Никогда_не... (СИ) - Танич Таня. Страница 67

— Что, кричала, да? Ещё и я со своим выступлением ее подбесила.

— Да не только ты. Она на всех вызверяется теперь. Реально как с катушек слетела, и не остановишь же никак. Я вот что думаю. Может, ее с тем таксистом свести, а? Помнишь, который ее барыней и царицей называл?

— Ты серьёзно? — смеюсь я, поражённая такой находчивостью. — Хочешь, чтобы они ещё раз встретились? Так этот дядька совсем влюбится, возьмет и женится на твоей маме! Новый же отец у тебя будет! Опять!

— Ой, да мне все равно уже! Не он первый, не он последний. Но она хоть отвлечется как-то, на свою жизнь переключится. Мама и так любит к другим без спросу лезть, а тут вообще… Не помню за ней давно такого. Хотя, бабушка говорит, что как из Турции со мной вернулась, тоже вот так дурогонила, пока за Радмилкиного отца не вышла. А он ее чуть не убил, представляешь? Хорошо хоть я совсем маленькая была, не помню этого. Но таксист же не похож на маньячного, правда? Не думаю, что он будет ее убивать. Ну, зануда, как все взрослые дядьки, но вроде хороший человек. Может, еще одного ребёночка сделают, вот и будет, куда внимание своё девать. Как тебе такая идея, теть Поль?

— Очень даже неплохая! — продолжаю смеяться я, все больше убеждаясь, что идея не просто неплохая, а в какой-то мере гениальная. — Так пусть позвонит, вызовет его и попросит куда-то свозить, у неё визитка есть. Через месяц и свадебку сыграем. Я даже приеду, обещаю! Зачем ей только тот Миколаэ, да?

Теперь уже и Эмель весело хохочет, и я в который раз поражаюсь тому, как быстро и просто меняется ее состояние, словно легкий ветерок перемещается одного полюса к другому. Пусть случившееся вчера стало для неё сильным потрясением, но ее психика молодая, способная быстро восстанавливаться и убирать все страшное из памяти.

— Это все легко сказать, теть Поль. Мама сама никогда такси не вызывает, и вообще, не любит с чужими ездить. Не женское это занятие, говорит, когда в семье машина есть. Придётся кому-то из нас это дело провернуть. Я у неё стащу визитку, а ты вызовешь этого таксиста. Главное, чтобы они снова встретились, а там — пойдёт как пойдёт, — голосом заговорщика продолжает Эмель.

— Ну, и так можно, — говорю я, продолжая посмеиваться. — Ты все продумала, как я посмотрю.

— Ты, теть Поль, тоже все бы продумала, если на нашем месте побыла. Мама спуску никому не дает, я сегодня утром вообще хотела к тёткам в область переезжать, чтоб спрятаться. Но она и там достанет, даже если отдельно жить. Что я, не знаю ее, что ли?

— Хорошо, договорились, — видя маленькие огоньки, похожие на новогодние гирлянды, мерцающие с крыши кофейни, соглашаюсь я. — Найдём маме жениха, и она успокоится.

— Хорошо бы… — мечтательно тянет Эмелька и озорно глядя на меня добавляет: — Эх… Все влюбля-яются. Я тоже так хочу. Вот и ты, теть Поль, тоже влюбилась, да?

— Я? Да с чего ты взяла? — чувствуя, как на щеках вспыхивает румянец, стараюсь говорить самым спокойным голосом.

— Ну как же. А вот это? — показывает она на мою шею, которую в этот раз надежно прикрывают волосы.

— Ах, это… — вспоминая, что в мире Эмельки все еще не существует разделения секса и любви, и свернуть тему, как я обычно делаю в разговорах с подругами: «Да мы просто спим вместе, а дальше — время покажет» не получится. В общении с искренней и настоящей Эмель такие слова будут звучать как-то слишком цинично и грубо. А еще, с удивлением ловлю себя на том, что просто не могу сейчас сказать такое. Даже в разговорах со взрослыми женщинами не смогла бы.

— Ну, может, самую капельку, — пространно говорю я, улыбаясь. — Немножечко. Чуть-чуть.

Надеюсь, что на этом разговор о влюбленностях и романтике закончится, но нет. Полина, ты дура, раз думаешь, что молоденькая девочка в ответ на такое просто кивнёт и скажет — а, ну да, влюбилась, хорошо. А теперь давай поговорим о твоей работе.

Глаза у Эмель загораются, и она продолжает расспросы, а я не могу их прервать — потому что настроение при этом у неё самое восторженное, в отличие от того, в каком она была в парке.

— Теть Поль, а это твой жених? У вас серьезно, да? Он к тебе откуда приехал?

Сама того не зная, она даёт мне хорошее направление в развитии мысли. Вижу, что Эмель даже не предполагает, что я могла бы закрутить роман с кем-то из местных. Да что там, пару дней назад я сама такого не предполагала.

— Да, приехал, — говорю ей, стараясь избежать конкретики. — Из столицы вдруг… прискакал. Неожиданно так…

— А! Стоило тебе уехать, как он понял, что любит и жить без тебя не может! — делает вместо меня вывод Эмель и громко вздыхает. — Какая романтика, теть Поль. Так вот к кому ты вчера от нас ушла, да?

— Э-э… Ну, почти, — стараюсь сильно не увлекаться созданием небылицы на пустом месте. — Я ушла сразу, потому что сильно разозлилась на всех. А потом уже оказалось, что он меня… ждал. Возле дома ждал.

— А откуда он знал, где ты живешь? Ты ему специально адрес оставила, а? Типа я такая вся уеду, но ты, если захочешь, возвращай. С пацанами так и надо, да? Можно уходить, но чтоб они знали, где тебя найти?

В очередной раз удивляясь подобному прагматизму, пытаюсь свернуть тему, используя неожиданную догадку.

— Так он же сам эту квартиру для меня делал. Это мой дизайнер, Эмель. Много лет уже знаем друг друга, а тут его прорвало. Всё сразу понял. Неожиданно для себя… — стараясь отогнать от себя образ дизайнера в мазохистском костюме на БДСМ-вечеринке, вдохновенно вру я. Таки вру. Не смогла удержаться.

— Рома-антика, — опять тянет Эмель и мечтательно вздыхает. — А познакомишь как-нибудь? Мне кажется, такого жениха, как у тебя, ни у кого нет. Я точно таких людей еще не видела. У тебя все друзья какие-то необычные. На меня в инсте, кстати, некоторые подписались. Приветы тебе передавали.

— О господи, и кто это? — вздрагивая от неожиданности, спрашиваю я. Опасно так неосторожно смешивать все сферы жизни. Лично я спокойнее чувствую себя, когда они разделены, четко и ясно.

Эмель называет мне имена бывших партнеров по проектам, и я облегченно выдыхаю. Адекватные ребята, и впрямь пришли посмотреть на мою работу. Эти не будут подкатывать к несовершеннолетней, выписывай ей в личку небылицы о столичной жизни и модельной карьере. Не то, чтобы я не доверю своим друзьям, принимая их за растлителей малолетних. Но, зная привычки некоторых из них, девочку-подростка я бы предпочла держать от них подальше. Лет хотя бы до двадцати пяти. И то, если это будут очень бурные двадцать пять.

— Как-нибудь познакомлю. Если он не будет стесняться. Он очень, знаешь, нелюдимый у меня. Вечно сидит и какие-то проекты свои пилит, пилит. И завтра уезжает уже. Работа! — трагично развожу руками я, окончательно войдя в роль. — Но если еще раз приедет, то обязательно познакомлю.

— Хорошо! — Эмелька довольно улыбается, перешагивая через порог кофейни, и мы заходим внутрь.

В первые несколько секунд мне кажется, что я попала совсем в другое место. Куда только делись уютная атмосфера и спокойствие, которые всегда были здесь днём. Сейчас все столики забиты, народ толпится у стойки, некоторые стоят и ждут, пока освободится хотя бы одно место.

И пусть сегодня, из уважения к негласному трауру, музыка играет спокойная, в половину громкости, все равно — жизнь, молодость и присущая ей кипучая энергия, понемногу давят сдержанность, с которыми полагается выдерживать траур. Да, сразу становится ясно, о чем, вернее, о ком шепотом говорят то тут, то там, но в то же время в разных углах слышатся взрывы смеха, группки подростков, которые забили помещение, увлечённо спорят о чём-то, иногда спохватываясь, чтобы не слишком увлекаться, веселясь.

Денис царит над всем этим как настоящий главарь и распорядитель. Даже тонкий Сережка заметно оживился, и бегает туда-сюда, пока Дэн, желая произвести впечатление на симпатичных старшеклассниц, остановившихся неподалёку, важно выкрикивает:

— Кафе-латте! Чистая арабика! Только у нас! Только для симпатичных девушек за третьим столиком!