Мой ядовитый шеф (СИ) - Дарман Марина. Страница 21

– Зубы при себе оставьте, – поморщился Клеон и шагнул.

Ортегас также привычно отступил: если так дальше пойдет, приятель его за борт вытолкнет. Они уже прошагали порядочное расстояние вдоль палубы. В случайном танце нашлись и свои преимущества: шажки не вызвали подозрений перепуганного хозяина. Правда и толку не принесли, ничего, что может вызвать подозрения, не обнаружили.

Жертва приворота в очередной раз обернулся, ничего интересного не увидел и глянул на хозяина. Тот заученно и возмущенно отбрехивался, но так наигранно, что верилось с трудом.

– Оставь ты этого контрабандиста, – бросил он приятелю. – Не наше это дело. Пусть сам с законом разбирается.

Хамелеон радостно заулыбался, отчего подозрения усилились. А уж когда он тоненько захихикал, Ортегас с трудом удержался, чтобы не врезать по физиономии, вызывающей омерзение.

– Какой закон? Какая контрабанда? – гримасничал хозяин судна. – Я мирно отдыхаю. Зачем наговариваете?

Ортегас прекратил вслушиваться в бред, что тот нес, и неторопливо прошелся по палубе. Он больше не искал сбежавшую секретаршу. Скорее надеялся понять, куда двигаться дальше. Флайты устали и гонять бесцельно опасно: можно и внепланово искупнуться. Как хорошо ты не плавай, а из такой дали до берега вплавь не добраться.

Он смотрел и смотрел, пока не осмыслил то, что видит: толстый витой трос уходил в воду. Увиденное его заинтересовало, но не встревожило. Запрещенный груз и похлеще прячут, а тут уловка простенькая: разжал захват и концы в воду, в буквальном смысле. Ищи потом по всему океану. Вперед к тросу он шагнул неосознанно: не доставать же чужую заначку, в самом деле.

– Ложись! – и воплю Клеона он подчинился раньше, чем увидел происходящее.

Слишком большая для судна волна свесилась через борт, стремясь слизать непрошеных гостей. Шквальный ветер заставил ее отступить, но так накренил борт, что Ортегас колбаской скатился к сетчатому заграждению. Зацепился за него, поднялся, встал, широко расставив ноги, и гаркнул:

– Все хамелеон, ты попал!

Неумный хозяин морского корыта даже сообразить не успел, как оказался за бортом в прохладной океанской воде. Утонуть ни грозит не одному двоякодышащему, зато эмоции остудит и поумнеет, пока будет выбираться из личного цунами.

Ортегас убедился, что скандалиста унесло достаточно далеко, чтобы не мешал, и повернулся к загадочному тросу. Теперь проверить, что там спрятано дело чести.

Глава 10

Валисия

Поворот, стук, поворот, глухой хлопок – раньше я и не представляла, что на кухне может быть столько ножей. На моей всего два: большой и маленький – мне хватает. А тут, их явно больше, чем рук у всех поваров и поварят вместе взятых.

Пригнулась, наклонилась: очередной тесак воткнулся чуть выше головы. Моей. Хорошо, что горгон сосредоточился только на мне, но, если Хрум не поторопится, от меня мало что останется. Я плюхнулась на живот и покатился так быстро, как могу.

Чпок, чпок, чпок – смертоносный веер сопроводил перекаты. Я докатилась до шкафа и метнулась за дверь, которую приоткрыла с такой силой и скоростью, что тот покачнулся. Ой, не уронить бы.

Птыц. Нетипичный звук. Я выглянула. В дверце красовалась вилка, вошедшая до того глубоко, что зубьев не видно. Плюс: ножи кончились. Минус: мне хватит и вилки. Я пожертвовала рукой и потянула верхнюю дверцу не себя. Птыц, птыц. Я быстрее. Уф, повезло!

Но надолго тут не спрятаться. Разозлившийся горгон двигается так же шустро, как и метает ножи.

Сидя в укрытии, я осторожно разглядывала остальных участников погрома. Заторможенные повара, стоило полететь третьему ножу, плюхнулись на пол и расползлись кто куда. Еще недавно мне казалось, что чувства у них атрофированы напрочь. Как выяснилось, не все. Самосохранение осталось, пусть и срабатывает с задержкой.

Из-за шкафа послышался грохот, и я осторожно высунулась, надеясь, что вилка не прилетит точно в глаз. Хрум повалил мятежного повара и теперь сидел сверху, не давая тому встать или пошевелиться.

– Лиса, выходи! – пропыхтел он, и я заподозрила, что подводные жителя не только чешуйчатые, но и скользкие, как рыбы.

Я, пошатываясь, вынырнула из-за шкафа. От пережитых эмоция штормило. Все-таки я привыкла действовать хитростью, а не силой.

– Переговоры?

– Пшл ты… – выдохнул он неразборчиво, продолжая выкручиваться.

Этак он Хрума скинет. А острых и тяжелых предметов тут в переизбытке. Да и кипятка хватает. Магия магией, но нож летит гораздо быстрее, чем я колдую. Присесть и укатиться – эффективнее.

– А если в мор… – приятель так глянул, что я осеклась и поправилась: – Я извинюсь, ты угомонишься?

Вареный горгон прекратил дрыгаться и посмотрел на меня. Вот не вру, в его взгляде даже проскользнуло любопытство. Эх, настал мой черед успокаивать. Я прижала руку к сердцу, выпрямилась и приняла самый серьезный вид, какой могу, потому что всем известно: глупости лучше всего вещать с умным видом.

– Глубокоуважаемый подводный житель, – торжественно продекламировала я, и круглые глаза уважаемого вылезли из орбит. Рано он опешил, рано. Я еще не так могу. – От лица всех жителей суши приношу огромнейшие извинения за неподобающее поведение. Видишь ли, нас не каждый день похищают и запирают под водой. Мы расстроены, напуганы и дезориентированы. Только этим и объясняется наше ужасающее поведение.

Горгон выразительно хмыкнул и осторожно дернулся. Хрум с готовностью слез с него и кивнул, поддерживая мое выступление. Тот встал и неожиданно сочувствующе обратился к моему приятелю:

– Тяжело с ней, да? Держись, брат, бывает и хуже.

Хрум по-мальчишески усмехнулся и протянул ладонь. Мужчины торжественно обменялись рукопожатием, и вареный горгон обернулся к собратьям, продолжающим сидеть в укрытии:

– Выходите. Я успокоился, – по кухне пронесся слаженный вздох облегчения, и подводные жители начали выбираться: кто ползком, кто на карачках, кто задом наперед. А непобежденный повар повернулся к двери и кивнул нам: – Поговорим?

Уф-ф, получилось. Но как же сложно разговорить ргушных рыб!

Я покорно шла за боевитым поваром и удивлялась выбранному пути. Он миновал поворот в столовую и нырнул дальше в темноту. Путь все больше походил на тропу в логово зверя: грязно, вонюче и много хлама. Для чего такая конспирация? И те, кто в столовой, и те, кто на кухне, не видят никого и ничего. Стоит ли так прятаться?!

Наконец, он остановился в неприметном закуточке и обернулся к нам с Хрумом, который, судя по выражению лица, тоже пытался сообразить для чего все это?!

– Тут нас никто не услышит! – заговорщицки прошептал горгон и поманил нас длинный пальцем.

– А разве остальные способны слышать? – Хрум пожал плечами и встал так, чтобы перегородить проход.

– Они нет, – отмахнулся повар, – зато в здании полно устройств, что ведут к тем, кто могут не только услышать, но и сделать вывод. Оно вам надо?

– Так вы не все такие примороженные? – пока в это верилось с трудом. Но, с другой стороны, боевой горгон проявил чудеса владения оружием.

– Примороженные, – повар цокнул языком, точно пробуя слово на вкус. – Эмоции закрыты лишь у тех, кто прошел через усмирин.

Мы переглянулись с приятелем, не зная как реагировать. До сих пор я не знала, что от эмоции можно усмирить. Уж, точно не могла представить, что это можно сделать добровольно. Наверное, мы здорово походили на статуи с выпученными глазами, что даже горгона проняло.

– Это обязательная процедура, – добавил он, часто хлопая глазами. И вроде, голос привычно нейтральный, а впечатление, что оправдывается.

– Вы не можете отказаться? – я дождалась неторопливого мотания головой и перешла к тому, что заинтересовало с самого начала: – А как избежали этой процедуры вы? – запоздало, но сообразила, что имени второго нормального горгона так и не узнала.

– Кьяи, – представился он, сосредоточенно выслушал наши имена и таинственно сообщил: – Я научился притворяться.