Сережа, только грозят, но ничего не делают. В сущности, они трусы.

Олег не ответил. Он не хотел рассказывать известному писателю кое-какие истории из своей практики. Нет, эти дельцы опасны. На них работают всевозможные коробковы. И если одни могут только выколачивать долги, то другие и на убийство способны.

— Ребята, давайте по порядку. Что необычного произошло в жизни Игоря за последнее время?

— Конечно, эта нелепая женитьба, — твердо сказал Горелов. — Мы все были против этой дамы. Но Игорь слишком увлекся ею. Он по натуре однолюб. Весьма долго переживал разрыв с первой женой. Потом вот эта Алла. Она была ему совершенно чужой. Знаешь, да не то что из другого государства, просто с другой планеты. А теперь она вдова писателя. Будет получать деньги за книги, которые выйдут в этом году, за переиздания, за фильмы. Чертовски несправедливо.

«Вдова писателя, — подумал Наумов, — а это же положение постоянное. Для человека праздного, не любящего работать, ничего другого не нужно».

И еще один палец загнул. Правда, это не мотивы, а так, наметки пока, но все же зацепочка есть.

— Теперь, ребята, ответьте мне. Игорь много выступал со статьями, я бы их назвал разоблачениями. Потом были суды, сроки, все, как положено. Угрожали ему эти люди?

— Да. Конечно. — Горелов вскочил. — Письма даже слали с угрозами.

— А где эти письма?

— В архиве редакции.

— Теперь о его последней работе…

— Он писал повесть о людях, погибших в сорок третьем, — тихо ответил Горелов, — думаю, что с этой стороны ему ничто не угрожало.

— У меня к тебе просьба, Виктор, помоги разобрать архивы Игоря.

— Когда?

— Дня через два. — Олег встал. — Спасибо за кофе.

Он достал ручку, написал на листе бумаги телефон.

— Звоните в любое время. Когда похороны?

— Послезавтра. Придешь?

— Обязательно.

— Подожди. — Горелов вышел из комнаты и вернулся через несколько минут, неся в руках книги, он сам вынул ручку, надписал.

— Это тебе, два моих последних сочинения.

— Спасибо. — Олег искренне обрадовался, он безуспешно пытался достать эти книги уже несколько месяцев.

Машину он отпустил с условием, что Леша заедет домой и выгуляет Кузьму. Но до Управления было рукой подать. Олег вышел на бульвар, сел на свободную лавочку, закурил. Ну и что же мы все-таки имеем? Некто приезжал в район дачи и наблюдал ее в бинокль. Возможно, что этот некто прятал в кустах машину. Более того, неизвестный скрыто подошел к даче.

Но высокий сутулый человек в светлом пиджаке и убийца могут быть разными людьми. Лиза видела высокого человека с темными усиками, в темных очках, закрывающих лицо, и кепке.

Коробков и Архипов говорят о человеке в светлом пиджаке, без всяких усиков.

Надо искать. Пошел второй день, а конкретной зацепки нет.

О смерти мужа Алла узнала только сегодня. Они с Сергеем уезжали на три дня по Золотому кольцу. Господи, как прекрасно они провели время в Суздале! Алла любила ездить с Сергеем. Любила испытывать чувство некой элитарности. Сергея знали везде. Но не просто знали, а относились к нему любезно-почтительно. У них всегда был самый лучший номер, кормили ее в отдельных кабинетах. В магазинах Сергея встречали директора и сразу же вели в подсобку.

Что и говорить, ее будущий муж был человеком влиятельным. С Игорем она ездила всего лишь один раз в Дом творчества писателей и испытала острое чувство стыда, когда их поселили в узком, как пенал, номере с видом на какие-то сараи. Это было вдвойне унизительно, потому что был самый сезон, конец сентября, и дом просто ломился от знакомых. Она встретила здесь свою портниху Стеллу, живущую, естественно, в люксе, знакомого директора ресторана, занимающего двухкомнатный апартамент, да и других людей, которых постоянно встречала на премьерах и вернисажах. Они все устроились прекрасно в писательском доме.