Две женщины и мужчина - Хупер Кей. Страница 8

Так как вина составляла лишь малую долю того, что чувствовал Кейн, он молча пожал плечами.

Бишоп задумчиво посмотрел на него:

– И ты абсолютно уверен, что она исчезла не по своей воле?

– Абсолютно. Но даже если я не прав, Дайна не стала бы так долго скрываться, не давая мне знать о том, где она. Если б Дайна могла добраться до телефона, то, безусловно, позвонила бы мне.

Пару миль оба ехали молча.

– Ты твердо уверен, – заговорил наконец Бишоп, – что в личной жизни Дайны не было ничего такого, что могло бы заставить кого-то похитить ее?

– Не могу себе представить ничего подобного, – ответил Кейн, хотя у него не было полной уверенности. – Когда отец Дайны умер несколько лет тому назад, у нее не осталось близких родственников. По крайней мере, тех, кого она знала. Он оставил ей солидный портфель акций и других вкладов, но она передала кому-то управление капиталом и, как мне казалось, не слишком заботилась о деньгах.

– И ты, и полиция, кажется, говорили с ее финансовым менеджером? – продолжал расспрашивать Бишоп.

– Да, сразу после исчезновения Дайны. Мне это не составило труда, так как он управляет и моими деньгами. По его словам, финансовое положение Дайны было в полном порядке, и, насколько ему известно, ее никто не шантажировал. Никаких необъяснимых поступлений или исчезновений денег с ее счетов. Ничего. Зацепиться абсолютно не за что.

– Все же, – заметил Бишоп, – может быть, стоит побеседовать с ним еще раз. Деньги обычно лежат в основе всех бед. Возможно, за это время он успел что-то вспомнить.

Кейн не собирался отказываться от любого шанса – пусть даже самого ничтожного. Дайна исчезла более месяца назад, и расследование до сих пор ни к чему не привело.

Ной Бишоп, специальный агент ФБР, прибыл в Атланту только вчера. Он ездил за границу – Кейн не спрашивал, по делам бюро или своим собственным. Формально Бишоп не участвовал в расследовании, но, благодаря значку и внушительным манерам, он, задавая вопросы даже полицейским, ревностно охраняющим свою «территорию» от посторонних, обычно получал ответы.

Кейн и Ной были близкими друзьями со времен колледжа, где они неизменно соперничали во всех состязаниях по легкой атлетике и все годы учебы делили комнату. После окончания колледжа карьера развела их в разные стороны, но Ной раз в несколько месяцев выкраивал время, чтобы посетить Атланту в уик-энды.

Он трижды побывал здесь уже после того, как Кейн встречался с Дайной, поэтому успел с ней познакомиться. Так как ее очень интересовала деятельность ФБР, а Ной с уважением относился к журналистскому сословию, они находили много тем для разговоров.

Исчезновение Дайны расстроило Ноя почти так же, как самого Кейна, хотя о его эмоциях свидетельствовал только побелевший шрам на левой щеке. В остальном он казался абсолютно спокойным и сдержанным, массивная фигура не выглядела напряженной, в голосе иногда слышались насмешливые нотки, а во внимательном взгляде светлых глаз не ощущалось тревоги.

Но это внешнее спокойствие не обманывало Кейна.

– О'кей, мы непременно побеседуем с Конрадом Мастерсоном, – отозвался он. – Я позвоню ему вечером. Но до тех пор мы должны предпринять что-то еще.

– Ты, копы и твой частный детектив, по-моему, уже сделали все возможное. Отследили все передвижения Дайны в день ее исчезновения и проверили каждую нить. Расспросили всех, с кем она встречалась последнюю неделю. Ты не давал покоя полиции, а нанятый тобой детектив использовал свои контакты. Несколько дней ты провел в редакции Дайны, разбирая ее архивы за десять лет и выискивая сведения о каждом, кому она могла досадить своими статьями. Ты разговаривал с ее финансовым менеджером, ее сотрудниками, ее боссом, ее соседями по дому. Ты дважды обыскал ее квартиру. Наконец, ты предложил вознаграждение в миллион долларов за информацию… – Бишоп неохотно добавил: – Если в ближайшее время не выяснится что-то новое… Мне жаль, Кейн, но я не знаю, за что еще можно ухватиться.

Кейн не хотел признаваться в безрезультатности поисков даже самому себе. Ни сегодня, когда Бишоп удержал его, не дав броситься на лейтенанта полиции и схватить его за горло. Ни вчера, когда последний из известных недругов Дайны оказался отбывающим десятилетний срок заключения. Ни позавчера, ни днями и неделями раньше, когда накапливалась бесполезная информация, одна за другой обрывались нити и таяла надежда.

– Я тоже не знаю, – пробормотал он.

Конрад Мастерсон всегда забавлял Кейна. Он выглядел средним во всех отношениях – среднего роста, среднего веса, со средних размеров лысиной на макушке. Его не заботила ни одежда, ни окружающая обстановка – этим объяснялся скверный покрой его костюма, а также старая мебель, потертые ковры и запах в его офисе, напоминавший запах шерсти мокрой собаки, и даже не одной.

Мастерсон был напрочь лишен обаяния, заикался, приходя в возбуждение, когда речь шла о возможности выгодного капиталовложения, и славился тем, что появлялся в офисе в носках разного цвета и частенько не мог вспомнить, где припарковал машину. Но все эти недостатки Конрад с лихвой компенсировал финансовыми способностями. Он делал деньги для всех своих клиентов, ведя их дела с безупречной честностью и сохраняя полную конфиденциальность.

– Ты знаешь, Кейн, что я очень хотел бы тебе помочь, – печально произнес Конрад, быстро моргая под толстыми стеклами очков. – И если бы я думал, что в финансовых делах Дайны есть что-то, способное помочь найти ее, то давно бы сообщил об этом тебе или полиции.

– Но вы не покажете нам ее досье? – осведомился Бишоп.

– Я не могу этого сделать. Пока нет доказательств иного, я должен считать, что она в любую минуту может войти в эту дверь. Поэтому я обязан соблюдать конфиденциальность и не имею права сообщать вам никаких подробностей. Ты ведь знаешь, Кейн, что судья согласилась со мной, когда полиция требовала у нее ордер. Если ты или полицейские не представите мне информацию, что исчезновение Дайны как-то связано с ее финансовыми делами, мои руки связаны.

– Юридически связаны, – уточнил Кейн.

– Я должен охранять тайны своего клиента.

Кейн постарался взять себя в руки, хорошо зная, что хотел бы видеть свои дела, ведущиеся таким же образом.

– О'кей, Конрад. Но ты ведь можешь сообщить нам, не происходило ли чего-нибудь необычного, скажем, в последние несколько месяцев. У тебя было время об этом подумать.

– Да, но… в каком смысле необычного? Ты же знаешь, Кейн, что Дайна обычно поручала мне заниматься всеми ее денежными операциями. Иногда, правда, она самостоятельно продавала акции, не считаясь с моими советами, чтобы побыстрее получить деньги. Обычно когда пыталась кому-нибудь помочь…

– Что вы имеете в виду? – перебил его Бишоп.

Конрад подумал, не явится ли это нарушением конфиденциальности, но решил ответить откровенно:

– Если Дайна писала статью о приюте для женщин, подвергающихся жестокому обращению, то просила меня продать несколько акций, чтобы дать им пятьдесят тысяч на улучшение бытовых условий или на гонорар адвокату. Если она работала над материалом о бедных прихожанах, теряющих свою церковь, то тут же жертвовала в их фонд десятки тысяч. – Он печально улыбнулся. – Когда я слышал нотки одержимости в ее голосе, то сразу понимал, что она нашла очередную страждущую душу или птицу со сломанным крылом. Дайна за несколько лет раздала миллионы. Даже когда ее отец еще был жив, она использовала большую часть своего трастового фонда на помощь другим.

Для Кейна слова Конрада были полной неожиданностью.

– Я… я не знал этого. Она никогда мне не рассказывала.

– Да, о таких вещах она не любила говорить. Как-то Дайна рассказала мне, что ее отец преподал ей урок, который она никогда не забывала: помогая людям, незачем кричать об этом, так как сам акт помощи делает тебя и твою жизнь лучше. Она верила в это правило и соблюдала его.

Бишоп бросил взгляд на Кейна и обратился к Конраду:

– В таком случае не кажется ли вам, что Дайна была бы довольна, если бы вы помогли нам найти ее? Хотя бы для того, чтобы она могла продолжать оказывать помощь другим? След успел остыть, мистер Мастерсон. Дайна исчезла уже пять недель тому назад.