Вспомнить забытое. Тайна военного лагеря. Книга 1 (СИ) - Виннер Виктория. Страница 47

— Эд, ты собираешься поговорить с Дайной?

Эдди устало выдохнул, и даже плечи его поникли, подтверждая отсутствие настроения.

— Ника, я не могу думать ни о ком, кроме тебя. Мне больно из-за того, как ты на меня смотришь. Я хочу тебя обнять, но прекрасно понимаю, что ты этого не хочешь. Я никогда больше не сделаю ничего против твоей воли, не спросив твоего разрешения. Ты взрослая, умная, ответственная, и ты такой была и в семнадцать. Но я так боялся тебя потерять. Я и так потерял слишком многое…

— Я потеряла все то же, что и ты. И если я ничего не помню, это не значит, что ничего не было. Я знаю, как тебе пришлось нелегко, я все это время была с тобой. Тебе действительно было гораздо тяжелее, чем мне, но это тебя не оправдывает.

Эд кивнул, оставляя взгляд прикованным к земле, а я продолжила:

— И Дайна ни в чем не виновата. У нее есть повод думать, что между вами что-то происходит. Если она не права, то хотя бы имей смелость сказать ей об этом в лицо. Не поступай также, как Йенс три года назад, — я сказала это с обидой, хотя старалась придать голосу безразличия. Но Эд услышал мою боль, посмотрел на меня с такой любовью, что даже сердце защемило, кивнул и пошел к Дайне, погладив меня по плечу, проходя мимо.

До дома мы доехали в полнейшей тишине. Эд хотел, чтобы я осталась у него на время экзаменов, но в кампусе мне будет лучше.

Десятого числа, когда я уже сдала три экзамена, и мои мысли от учебы вернулись к похищенным консулам, я начала задумываться, не передумал ли Йенс. Я не видела его с момента моего награждения в военном лагере, он не давал о себе знать, не говоря уже о наших тренировках, а экзамен по инрасам у нас принял ректор академии.

Надо признать, я очень скучала. Я скучала по разговорам по алла с Эдом после каждого успешно сданного экзамена — в этот раз я ему не звонила, я скучала по нашим совместным ужинам, и я очень скучала по тренировкам с Йенсом, по его глубокому завораживающему голосу, по его подколам во время наших спаррингов, и по его таким необыкновенным зеленым глазам.

Эльза видела, что со мной что-то не так, но была слишком увлечена подготовкой к экзаменам, в надежде дотянуть до уровня Джеймса, и подруга не сала копать слишком глубоко, оставив меня с моими переживаниями. Я рассказала ей, что мы с Эдом повздорили, и, хоть это была наша первая ссора на ее памяти, выпытывать подробности она не стала, зная, что мне будет неприятно. Она очень порадовалась, что я победила в индивидуальном зачете и хотела даже праздник закатить, но я ее отговорила. В своей поездке на Магитар я уже была не уверена, поэтому о предстоящем отъезде не говорила, и когда Эл предлагала уехать с ней в Столицу после экзаменов, я, молча, пожимала плечами.

Пятнадцатого числа, на утро после последнего экзамена, я была уже абсолютно уверена, что ни на какой Магитар меня не берут. Эльза и Джеймс вчера уехали в столицу, а я сказала, что хочу помириться с Эдди и проведу каникулы у него.

Причину Эл сочла достойной и уехала с чистой душой. Не знаю, может Йенс просто передумал везти меня на Магитар, а может дело в Милене. Вдруг похитители узнали, что ее раскрыли, и что-то изменилось? Мне, конечно, очень любопытно, но, видимо, узнать правду не суждено.

Когда я вышла из ванной, мой алла пиликнул, сообщая, что пропущен вызов.

Сняв блок, я потеряла способность двигаться. Вызов был пропущен от Йенса!!! Я стояла и пялилась в экран, думая, что это обман зрения, что мой мозг выдает желаемое за действительное, но алла, издав новый звук, высветил текстовое сообщение от Регнера. «Жду на преподавательской стоянке».

ГЛАВА 19

Эти четыреста метров до стоянки показались мне бесконечными. Я шла, еле переставляя ноги, абсолютно не представляя, что меня ждет. Были даже мысли, что Йенс решит меня зачистить снова, и уже навсегда убрать себя и все, что с ним связано, из моей головы. Но я по-прежнему считаю, что это плохая идея. Я хочу помнить абсолютно все, прожитое мной, плохое и хорошее, это все — мое, все это и делает меня мной. Я шагнула в ворота и увидела его. Йенс стоял, оперевшись спиной на свой модный джиу, со скрещенными руками на груди, такой высокий и красивый… Я подошла ближе, и он тоже сделал шаг в мою сторону.

— Привет, — сказал Йенс, рассматривая меня с ног до головы, — поздравляю с успешной сдачей экзаменов.

— Спасибо, — тихо ответила я.

— А где твои вещи?

Я посмотрела Йенсу прямо в глаза, не понимая, о чем он говорит.

— Ты собираешься лететь на чужую планету без вещей? Возможно, нам придется пробыть там все две недели…

Мои глаза расширились от удивления, и я промямлила, виновато опустив голову

вниз:

— Нет, просто…столько всего…изменилось…

— Ника, — Йенс почему-то был раздражен, — ничего не изменилось. Люди по-прежнему считаются пропавшими, и мы по-прежнему должны попытаться их спасти. Если ты не готова…

— Нет, все в порядке, — уверенно ответила я, — дай мне десять минут.

И я развернулась и побежала обратно в корпус, по пути сгорая от стыда. Наверняка, Йенс подумал, что я ставлю личные переживания выше человеческих жизней. Это не так, я даже не собиралась отказываться!

Вещи я собрала минут за пять, скидав в свой рюкзак все самое необходимое: гигиенические принадлежности, нижнее белье, запасной свитер и брюки, припомнив, что в это время года на Магитаре тоже прохладно.

Йенс ждал меня на том же месте. Он подождал, пока я сяду, и опустил дверь джиу, оббежал вокруг аппарата, сел за руль, и мы поехали в том же направлении, в котором Эдди увозил нас в лагерь.

— Как ты? — начал разговор Йенс.

— Пойдет, — ответила я.

— Ника, — Йенс выдержал долгую паузу перед тем, как продолжить, — я хочу, чтобы ты знала. Ты дорога мне. Очень. И именно это я и сказал Эду, чтобы он согласился разрешить тебе участие в этой операции. Я сказал, что не позволю чему-то плохому случиться с тобой, сказал, что не допущу повторения ситуации, и буду держаться с тобой холодно, избегая каких-либо чувств и эмоций между нами… Эд прекрасно знает, что за дорогого мне человека я готов и жизнь отдать, поэтому согласился, понимая важность и безысходность ситуации. И я облажался по всем параметрам. Я старался, но эта цухка… Я обещал Эду, что ничего плохого не случится, и обманул его…

Дааа… Ты прав. Случилось плохое. Ирония в том, что это плохое одновременно является самым лучшим! У меня до сих пор в животе оживают бабочки от одной мысли о том, что произошло между нами. Если попытаться не вспоминать, чем все закончилось… Предательство родного брата и обман второго самого дорогого моему сердцу человека буквально затопили все хорошие чувства в моем сердце.

— Тогда, три года назад, — продолжил Йенс, — Великий, тебе было всего семнадцать…

— Да, да, — я разозлилась, — я была еще ребенком, недостойным того, чтоб с его мнением считались умные взрослые…

— Нет, Ника, — перебил мою только начавшуюся гневную тираду Йенс, — в свои семнадцать лет ты была гораздо мудрее многих моих тридцатилетних знакомых. Ты была и остаешься одним из самых интересных собеседников для меня. Чем больше времени мы с тобой общались, тем отчетливее я понимал, что мне по-настоящему нравится проводить с тобой это время. А когда ты меня поцеловала, — Йенс замолчал и сделал глубокий вдох, — я понял, что уже давно не отношусь к тебе как к ребенку. Это меня поразило настолько, что я был неспособен мыслить здраво и принимать адекватные решения. Я — боец. Я боец канджу-дэ. Я бессердечная и бесчувственная машина. Я никогда и ни к кому за всю свою жизнь со дня смерти родителей не испытывал привязанности. И тут ты, такая маленькая, доверчивая, веселая и умная. Я знаю, что это не оправдание…

А тепло все равно помимо моей воли разлилось по всему телу. Йенс ко мне неравнодушен? Может быть, когда моя боль поутихнет, я смогу его простить, и мы сможем стать друзьями? Было бы здорово иногда встречаться и проводить спарринги, или просто вместе посмотреть кино. Друзья ведь так делают? Конечно, на частые встречи и что-то большее с его работой рассчитывать не приходится, но я ведь и не рассчитывала никогда. Разве что три года назад. Ну, так это была не я.