Волчье (СИ) - "Happy demon". Страница 64

Спорить со мной воин не стал, уже ставшим привычным движением подхватил меня под локоть и повел по знакомому пути обратно, оставляя за спиной и тихий, спокойный берег, и отчаявшегося мужчину, которого мне было до безумия жаль.

В крепости меня уже ждала Йорун, посетовавшая, что столь длительные прогулки для ослабленного организма на пользу не пойдут, и очередная порция горячего травяного отвара, который я выпила почти с удовольствием, стремясь избавиться от мерзкой головной боли, не отпускающей виски. Ингварр, сопроводивший меня в покои, почему-то наблюдал за этим неожиданно хмуро, словно бы не одобряя, но когда я, мимолетно взглянув на него, вопросительно приподняла бровь, мужчина только качнул головой, извинился, что не может больше уделить мне свое внимание и стремительно покинул мою комнату, оставив меня на попечение лекаря. Липкая мигрень, буквально сводящая с ума, уложила меня в постель, а хлопочущая рядом Йорун, недовольно цокнув языком, решила, что с прогулками я явно поторопилась, и что мне следует вернуться к постельному режиму.

На мое робкое, с трудом выдавленное из себя возражение, что этим вечером Его Величество ожидает меня на ужин, женщина ненадолго умолкла, задумчиво пожевала губами, а после заявила, что все ужины отменяются, пока я не буду чувствовать себя лучше. Забрала у меня пустую чашку, велела больше отдыхать и покинула мою комнату, заявив, что сообщит о моем неудовлетворительном состоянии альфе.

Свою довольную улыбку, вызванную фактом того, что вечер в компании изрядно пугающего меня мужчины отменяется, я скрыть так и не сумела, проваливаясь в очередной сон без сновидений.

Последующие два дня я, подчиняясь приказу Йорун, провела в своей комнате, даже не пытаясь выходить за ее пределы. Мои прогулки ограничивались расстоянием до окна, с подоконника которого я наблюдала за суетящимися обитателями крепости, а единственными моими гостями за это время были только лекарь, которая трижды в день приносила мне еду и уже знакомый мерзкий на вкус отвар, избавляющий от слабости, и Ингварр, заглянувший ко мне всего дважды. В первый раз он справился о моем здоровье и принес пару книг, чтобы мне было не так скучно болеть в одиночестве, а во второй пообещал, что как только я окрепну, он обязательно научит меня совладать со своей волчицей. При этом мужчина каждый раз хмуро косился на чашку с отваром, который уже стал для меня почти привычным пойлом, но не говорил ни слова, убегая куда-то по своим делам.

Оставшись в гордом одиночестве, я неожиданно для себя осознавала, что начинаю скучать по капитану королевских гончих, который в этой крепости стал единственным, с кем я могла поговорить. Рядом с мужчиной было тепло и спокойно, моя волчица в его компании вела себя на удивление мирно, ластясь к сильному зверю, и пусть я не понимала причин такой искренней симпатии своего волка, но и сопротивляться ему не видела смысла. Тем более, что Ингварр мне искренне нравился, с ним было интересно, и он, в отличии от того же Сверра, совсем не пугал.

За эти дни Его Величество ни разу не почтил меня своим визитом, чему я, признаться честно, была безумно рада, однако передал через одну из служанок роскошный букет полевых цветов, торжественно водруженных в серебряную вазу на прикроватном столике и источающих безумный пряный запах, от которого у меня кружилась голова. От Йорун я знала, что альфа постоянно интересуется состоянием моего здоровья, что он искренне беспокоится моим благополучием, но меня такая забота почему-то пугала. Отталкивающее лицо с холодными, черными глазами обязательно бы преследовало меня во снах, если бы мне удавалось их видеть, и от одной лишь мысли о том, что вскоре мне придется с ним столкнуться, внутри все буквально холодело.

Вечером третьего дня, когда я, устроившись на теплой шкуре у камина, читала очередную книгу, листая желтоватые страницы, в дверь коротко постучали, а после, не дожидаясь разрешения, распахнули ее во всю ширь, заставив порыв прохладного ветра качнуть тяжелые шторы на окне. Повернув голову, я совсем не удивилась, увидев на пороге своих покоев широкоплечую фигуру Ингварра, — только он позволял себе так бесцеремонно врываться в комнату к молодой леди.

— Еще не спишь? — спросил он, увидев меня у камина, и я только качнула головой, приглашающе махнув рукой в сторону кресла.

— Читаю одну из принесенных тобою книг. Это правда, что когда-то существовали оборотни, способные превращаться не в волков, а в других животных, например, в медведей или лис? — в голосе сквозило искреннее любопытство, и Ингварр, успевший пересечь половину комнаты, нелепо замер, явно неготовый к такому вопросу.

— Вранье, — уверенно заявил он, ни мгновения не сомневаясь, и я тут же расстроено опустила уголки губ, переворачивая тихо шелестящую страницу.

— Жаль, это было бы интересно, — я задумчиво почесала кончик носа. — Кстати, Йорун говорит, что я уже почти здорова, а это значит, что ты скоро сможешь исполнить свое обещание и научить меня обращаться в волка. А ты знал…

— Что это у тебя? — вдруг резко спросил воин, перебив меня, и я удивленно умолкла, совсем не ожидая подобной реакции. Так и не дойдя до кресла, Ингварр в два шага приблизился ко мне, опустившись на одно колено прямо передо мной, от чего наши лица оказались на ничтожном расстоянии друг от друга, поднял руку, протянув ее ко мне, но застыл, словно громом пораженный. В синих глазах вспыхнуло яркое золото, и я буквально почувствовала, как его зверь насторожился, будто что-то учуяв. — Откуда это у тебя?

— О чем ты? — проследив за взглядом воина, я опустила глаза, без особого интереса рассматривая собственную грудь, затянутую плотной тканью темно-зеленого платья. Поверх него, поблескивая в свете ярко полыхающего камина, лежал округлый медальон. Обычно я прятала украшение под одежду, подчиняясь какому-то внутреннему желанию, однако наедине с собой, словно следуя давней привычке, часто вытаскивала его и неосознанно грела в ладонях, ощущая приятную гладкость алого камня, и просто не успела спрятать его перед приходом Ингварра.

Сейчас мужчина, словно позабыв обо всем, жадно рассматривал мое украшение, не отрывая от него глаз, и такое пристальное внимание почему-то начало волновать притихшую волчицу.

— Откуда у тебя это? — требовательно спросил воин, резко вскинув на меня взгляд, и я, удивившись подобному тону, растерянно ответила, чувствуя, как притихшая было после дневной порции отвара головная боль постепенно возвращается.

— Это мамин медальон, я ношу его с самого детства… — пара простых слов словно отобрала у меня все силы, заставив поморщиться, а воздуха вдруг стало почему-то не хватать.

— Ты же сказала, что росла без стаи, — настойчиво допытывался Ингварр, подавшись ко мне еще ближе, почти касаясь своим носом моего. Синие глаза смотрели в такие же синие, и у меня вдруг перехватило дыхание.

— Ну… да, — неуверенно пробормотала я. — Мама умерла, когда я была совсем маленькой. На нашу деревню… напали… Меня спасли… но…

Звон, поднявшийся в ушах, буквально сводил с ума, пытаясь бороться с этим, я с силой сжала пальцами виски, прикусив нижнюю губу почти до крови, а спустя мгновение, услышав знакомый стук в дверь, вздохнула с огромным облегчением, оттолкнув от себя Ингварра и резко поднявшись на ноги. Явно растерянный воин остался сидеть на теплой шкуре у камина, а я, бросившись к двери, порывисто распахнула ее, увидев в коридоре уже знакомую служанку с тяжелым подносом, на котором стояла тарелка с печеным мясом и парующая кружка с отваром.

— Ваш ужин, леди Илва, — присела в поклоне совсем еще молодая девушка, и лишь удивленно округлила глаза, когда я почти рывком отобрала у нее поднос.

— Спасибо большое, можешь идти, — пробормотала я, ногой закрыв дверь почти перед самым носом растерянной служанки.

Голова с каждым мгновением болела все сильнее, перед глазами все плыло, и я, грузно опустив поднос на прикроватный столик, жадно потянулась к кружке. Горячая глина обожгла пальцы, знакомый запах заставил задергать носом, и я поднесла посудину к губам, отчаянно желая избавиться от мерзкой мигрени. Едва успела наклонить кружку, уже почувствовав знакомый горький привкус на губах, и тут же едва не вскрикнула от неожиданности, когда совсем рядом прогремел громкий окрик: