Волшебное зеркало - Хупер Кей. Страница 10

— Ты можешь говорить все, что взбредет тебе в голову, но даже не вздумай выкинуть одну из своих штучек, никаких трюков. У Мэгги есть шанс обойти его, но у остальных нет надежды даже на дьявола. А теперь ты не будешь против удалиться и не путаться у меня под ногами, чтобы я могла закончить работу?

Фэрли поднялся с обиженным выражением лица.

— Это не ты выставила меня за дверь. Я ухожу сам по себе.

Мэгги прижалась к фургону Тины, чтобы спрятаться в его тени, пока не уверилась, что Фэрли отошел на значительное расстояние, затем тихонько отошла и направилась к себе. Сегодня вечером она слышала еще две подобные беседы, и все они имели почти одинаковое содержание. Всех обеспокоило появление Гедеона. И все были убеждены, что она может очаровать или обольстить его, чтобы он пощадил цирк.

Она надеялась, что это давало ей еще немного времени.

Чего она постарается избежать любой ценой, так это того, чтобы Гедеон объявил остальным о своем намерении продать цирк. До тех пор, пока он не принял по этому вопросу окончательного решения, она считала, что ничего не должно случиться, по крайней мере, в ближайшее время. Уровень напряжения был настолько высок, что она не могла ожидать большего, кроме благосклонности на несколько дней, и не имеет значения, что он будет делать все это время.

Она решила сказать Гедеону всю правду, зачем она здесь, но в следующее мгновение отвергла эту идею. Она не знала его достаточно хорошо, но в любом случае, если он узнает, что вместе с цирком унаследовал и убийцу, это способно достаточно сильно его расстроить.

Чувствуя беспокойство и волнение, она вернулась в свой фургон, обойдя палатку Гедеона. Слабый свет керосиновой лампы, которую там оставил Фэрли, пробивался наружу, но тени не было видно, и неясно, спит Гедеон или еще нет. Мэгги взошла по ступенькам в свой фургон и тихонько притворила за собой дверь.

Она переоделась в ночную рубашку и передвинула лампу вместе с подставкой поближе к кровати. За несколько недель, проведенные здесь, она уже более-менее привыкла к ярко-алому покрывалу кровати и подушкам с золотыми кисточками и не думала о том, как они выглядят, как выглядит она сама, облаченная в длинную белую ночную рубашку, лежа в постели и откинувшись на подушки, держа на коленях хрестоматию по английской литературе. С тех пор, как среди кэрни появилось неписаное правило — без крайней нужды не открывать чужую дверь и не откидывать полог чужой палатки, закрытый на ночь, можно было не опасаться неожиданных посетителей.

У нее вошло в привычку читать перед сном обычно старые, полюбившиеся ей вещи, собрания стихов, короткие рассказы и очерки. Она уже погрузилась в чтение длинной поэмы, когда услышала стук в дверь и рассеянно ответила: — Да?

— Я бы хотел обсудить с вами ваше предложение, — начал Гедеон, шагнув внутрь.

Довольно долго Мэгги пыталась сообразить, о каком предложении идет речь. Она едва ли была застенчивой и робкой женщиной, но даже при неярком свете керосиновой лампы можно было заметить смятение в ее глазах, и, внезапно осознав, как она выглядит в полупрозрачной ночной рубашке, она сразу все вспомнила.

— О, ты имеешь в виду одеяла?

Частью своего сознания Гедеон попытался проанализировать, что именно привлекает его в этой загадочной женщине. Это не была красота, подумал он. Обычно женская красота не производила на него особого впечатления с тех пор, как он открыл для себя, что самое ценное, как правило, находится глубоко внутри, спрятанное от поверхностного взгляда. Хотя сейчас, в данный момент, он не был так уж в этом уверен. На Мэгги была белая ночная сорочка с глубоким треугольным вырезом на шее, от талии вниз шли прозрачные кружева, под которыми просвечивала коротенькая белая юбка. Она слегка подогнула колени, чтобы поддерживать книгу, длинные волосы свободно ниспадали на плечи, часть лежала на груди свободными шелковистыми прядями.

Довольно необычная, кричащих цветов, даже безвкусная кровать сейчас выглядела почему-то совершенно иначе. Ярко-алое покрывало казалось теперь более глубокого цвета, а золотые кисточки на подушках были как бы яркими всплесками, сочетавшимися с цветом покрывала. Мэгги лежала в центре, как какой-нибудь редкий драгоценный камень.

Гедеон не мог оторвать от нее взгляда. Ему трудно было бороться со своим желанием.

— Одеяла? — повторила она. Гедеон откашлялся.

— Да, правильно, одеяла.

— Верхняя полка гардероба.

Он сделал шаг, намереваясь обойти одну из ножек кровати и направиться к гардеробу, но неожиданно осознал себя сидящим на постели рядом с ней.

Мэгги посмотрела на него серьезно, слабая краска залила ее щеки, в голосе слышалась легкая хрипотца, когда она заговорила.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Это кажется хорошей идеей, — пробормотал он, протягивая руку, чтобы прикоснуться к ее щеке. — Я хотел поцеловать тебя с того самого момента, как ты впервые повернулась и посмотрела на меня.

— Это все, чего ты хочешь? — прошептала она. — Поцелуя?

— Тебе лучше знать, но для начала я, наконец, решусь на это.

Мэгги не сопротивлялась и не протестовала. Как только его губы коснулись ее она поняла, что очень хотела этого, почти испытывала в этом нужду. Все ее размышления по этому поводу теперь не имели никакого значения.

Первое прикосновение было легким, почти неощутимым, но возбуждение быстро нарастало. Загоревшись, Мэгги ощутила жар, бушующий у нее внутри, подобно урагану, столь сильный и неукротимый, что у нее не было сил бороться с ним. Его рот впился в ее губы, язык проникал в нее все глубже, с непреодолимой яростной страстью, которая делала ее все более беспомощной, и она уже не отдавала себе отчета в том, что ее руки медленно поднялись и обвили его шею.

— Она в таком состоянии духа, — сказала Белая Королева, — что ей хочется от чего-то отречься, только она не знает, от чего именно.

Глава третья

Ее руки обнимают его шею и… это был непроизвольный жест доверия и желания, он вернул Мэгги некоторое подобие осознания реальности происходящего. Она чувствовала густые мягкие волосы Гедеона под своими пальцами, чувствовала давление его грудной клетки на свою грудь, когда он внезапно прижал ее к себе, и испытала то же самое внезапное потрясение, как и раньше.

Она хотела его. Вопросы не имели значения. Ответы тоже не имели значения. То, что ощущала Мэгги, было настолько глубоким и сильным, что даже не было слов, чтобы описать это. Все, что она знала в это мгновение, определенно было лишь пониманием того, что такое настоящее безумие.

Гедеон первым прервал поцелуй и, чуть расслабившись, приподнял голову, чтобы посмотреть на нее. Ее глаза затуманились и влажно блестели, лицо было напряжено.

— Я не ожидал этого, — прошептал он. Мэгги сглотнула, прежде чем смогла задать ему вопрос.

— Ожидал чего?

— Разве ты не почувствовала этого? Этой силы?

Мэгги была честной женщиной, но у нее также был сильно развит инстинкт самосохранения. В это мгновение она подумала, что, сказав правду, только подольет масла в огонь. Если, конечно, не сумеет облечь свое высказывание в безличную форму стороннего наблюдателя. Самым бесстрастным голосом, который только смогла изобразить, она произнесла:

— Если кинуть два соответствующих химиката в мензурку, то неизбежно произойдет реакция.

— Итак, мы — два химиката, которые реагируют друг на друга? — Его голос был ровным и спокойным.

— В физическом смысле — да, — она сама не верила этому, но предпочла выбрать эту позицию: если ничего другого не остается, то лучше им спорить об этом. — Легкий путь, помнишь? Самый короткий. Если ты будешь нажимать на нужные кнопки, то в физическом смысле получишь ожидаемую реакцию. Эмоциональный отклик — это совершенно другое дело, — к ее горлу подступил комок, но она встретила взгляд его сузившихся глаз совершенно спокойно.

Запоздало Мэгги приказала своим пальцам оставить его волосы в покое и убрала руки, все еще обнимавшие его шею.