Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев". Страница 47

— Этого я сказать не могу, — честно признался Шатунов-старший. — Пока Василиса зачем-то нужна ему живой. Тем более что он все равно получил доступ к таежным угодьям ее матери. А дополнительную подпитку, как и в старые времена, ему дают те, кто по собственному желанию готов душу променять на золоченую обертку.

Я вспомнила картинку роскошных чертогов аффинажного короля, на деле оказавшихся токсичной свалкой, потом представила мир, заполненный красивыми, но пустыми упаковками, которые все еще считают себя людьми, и мне сделалось страшно.

Время давно перевалило за полночь. Радослав с Доможиром, пообещав заехать за нами на рассвете, ушли домой, братья с домочадцами легли спать, сон засыпал песком и наши глаза. Но мы еще долго ему не уступали. Сидели, словно в зачарованном лабиринте отражений между прошлым и будущим, распутывая сеть воспоминаний и обсуждая предстоящий нам поход. Михаил Валерьевич несколько раз объяснил, как отыскать в Нави не только обиталище Бессмертного, где тот, предположительно, спрятал Василису, но и заветный дуб, вернее, теневую проекцию Мирового древа, на ветвях которого властитель Нави поместил свою смерть.

— Вам точно на той стороне не нужен проводник? — наблюдая за нашими сборами к Хрустальной горе, в сотый раз спрашивал Михаил Валерьевич.

— Мы же договорились, что в нашем мире ты принесешь больше пользы, — терпеливо напоминал ему Лева. — Отыщешь тайник, куда спрятал файлы с доказательствами, и свяжешься с Андреем Васильевичем. Если вы прижмете Бессмертного и отнимете у него доступ к источникам его силы, нам будет легче с ним справиться и вызволить Василису.

Михаил Валерьевич удрученно кивал, крутя в руках Левин смартфон. Вчера вечером сын долго объяснял ему, как пользоваться технической новинкой. Семнадцать лет назад, помнится, появлялись только первые прототипы.

— Что я матери-то твоей скажу?! — не выдержал наконец Михаил Валерьевич. — Да и их родителям.

Он указал на нас с Иваном.

Я понимала его смятение. Накануне я сама едва не поссорилась с Левой, когда он попытался и меня спровадить восвояси.

— Объясните, что мы не могли поступить иначе, — твердо и упрямо произнес Иван, а мы с Левой кивнули.

— Может быть, и говорить ничего не придется, — напоследок еще раз обняв отца, принялся успокаивать его Лева. — Ты же не хуже меня знаешь, что здесь время течет иначе. Строго говоря, тут и понятия-то такого не существует, а смена дня и ночи — чистая условность, как и все остальное.

— Ты точно в одиночку сумеешь дойти до отцовской избушки? — в свою очередь переживал за праправнука Сурай, пока Вера и Аглая рассовывали по рюкзакам и корзинкам различную снедь.

Мы деликатно благодарили, хотя не ведали, удастся ли в дебрях Нави вообще где-то перекусить.

— Да что я, здешними лесами не хаживал? — улыбнулся Михаил Валерьевич, в последний раз бросив взгляд на жилище предков, куда он когда-нибудь чаял вернуться. — Вы лучше за сыном моим и его друзьями присмотрите, — попросил он прапрадедов. — Чует сердце, придумают царицы еще какую-нибудь каверзу.

— Может быть, все-таки возьмешь провожатых? — обеспокоенно потянулся к нему Лева, который со вчерашнего дня пребывал в некоторой растерянности, до конца не веря обретенному счастью и опасаясь вновь его потерять. — Порождения Нави — это тебе не Водяной и даже не Див.

— Я на них огнем дохну, — молодецки подбоченившись, пошутил Михаил Валерьевич и решительно направился в сторону реки.

Поначалу его опасения насчет каверз нам показались беспочвенными. Сопровождаемые толпами проведавшего о победе над змеем народа, мы на тройке гнедых, запряженных в старую бричку с продавленным, но мягким сиденьем, подъехали к Хрустальной горе, издали больше всего напоминавшей гигантский кристалл кварца, вроде тех, из которых Михаил Валерьевич с Водяным создали зеркало. У вершин эта громадина вздымалась правильными призмами почти прозрачных заостренных пиков, ближе к подножью расползалась до самого горизонта хаотичным нагромождением породы, испещренной расщелинами и трещинами. Даже с полным альпинистским снаряжением мы бы не сумели ее преодолеть. Да и мои крылья здесь вряд ли помогли бы.

— Что-то не очень она на лед-то похожа, — забеспокоился Иван, с сомнением доставая просяное зернышко. — И нет никаких следов морен. Хотя, судя по рассказам, ледник расширялся постепенно.

В самом деле, сквозь прозрачную толщу проглядывали очертания домов с причудливыми посеребренными крышами, деревья в ярком осеннем убранстве, нарядные проспекты и корпуса заводских зданий. Серебряное царство славилось искусными мастерами, и даже близость Смородины-реки никого прежде не смущала.

— Прямо Китеж-град какой-то, — удивленно протянула я, вспоминая заключенные в рождественские стеклянные шары крохотные модельки городов. — А ее точно можно растопить?

— Сейчас проверим, — пожал плечами Лева.

Иван нетерпеливо чиркнул зажигалкой. Убеждённый приверженец здорового образа жизни, он, тем не менее, всегда носил с собой надежное изделие известной фирмы, чтобы не маяться с отсыревшими спичками, когда надо на ветру или в дождь развести огонь.

Я не знаю, что я ожидала увидеть: трещины, идущие вдоль скал, мощные потоки воды или жидкого стекла, уносящие остатки горы к какому-нибудь океану времени. Но ничего такого не произошло. Лишь только первый язык пламени, а семечко пылало, как настоящий факел, лизнул бок скалы, раздался страшный треск, и уже через миг гора исчезла, оставив совершенно сухую землю и нетронутые города и села, куда тотчас же устремился народ.

Дядька Кочемас, сидевший на козлах брички, тоже хлестнул лошадей, чтобы раньше других поспеть на дорогу, ведущую к реке Смородине, откуда уже несло гарью и доносился резкий запах серы. Дед Сурай с красноармейцами и Радослав с сотней вооруженных до зубов конных ратников, раздвигая толпу возвращающихся домой беженцев, поехали следом. И, как скоро выяснилось, такие серьезные меры безопасности наши друзья предприняли неспроста.

Вдали уже показались дозорные башни пустовавшей пока еще заставы, когда со стороны хором на дороге вздыбился столб пыли, из которого, горяча бешено храпящих лошадей, появились давешние тридцать три богатыря, каждый из которых вел за собой не менее десятка отборных воинов.

Глава 18. Калинов мост

— Именем цариц, остановитесь! — потребовал Черномор, и его голос, усиленный, видимо, магией, гулким эхом раскатился в горах, возвышавшихся на берегу Смородины-реки.

Поскольку большая часть беженцев к тому времени уже рассредоточилась по каким-то боковым трактам, дорогам, тропинкам, ведущим к вновь обретенным домам, мы поняли, что ультиматум адресован нам.

— Ну, началось, — проворчал Кочемас, натягивая вожжи.

Как выяснилось, притормозил он лишь затем, чтобы пересадить нас на свежих лошадей и освободить место в бричке для младшего брата, с довольным видом снимавшего одну из пулеметных лент. Сурай и его красноармейцы рассыпались по полю, перестраиваясь в боевой порядок на правом фланге. Ратники Радослава и Доможира прикрывали левый фланг.

Черномор, борода которого угрожающе развевалась, повторил требование, приказав своим сотням готовиться к атаке.

— Ну да, конечно! Размечтались! — осклабился, проверяя барабан нагана, Кочемас.

— С эксплуататорами переговоры не ведем! — поддержал его Атямас, деловито расчехляя пулемет.

Видавшая виды бричка при ближайшем рассмотрении оказалась легендарной тачанкой.

— Вы уверены, что это хорошая идея? — спросил у прапрадеда Лева, наблюдая за приближением внушительной кавалькады и переводя взгляд на буквально рвущихся в бой пращуров. — Мы с ребятами сами бы справились, а вам тут еще век вековать.

— Побереги силы, внучек, — по-отечески потрепал его по плечу Сурай, успокаивая разгоряченного коня, который плясал под седлом, выгибал крутую выю и грыз удила. — Они вам еще пригодятся.

— Да и что нам эти три вздорные бабы сделают? — добавил Атямас, заряжая пулеметную ленту.