Любить всем сердцем (ЛП) - Солсбери Дж. Б.. Страница 17

— А как насчет музыки?

Открываю рот, чтобы сказать что-нибудь дерьмовое, но слова застывают в горле.

В те времена, когда я сочинял песни, не было лучшего чувства в мире. Я записывал мелодию, набрасывал текст, и от одного этого у меня начинала кружиться голова. Когда песня была закончена, мне казалось, что я создал жизнь. Создание осязаемого, одушевленного чего-то из ничего заставляло меня чувствовать себя Богом. Когда создание музыки перестало вызывать у меня это чувство?

Глава 7.

БЕТАНИ

— Где он?

Я резко распахиваю глаза и вскакиваю в постели.

— Что?

Моргаю, пытаясь сфокусировать зрение в тусклом свете моей спальни, когда Эшли открывает мой шкаф.

— Уайт! — Она исчезает в моем шкафу, пихает мою одежду, а затем топает прочь. — Где этот долбаный мешок дерьма?

— Почему Уайт должен быть здесь? — Я тру глаза и смотрю на часы.

Только пять утра.

Эшли опускается на колени и заглядывает под кровать.

— Он думает, что сможет спрятаться от меня?

— Эш…

— Думает, что может просто ворваться в твою жизнь и использовать тебя для секса, когда захочет! — Она раздвигает шторы, как будто мужчина ростом почти в шесть футов может спрятаться за занавеской.

— Эшли, прекрати!

Она резко оборачивается, все еще одетая в корсет и кожаные штаны, оставшиеся после ночной смены. Эш работает барменом в клубе, и ее смены, как правило, затягиваются в нерабочее время, либо по работе, либо по личным причинам.

— Уайта здесь нет. — Судя по его посту в Instagram вчера вечером он был в камеди-клабе с Сюзеттой. Я выдыхаю и плечи поникают. — Здесь никого нет. Только я.

— Тогда чья гребаная машина на нашем месте? — Она обвиняюще тычет пальцем в окно.

О черт. Как объяснить машину Эшли, не нарушая соглашения? Хм.

— Я иду в управление! Какой-то мудак припарковался на нашем месте. — Она делает шаг, чтобы выскочить из комнаты.

— Подожди! Эш, просто... — Я потираю лицо, пытаясь окончательно проснуться. Вчера вечером работала до полуночи и решила, что Эшли будет отсутствовать всю ночь, поэтому вместо того, чтобы парковаться на гостевой парковке и обходить вокруг комплекса, я заняла наше назначенное место. — Эта моя машина.

Ее черные глаза широко распахиваются.

— Я имею в виду, что одолжила её... наверное. — Я не могу лгать, но говорить правду тоже не вариант.

— У кого?

— У... Бена.

— Бена?

— Пастора Лэнгли.

Я не думаю, что это возможно, но ее глаза становятся еще больше.

— О Боже, — шепчет она.

— Нет, не надо, это не то, что ты думаешь.

— Не могу поверить, что ты мне не сказала.

— Ты же знаешь меня лучше! Ну же!

— Сообщение, за которым последовал телефонный звонок, встреча ранним утром. — Ее взгляд бегает по комнате, пока она последовательно загибает свои пальцы. — Ты называешь его Беном, я чувствую, что ты что-то скрываешь.

— Ты не можешь ошибаться сильнее.

Она подбегает к краю моей кровати.

— Рассказывай мне все. Он хорошо целуется? У него большой...?

— Эшли!

— О! У него большие яйца?

— Фу, что?

В ее глазах появляется мечтательное выражение.

— Я всегда представляла его с огромной мошонкой.

— Ладно, знаешь что? — Я срываю с себя одеяло и иду в ванную, изо всех сил стараясь стереть последние шестьдесят секунд своей жизни. — Не хочу этого слышать. Ты чокнулась.

— Подожди! — Она преследует меня и заходит в ванную прямо за мной. — Ты не шутишь.

Я открываю воду и откидываю с лица спутанные волосы.

— Конечно, не шучу! Пастор Лэнгли мне как брат. И ты это знаешь.

Она прикусывает губу.

— Хм... тогда почему он одолжил тебе эту дурацкую машину?

Повернувшись к ней спиной, я делаю вид, что меняю температуру воды, чтобы не смотреть ей в глаза.

— В автобусе был какой-то жуткий тип, и Эллиот испугалась, поэтому он одолжил машину, чтобы я могла ездить, пока не получу свою.

Звучит правдоподобно.

— Черт возьми, сколько же он зарабатывает, чтобы позволить себе «Лексус»?

— Не знаю, мне все равно. Может кто-то из прихожан ему помог. Ты можешь просто удовлетвориться моими ответами и оставить меня одну в душе?

— Да, — говорит она рассеянно, как будто все еще пытается собрать все воедино. Если бы Эшли тратила вполовину меньше времени на размышления о своей личной жизни, а не на фабрикацию моей, у нее, вероятно, было бы гораздо меньше любовных связей на одну ночь. — Мне все равно надо немного поспать.

Эш закрывает за собой дверь, и я вздыхаю с облегчением.

В душе я выдавливаю большое количество шампуня на ладонь и намыливаю волосы. Нет ничего хуже, чем пахнуть мясом на завтрак, и этот запах почему-то всегда цепляется за волосы. Я не переживаю из-за своего вранья насчет машины. Если бы ещё не переживать из-за отношений с Джесси Ли.

Вчера по дороге домой с его собрания я спросила о его музыке, и все его поведение изменилось. Он не сказал больше ни слова и открыл дверцу, чтобы выйти еще до того, как машина полностью остановилась. Меня тошнило от того, что я невольно обидела его, и в равной степени от того, что его влекло к Сюзетте.

Мои руки застывают в волосах.

Интересно, любит ли ее Уайт?

Если так, буду ли я счастлива за него?

Я подъезжаю к дому Эллиот незадолго до девяти и сижу с работающим двигателем на подъездной дорожке, с телефоном у уха, пока моя мама продолжает говорить о питательной ценности свеклы и о том, что глютен — это яд.

— Ты пробовала эту новую кето-диету, о которой все говорят? — Ее голос звучит заговорщически, и я подумываю о том, чтобы сказать, что ей нужно хобби, помимо увлечений, связанных с едой. — Дебра Эспиноза похудела на этой диете на двадцать фунтов.

Вижу какое-то движение за открытыми шторами Бена. Я представляю, что это Эллиот гадает, какая диснеевская принцесса выпорхнет из двери роскошного автомобиля.

— Почти уверена, что кето-диета — это просто диета Аткинса, которую ты пробовала, когда я училась в начальной школе.

Я нажимаю кнопку — да, кнопку! — чтобы выключить зажигание.

— Я так не думаю. Это что-то новенькое и…

— Прости, что прерываю тебя, мама, но мне пора идти.

— Хорошо, милая. Хорошего дня. Да, и дай мне знать, если получишь весточку от Уайта. — Она нараспев произносит его имя.

Хмурюсь, потому что думаю, что мои родители, возможно, любят Уайта больше, чем я. Даже больше, чем меня.

Оставив сумочку в супер-безопасной машине, я тащусь по подъездной дорожке, зевая благодаря раннему визиту Эшли. Мне необходим кофе. Надеюсь, Бен заварил свежий с утра.

Дважды стучу, толкаю дверь и вхожу внутрь. Нахожу Эллиот за столом на кухне, а Бена, одетого и готового к выходу, наливающего молоко в миску.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — говорит Бен и приносит Эллиот ее хлопья.

— Бетани, папочка купил мне пластилин!

— Значит, сегодня мы будем лепить. — Я целую ее голову, покрытую мягкими пушистыми кудрями. — Ммм, хлопья «Лаки Чармс»? Ням. — В кофеварке есть свежий кофейник. Направляюсь туда, и Бен протягивает мне кружку. — Спасибо.

Он опирается бедром о стойку, и я замечаю, что сегодня он одет более небрежно: джинсы, воротник клетчатой рубашки расстегнут.

— Как все прошло с моим братом?

Делаю глоток кофе и уже чувствую себя намного более живой.

— Нормально.

Бен прищуривает один глаз.

— Неужели?

— Да, все хорошо. — Брату не нужны кровавые подробности.

Он хмурится, потом улыбается.

— Отлично. — Проверяет время на микроволновке. — Я лучше пойду.

— Хорошего дня, — говорю я, когда он утыкается носом в щеку Эллиот, заставляя ее хихикать, прежде чем попрощаться.

— И тебе тоже.

Он оставляет нас одних, и я плюхаюсь на сиденье рядом с Эллиот.