Никогда_не... (СИ) - Танич Таня. Страница 116

— Да… Нет… — я все ещё слишком растеряна, чтобы сообразить, что отвечать и как вести себя с Наташкой. Не думала, что меня будет так эмоционально колыхать при встрече с ней.

— Да… Нет… Ну что ты как мямля! Со своим-то познакомишь? — она игриво подмигивает в сторону дизайнера и я, оборачиваясь, вижу, как его лицо едва заметно подрагивает всеми частями одновременно — носом, губами, щеками, и даже бровями, которые у него не хватает сил аристократически выгнуть.

Я отлично знаю причины этой реакции. Вэл ужасно боится энергичных и видных женщин вроде Наташки — они напоминают ему продавщицу из канцелярского отдела, которая в детстве высмеивала его за худобу и длинный нос, специально подсовывая бракованные карандаши, гнутые линейки и затертые ластики, без которых он не мог чертить свои первые проекты кукольных домиков. Однажды, влекомый статью царицы канцелярии, он рассказал ей, что рисует палаццо для своей Барби, на что получил град насмешек, заверения, что нормальные мальчишки не играют в куклы, ещё и поломанный циркуль впридачу. Так началась его первая в жизни драма — юный Валенька не мог не ходить в тот магазин, а великолепная повелительница точилок не могла над ним не издеваться — и это садо-мазо, в отличие от его последующих отношений, было совсем не по согласию.

Поэтому сейчас он ловит не самые лучшие в жизни флешбэки, о которых Наташка знать не знает, и сама идёт в наступление.

— Здравствуйте, — томно склоняя голову на бок, руки она принципиально не протягивает, считая это проявлением богомерзкого феминизма. — Разрешите поинтересоваться, как ваши дела? Определились уже — вы таки по мальчикам или по девочкам?

С ужасом вспоминаю, что сама навешала ей лапши на уши о том, что мой бой-френд променял меня на другого бой-френда, и вижу, что Наташка, в отличие от меня, прекрасно помнит эти слова, не считая нужным скрывать злость за мои слезы и «разбитое сердце».

Обычно при знакомстве она старается очаровать всех и каждого — но не в случае, если встречается лицом к лицу с врагом, посмевшим обидеть кого-то из тех, кого она считает своими. В случае с дизайнером, она делает это ещё и потому, что в ее иерархии мужчин он стоит на низшей ступени. Я слишком хорошо знаю ее вкусы, чтобы не понимать, что лощеный, манерный, с непонятно какой работой и непонятно какой ориентацией Вэл в ее глазах — столичный пижон, дармоед, получающий свои деньги ни за что, ещё и плюнувший в самое сердце ее подруге. Поэтому перед ним демонстрировать хорошие манеры нечего.

Как всегда в моменты, когда я готова провалиться под землю, зажимаю себе рот руками, чтобы не завопить, и перевожу остекленевший взгляд с подруги на дизайнера и с дизайнера на подругу. Пауза, повисшая между нами, надолго не затягивается.

— А вы что, хотите мне себя на вечер предложить? — приходя в себя, Вэл окидывает Наташку надменно-оценивающим взглядом. — Если так, то для вас — я гей. Самый ортодоксальный гей из всех геев. Без шансов на то, шоб стать нормальным мужиком, — для полного счастья он ещё и передразнивает ее местный говорок.

Я уже совсем ничего не понимаю, и только бросаю в Дениса яростные взгляды — сделай что-то, какого черта ты меня не предупредил, опять от тебя одни проблемы! Наташка со своим гордеевским гонором может и пощечину Валеньке залепить, и вот тогда за последствия я не ручаюсь. Ещё свернёт ему челюсть, я ее тяжёлую руку знаю.

Но в ответ на эту не самую лестную реплику, она только закидывает голову и звонко хохочет на все кафе, перекрывая своим смехом даже звуки громко играющий музыки.

— Ишь ты, остряк! — по-свойски хлопает она его по плечу, от чего Вэл заметно пошатывается. — Язык как у змееныша! Везунчик ты… как там тебя… Полька, как этого твоего красавца зовут, из-за которого ты сутки проревела?

— В…Валентин, — еле выдавливаю я из себя, тайно надеясь, что настоящее имя причины мои слез и страданий она никогда не узнает.

— Так вот! Валентин! В какой нибудь другой день, я бы за такое неуважение все твои кучерявые пейсы повыдрала бы, вмиг! Слышишь меня!?

Вэл снова нервно вздрагивает и смотрит на меня почти так же затравленно, как и я на него.

— Но сегодня, — глаза Наташки внезапно увлажняются, — такой день, что нельзя его портить ни руганью, ни ссорами. И с тобой, Валентин, я ругаться не буду. Но если ещё раз моя подруга из-за тебя заплачет… — она протягивает к нему ладонь со свежим маникюром и крупными золотыми кольцами, — то я тебя найду, и вот этими самыми руками придавлю твои бубенчики так, что ты у меня запищишь как мышка, и совать куда попало своё хозяйство уже не сможешь. Потому что нечего будет совать! Понял меня?!

— Наташа, Наташа, — тут же вмешиваюсь я, становясь между ней и Вэлом, по щекам которого начинает разливаться бледность негодования из-за таких вульгарных угроз. — Все хорошо, мы все выяснили, это я не поняла. Вэл просто пошутил, — наклоняясь к ней, успокаивающе обнимаю, в то время как она все ещё продолжает агрессивно и шумно дышать. — Все, все, не сердись. Тут если есть на кого злиться, так только на меня. Это я вас всех… запутала, — и в этот момент я ей совсем не вру.

В следующую секунду моих ноздрей касается очень уж знакомый запах и я вдруг все понимаю, в то же время ещё больше теряясь в происходящем.

— Эй, ты что… пила? — задаю ей тот самый вопрос, который совсем недавно задавала мне она во дворе школы. — Эй, что происходит! Денис! Что за наливайку ты здесь устроил?

— Так, Полина, давай-давай, садись. Садись уже! И не пали контору, сама ж попросила тебя не сдавать, так чего орешь тогда на все кафе? Что, хочешь, чтобы все от этом узнали и тоже начали наливать из-под стола? — возмущённо шипит на меня Денис, подталкивая обратно к столику, и пока я тащу за собой Наташку, повисшую на моей руке, совсем как в старших классах, когда я волокла ее домой, параллельно втирая Тамара Гордеевне небылицу о том, что это Наташенька в таком состоянии от усталости, был всего лишь бокал вина, а остальное — результат переутомления, из-за того, что она очень активно учится. Прошлое опять так странно мешается с настоящим, что ощущение фантасмагории и зыбкости момента охватывает меня снова и снова, и на долю секунды я действительно верю, что просто сплю и мне все это снится. И Вэл, усаживающийся напротив меня за небольшой столик, и Денис, отбирающий у него бутылку вина, чтобы тихонько ее откупорить у себя под стойкой и принести нам наш «напиток» уже в бумажных стаканах, и Наташка ненадолго опустившая голову мне на плечо, но тут же воспрявшая с появлением Дениса.

— О, а вот и он! Вот и он, мой Дениска! Я, Валентин, между прочим, то, что тебе сегодня говорила, сказала и Денису. Да, Денечка?

— Да, Наталь Борисовна, — Дэн опускает глаза в пол и смущенно улыбается, а я начинаю думать, что не сплю, а схожу с ума.

— И он, в отличие от тебя, не испугался! Потому что он — нормальный мужик! И не будет искать приключений на свои причиндалы! Тут уж такое! Договор дороже денег! Да, Денечка? Порешали так порешали! Да, мой дорогой? Иди сюда, тетя Наташа тебя поцелует! — и смачно облобызав в обе щеки, добродушно ерошит ему волосы, а я понимаю, что Наташка гораздо пьянее, чем показалось мне с самого начала.

— Денис! — зло фырчу на него, приподнимаясь с места, так, чтобы не находиться на одном уровне с Наташкой. — Ты зачем, подлец, так напоил Наталью Борисовну!? Что тут у вас происходит, скажи мне!

— Да все нормально, Полина, ну… Расслабься! Мы совсем чуть-чуть, за знакомство!

— Да, Поля, не щеми мне пацана! Мы совсем по чуть-чуть! Он мне рассказал, что и тебя знает, и как ты им помогаешь! Не ругайся на него, не надо! А то я на твоего, — Наташка делает резкое движение в сторону Вэла, но тот, успев вспомнить, что он давно не мальчик и царицы-продавщицы больше не имеют над ним власти, сидит не шевелясь и смотрит на неё немигающе-холодным взглядом, — наору… — уже без прежнего энтузиазма заканчивает Наташка.

— За какое, мать твою, знакомство? Вы что, до этого друг друга не знали?! — продолжаю вызверяться по привычке на Дениса, понимая, что тонкая стенка, которая разделяет те сферы и тех людей в моей жизни, которые не должны пересекаться, в любой момент может рухнуть — но сейчас мне плевать на последствия.