Никогда_не... (СИ) - Танич Таня. Страница 22

— Артур Борисович? Тот самый? — с неохотой убирая руку, нарушаю паузу первая, замечая, что ему вполне комфортно молчать, и во время моих сумбурных размышлений, он просто стоит и ждёт. Ждёт, пока я заговорю, не торопит, не забивает тишину пустыми словами.

Отличное, потрясающее качество!

Так, я уже вовсю идеализирую его за красивые глаза и умение двигаться на корте, словно молодое гибкое животное, или ещё нет?

— Что значит «тот самый»? — уточняет он, слегка наклоняя голову.

— Тот самый, с которым я сегодня должна была играть? Спортсмен-перворазрядник, — про педофила я, наверное, пока промолчу.

— А, второй взрослый! Слышал, учитель говорил, — тут же отвечает он. — А это, значит, вы… — чувствую, что теперь он меня разглядывает — но не так откровенно, как я.

Его взгляд скользит быстро, как будто едва касаясь, что снова вызывает во мне озадаченность. Нет, я понимаю, что в силу профессии привыкла рассматривать людей довольно бесцеремонно, и не жду от других подобного. Но эта и впрямь очаровательная, совершенно неразвязная осторожность… Я редко встречаю ее у взрослых людей. Обычно они либо воровато прячут глаза, либо нагло пялятся, как будто желая осалить тебя. Здесь же ни того, ни другого. Что-то… особенное?

Эй, Полина! Куда тебя несёт?

Чтобы отвлечься от мыслей, насколько низко я пала, наделив человека «особенными» и «потрясающими» качествами всего лишь после пары минут знакомства, решаю вновь отвлечься на разговор.

— Ну, в принципе да… Второй… Взрослый. Но вы же не погоните меня отсюда? А то ваш тренер был готов.

— Николай Афанасьевич? — внимательнее присматривается ко мне Артур. — Нет, он бы так точно не сделал. Просто переживает сильно насчёт школы. Тут его руками половина работы сделана.

— Вот как? А он сказал, что вашими.

— Преувеличивает, — легко отбивается от моих комплиментов он. — А почему вы опоздали и не пришли на двенадцать?

— Опоздала? — я невинно хлопаю глазами. — Ну, так вышло. Я говорила, что если не успею к полудню, то буду на два. А вот что вы, Артур Борисович, делаете на корте, когда вас тут быть давно не должно? — я как будто возвращаю мячик на его половину поля. И если в реальной партии против него я и пяти минут не продержусь, то в словесной — могу и потягаться.

Он смотрит на меня озадаченно, а потом на его щеках начинает проступать пунцовый румянец. В тот же самый момент я все понимаю и начинаю сдавленно смеяться. Вот мы и засыпались — оба сразу.

— Я поняла, поняла! Ах, как неудобно все вышло, Артур Борисович! Видимо, тренер забыл сказать вам, что я могу быть и позже. Что, специально пришли на два часа вместо двенадцати? Колитесь! Хотели откосить от встречи со мной?

— Ну… — он по-прежнему немного смущён, но улыбается, делая паузу и тщательно подбирая слова. Только бы не начал угодливо извиняться, только бы не начал… — Выкручиваться, я так понимаю, смысла нет?

Я отрицательно качаю головой.

— Тогда — да, все правильно. Один-ноль, вы ведёте, — перекладывая ракетку из одной руки в другую, добавляет он, и я облегченно выдыхаю. Как приятно не разочароваться в который раз подряд. — А теперь ваша очередь, Полина.

— Моя? — опять отшучиваюсь я. — Мне не в чем признаваться. Это не я, придя сегодня на двенадцать не дождалась бы хвалёного перворазрядника и ушла бы не солоно хлебавши. Как вы только могли так поступить, Артур Борисович? Бессердечный вы человек!

Он смотрит на меня посмеиваясь, воспринимая мои обвинения, как и надо — с долей иронии, понимая, что это игра, и готовясь отбить мой очередной «мяч». Да вы игрок, Артур Борисович, и не чужды азарта, замечаю про себя я. И распространяется это не только на увлечённость в спорте.

— Не в чем? — повторяет он. — А какой, повторите, у вас разряд?

— Что? — в этот раз он застал меня врасплох.

— Какой у вас на самом деле разряд? Я признался, теперь ваша очередь. Колитесь, — возвращает он мне мою же шпильку.

— Разряд… — я опускаю глаза — так легче водить за нос. Сразу же слиться и открыть все карты было бы неинтересно. Хорошая игра невозможна без блефа. — Я же сказала… Второй.

— Точно? — слышу его голос и стараюсь сдержать новый смешок. — Может, тогда сыграем? Как первый разряд со вторым.

— Юношеским… — добавляю я, пытаясь снизить ставки и тот задор, с которым он размажет меня по корту, едва пойдёт первая подача. С учётом того, что я видела его игру, не уверена, что смогу отбить хотя бы один мяч.

— Юношеским? — прищурившись, переспрашивает Артур, и я понимаю, что он знает. — Уже не взрослым? — он тоже видит, что я блефую, но поддерживает эту игру.

— Второй юношеский — это очень даже неплохо! — настаиваю я.

— Да кто ж спорит, — соглашается он. — Очень неплохо. Еще и совпало так все… Мы таки оба здесь, хоть оба хотели откосить. У нас у обоих… разряды, — чувствуется, что он едва сдерживает смех. — Ну что? Играем?

Вот же гад, еще и дразнит. Ничего, мне есть что ответить. Принимаю вызов, чувствуя лёгкую дрожь, которая охватывает перед тем, как на американских горках ухнуть вниз или прыгнуть с тарзанки.

— Только у меня вещи. Особо ценные! — указываю на сумку с фотоаппаратом я. Это и вправду так. Нигде, кроме охраняемой камеры я своё добро не оставляю.

— Положим к моим, — Артур подходит ближе и снимает сумку с моего плеча, просто и уверенно. — Не бойтесь, — чувствуя, как я вцепилась пальцами в ремень, убеждает он. — Кроме нас тут никого, корт закрывается на ключ, — и показывает на связку у себя на поясе. — Ничего не случится с вашими ценностями. Я серьезно.

Разжимая руку, наблюдаю, как он направляется в угол, где лежат его вещи и запасной инвентарь, прячет в рюкзак мою сумку, достает из чехла еще одну ракетку и возвращается ко мне

Недолго думая, беру протянутую ракетку, специально промахиваясь и накрывая ладонью не восьмигранник ручки, а его пальцы и на несколько секунд задерживаю прикосновение. Результат превосходит все ожидания, мне даже тяжело сдержать победную улыбку. Ей-богу, если его будет так прошибать от каждого подобного сюрприза, я уделаю его на корте, хоть раньше это и казалось мне невозможным. В конце концов, если мое положение станет слишком плачевным, вытащу майку из пояса джинсов и вытру ею лицо. Жаль, сегодня я, наученная горьким опытом, в нижнем белье, от и до. Если бы его не было, эффект был бы куда круче.

Черт, а ведь меня действительно увлекло… Когда в последний раз я собиралась устроить шоу-топлесс из чистого азарта? Уже и не припомню.

— Готовы? — доносится до меня голос Артура с его стороны поля.

— Готова! — отвечаю с излишней самоуверенностью, разворачиваюсь, занимаю стойку, искренне надеясь, что не косячу с самого начала, и киваю.

— Гейм! — объявляет Артур и делает подачу.

В ту же секунду мимо меня пролетает шаровая молния. Только потом понимаю, что это мяч — не вышедший за пределы поля и приземлившийся совсем недалеко. Отхожу, поднимаю, подаю — в мою сторону вновь возвращается шаровая молния и вновь я бегаю по полю, на этот раз к дальнему углу, чтобы поднять мячик. Поднимаю, отбиваю — и от злости попадаю в сетку.

Артур уступает мне подачу — по правилам это или нет, не имею ни малейшего понятия. Главное для меня сейчас хоть раз отбить этот чертов мяч, от которого к его ракетке вновь тянется незримая тонкая линия — и пусть никто не поверит в такое, но я-то ее вижу. Теперь я точно знаю, что играть с ним бесполезно любому смертному, он тайный колдун и повелитель тенистых мячей. Но сдаваться раньше времени не собираюсь. Буду бороться до последнего!

По истечении сорока минут я чувствую, что у от пота у меня промокли даже пятки, мокрая челка болтается перед глазами жалкими сосульками, и я искренне жалею, что не взяла с собой полотенце. Соблазнительно утираться майкой желания больше нет — я слишком выдохлась, чтобы строить из себя коварную совратительницу. Я хочу только одного — лечь на корт, поднять ракетку в знак поражения и заорать: «Пощади!»