Никогда_не... (СИ) - Танич Таня. Страница 23

Артур при этом бодр и свеж, словно огурчик с грядки — впрочем, возможно, у меня галлюцинации. Из-за заливающего глаза пота я начинаю видеть вокруг себя не только огурцы, но и сочные яблоки, а ещё — бочки с квасом. Или с пивом. Как же я хочу пить. Пить и умереть, господи…

— Все! — кричу я, падая на колени, перед этим успев взмахнуть ракеткой так неуклюже, что едва отбитый мяч летит по кривой, оставаясь на моей части поля. — Сдаюсь! Ну тебя к черту! Нет у меня никакого разряда!

Спустя еще мгновение я валюсь прямо на универсальное покрытие корта, которым так гордился вчерашний тренер, вынудивший меня соврать и отдаться на расправу этому теннисному чудовищу. Лопатками чувствую шероховатую крошку, лицо овевает легкий ветерок — я так и умру здесь, как герой, проигравший, но окончательно не сломленный. Словно князь Андрей под небом Аустерлица.

Надолго мне упокоиться, к сожалению или к счастью, не удаётся. Я слышу возле себя шаги, и вот уже его руки поднимают меня, и спиной я упираюсь в его колено. Я так вымотана, что ни одна двусмысленная мысль не идёт мне в голову, хотя находится он очень близко. Частично прихожу в себя, когда понимаю, что он своим напульсником вытирает мне лицо и протягивает бутылку с водой. Тоже свою.

Так, для начала я напьюсь, а потом начну эротически хохмить. Хотя нет, не начну. Сил у меня нет совершенно.

Зверюга.

— Заступ, сетка, заступ, потеря подачи и… заступ. А дальше я устал считать нарушения, — сообщает Артур, убирая челку с моего лба и проводя рукой, которую успел сбрызнуть водой, по лицу, чтобы привести в себя. — А в конце случилось еще и это — он аккуратно поворачивает меня вправо, показывая на выкатившийся за пределы поля мяч. — Аут. Ну… вы хорошо держались, Полина. Я думал, больше пятнадцати минут не протянете. Хотя ракетку с самого начала взяли неправильным хватом.

— Давай уже на «ты», чертов убивец, — хрипло говорю я, одними глазами указывая на бутылку с водой. — Какое может быть «вы» после того, что ты со мной только что сделал? — добавляю после того, как выпиваю все ее содержимое.

Ей-богу, это самый экзотический способ сблизить дистанцию за всю мою жизнь.

Его тихий смех проходит по моей коже легким, невесомым касанием, несмотря на то, что это невозможно. Звук не может ласкать как бархат. Но я чувствую. Чувствую и понимаю, что оживаю, ухватываясь крепче за его запястья и садясь самостоятельно. Эх, сейчас бы иметь силы сделать что-то из ряда вон выходящее, ответить ему каким-то самым неприличным образом, но… Руки у меня до сих пор трясутся — и отнюдь не от возбужденного нетерпения, да и общий вид не способствует эротическим фантазиям.

Несмотря на это, Артур снова смотрит мне в лицо открытым и долгим взглядом, куда только делось его первоначальное смущение.

Обыграл и радуется, подлец.

— Полин, — говорит мне он так просто, как будто сто лет знает. — Прекрати дуться. Ты на самом держалась молодцом. Давай…

Что? Что он мне сейчас скажет? Давай я закопаю твоё почти бездыханное тело недалеко в парке, домой ты все равно не доедешь?

— Давай, может, еще завтра повторим? Я не буду жестить. Обещаю, — последняя фраза, все же, звучит не так легко, как ему хотелось бы. В ней снова звенит напряжение. И я понимаю, что та самая линия передачи энергии между нами никуда не делась, несмотря на мой жалкий вид. Вот же она, отдаёт горячей волной, заставляет встряхнуть головой и окончательно взять себя в руки.

— Нет уж, дудки. Я не буду с тобой больше играть, — отвечаю, понимаясь на ноги, не без его помощи. Даже хорошо, что я так позорно ему продула. Зато теперь могу стоять очень близко, ухватившись за его плечи. — Давай лучше где-нибудь не здесь увидимся.

Он ничего не говорит, только молча кивает. В его глазах вижу какое-то странное выражение — точь в точь как у меня, когда соглашалась на эту партию. Я слишком хорошо знаю это ощущение — чувства человека, не верящего в то, что он делает.

С чего бы это? Он что, никогда не приглашал девушку на спонтанное свидание? С учетом того, что Артур — красавчик, уверена, что и женским вниманием он не обделён. Для него это должно быть привычным делом. Видимо, никогда не приглашал никого в таком виде как я, осеняет вдруг мысль, и я негромко смеюсь. Звучит это крайне глупо — но весь день сегодня полон глупостей, чего уж там переживать.

— Давай… — хочу назвать место и понимаю, что на языке вертятся названия заведений десятка городов Европы, а вот что выбрать здесь… — Давай ты выберешь место. Я совсем недавно здесь, просто не знаю, куда можно пойти.

— Я… — начинает он и озадаченно замолкает.

В том, чтобы стоять почти в обнимку и выбирать ресторанчик, где можно встретиться, есть свое очарование — если бы в кармане в моем телефоне не брякнуло напоминание о том, что через два часа у меня съемка, а Артур не обладал знаниями о местных развлечениях еще меньше моего. По крайней мере других причин его озадаченному молчанию я не могу найти.

— Пойдём тогда кофе с утра попьём? — вовремя вспоминая, что у меня есть на примете одно местечко, предлагаю с облегчением я. — Завтра, на десять? — чувствуя, что хочу увидеть его поскорее, называю самое раннее из возможного время. Думаю, ребятки, которых я тренирую на бариста, не обидятся, если приведу им еще одного клиента.

— На десять, — кивает он.

— Если вдруг придётся отмениться — позвони мне. Терпеть не могу сидеть одна за столиком, когда уже настроилась на хорошую компанию.

Он снова кивает, довольно обалдевше. В свою очередь это навевает и на меня определённое смущение — разве здесь совсем другие порядки? Свидания назначаются приблизительно одинаково во всем мире, разве нет?

— Давай ручку, запишу свой номер, — говорю, чтобы растормошить его, не обращая внимания на шум и оживление вокруг сетки, ограждающей корт. Кажется, на вечерние тренировки начинают собираться ученики. Значит, надо действовать быстрее.

Артура явно посещают те же мысли. Подхватывая под локоть и по-прежнему не отпуская от себя, он уводит меня к угловой скамье, где лежат его вещи и моя камера, заботливо припрятанная в его рюкзак. Одно то, что я не вспоминала о ней в течение всей игры говорит о том, что степень доверия к этому парню, которого я знаю всего пару часов, переходит все мыслимые и немыслимые границы. С чего бы это, Полина? С чего бы тебе так дуреть, думаю я, пока он наклоняется, достаёт ручку и блокнот.

— Я просила только ручку, — говорю, глядя на него из под просохшей челки. — В блокноте у тебя куча номеров, еще потеряешь мой. Мы поступим вот так, — беру его руку, разворачиваю запястьем верх и пишу с нажимом, слегка процарапывая, прямо на загорелой коже десять цифр моего номера.

— И попробуй только смой, — добавляю, посмеиваясь. — Кофейня в центральном парке, напротив ларька с пончиками. Такая, с цветной вывеской, знаешь?

Его ответ меня обескураживает.

— Конечно, знаю. Я же местный.

Местный? Неужели я теряю хватку и совершенно разучилась разбираться в людях? Или просто Артур — сплошной человек-сюрприз, которого трудно предугадать?

— Хорошо, — говорю, — местный. Расскажешь мне о себе потом, ладно? Ну что… Завтра на десять. Уговор?

— Уговор, — соглашается он и смотрит на меня, как будто только что проснулся.

— Эй, — я шутливо щёлкаю пальцами перед его носом, после чего приподнимаюсь на цыпочки и, наплевав на осторожность, шепчу в самое ухо: — Спасибо за игру, первый разряд. Честно — жалею, что решила откосить от встречи с тобой, — и легко касаюсь губами щеки, в тот же момент чувствуя, как его рука, в которой находится моя ладонь, сжимается еще сильнее.

Всё-таки, зря я грешила на наш город, здесь живут очень интересные и искренние люди. Именно об этом я думаю, поправляя на плече сумку с камерой и с довольной улыбкой проходя мимо сбившихся на аллейке у корта школьников, провожающих меня ошарашенными взглядами и перешёптыванием. Они только что видели, как я поцеловала в щеку их тренера, и другой реакции о них, если честно, трудно ожидать.