Клуб "Твайлайт". Часть 1 (СИ) - Ефремова Тата. Страница 17

— Ничего. Это… даже забавно.

— Вы не против? — Кардашев нажал на кнопку автомагнитолы.

Марина послушала глубокий протяжный голос, поющий по-английски, произнесла:

— Нет. Мне нравится.

Кардашев улыбнулся:

— Могу включить что-нибудь менее старомодное. Радио?

— Нет, оставьте, пусть. Вам, наверное, хочется дослушать…то, что вы не дослушали, когда я пришла.

— О! — врач качнулся назад, выражая удивление. — Так вы ее узнали?

— Да, в комнате вы слушали Лемешева, пятьдесят шестой год, если не ошибаюсь, а здесь у вас Марио Ланца, год не знаю, середина пятидесятых, думаю. И то, и это — ария индийского гостя из «Садко».

— Поражён, — Кардашев покачал головой и оторвался от дороги, чтобы повнимательнее взглянуть на пассажирку.

— У меня музыкальное образование, — Марина пожала плечом, постаравшись скрыть, как ей приятно.

Кардашев потёр узкие губы:

— Пятьдесят четвертый год. И пятьдесят третий.

Остаток пути они проехали в молчании. Марина думала о комнате с глобусом и свечами в покрытых патиной бронзовых подсвечниках, стопках книг на разных языках с мелкими флуоресцентными закладками и глиняных статуэтках в тёмных нишах.

Мергелевск, сентябрь 2006 года

Общежитие двух факультетов, продюсерского и журналистики, закрывалось ровно в двадцать три ноль-ноль — по щелчку замка в вестибюле можно было сверять часы. Припозднившихся «своих» бдительная вахтерша Евгения Викторовна еще пускала, после долгих уговоров и челобитных, но чужие, к категории которых принадлежал и Ренат Муратов, за малейшую попытку несанкционированного проникновения даже вносились к книжечку с подробным описанием внешности и указанием номера комнаты адресата. И если уйти утром он еще мог, смешавшись с толпой спешащих на пары студентов, то просочиться внутрь мимо вахтерши вечером не представлялась возможным даже для него.

Поэтому Ренат привычно отправился к заднему фасаду общаги, под балконы. Там он нагнулся, покрепче затянул шнурки на кедах и осторожно покачался в полуприсядь — мышцы еще ныли: физкультурник накануне заставил «прогульщиков», на три недели продливших каникулы Муратова, Ярника, Спелкина и Олейникова, бежать восемь кругов по стадиону. Из четырёх друзей Лёха свалился уже на шестом, Вадим и Артем выдержали семь, и только Ренат осилил все наказание, а потом три дня за это и расплачивался. И две ночи, что самое обидное, потому что от Даны Рудниковой, со дня возвращения в универ в подтверждение продолжения прошлогодней лав-стори шли недвусмысленные эсэмэски.

Ренат подпрыгнул, уцепился за край решетки, подтянулся и полез. На первом этаже была подсобка, на втором жил странный второкурсник, загромоздивший весь балкон пластиковыми водопроводными трубами, на третьем обитали весёлые пятикурсницы с журналистики, с которыми Муратов познакомился еще в прошлом году — если Ренат заставал девчонок в момент перекура, те выпускали его в коридор через свой блок. В этот раз их балкон был пуст, окно было тёмным.

В прошлом семестре комната на четвёртом этаже пустовала, сейчас в ней горел свет, позволяя рассмотреть весь блок. Ренат осторожно выгнулся и заглянул в окно: шторы были раздвинуты, балконная дверь приоткрыта, в глубине просматривалась проход-арка в неосвещенные коридор с кухней. В блоке явно жила девчонка: рюшечки, картинки, плюшевый мишка на столе. Хозяйка комнаты где-то шаталась на ночь глядя, наверняка распивала чаи по соседям. Нужно сказать Дане, чтобы та предупредила соседку снизу, во избежание паники в очередной раз, когда Ренату захочется навестить подружку.

Левую ногу Муратова свело судорогой, такое с ним после тяжёлых физических нагрузок случалось часто. Пройти через открытый блок, пока хозяйки нет дома? Рискованно. Морщась от боли, Ренат шагнул здоровой ногой на перила и аккуратно присел на угол балкона, растирая мышцу. Потом перевёл взгляд вниз и замер. Хозяйка блока нигде не болталась. Она безмятежно дрыхла у самого балконного окна. Свет от настольной лампы над ее головой просвечивал сквозь рыжие кудри. На девчонке была весёленькая пижамка с розочками. Она спала, лежа на животе поверх стеганого одеяла, тоже в милых цветочках, обняв подушку и согнув в колене одну ногу. Лицо девочки было умильно сосредоточенным, рот приоткрылся, на щеках дрожала тень от ресниц, из-под коленки торчала раскрытая тетрадь. Ну, понятно — что-то повторяла и уснула с открытым балконом в тёплую сентябрьскую ночь.

Ренат осторожно пошевелился. Девчонка спала, ногу постепенно отпускало. Над ухом противно запищал комар, Муратов машинально хлопнул по щеке и опять застыл. Хозяйка блока продолжала спать, лишь перевернулась на спину и во сне почесала лодыжку.

Ренат недобро прищурился, вглядываясь в лицо девочки. Он узнал ее и пробормотал сквозь зубы:

— Это кто тут у нас такой смелый? Или безмозглый.

Девчонка дёрнулась во сне и почесала нос. Ренату нестерпимо захотелось взять несмываемый маркер и научить первокурсницу уму-разуму, чтобы болтала поменьше и чтоб в голове завелось какое-никакое благоразумие. Как можно поселиться в новом месте и не заметить под самым носом опасное архитектурное излишество? А если бы на его месте оказался маньяк? Ренат покачал головой, поднялся и схватился за край решётки. Мимо уха прожужжал комар. Муратов вздохнул и, прежде чем продолжить своё романтическое путешествие, потянулся, чтобы прикрыть балконную дверь.

Мергелевск, июль 2017 года

Валера готовил обед для себя и Саввы. Он резал куриное филе и бросал его в жерло мультиварки. У его ног, провожая каждый кусок взглядом, дежурил Тимоша. Я с подозрением всмотрелась в улыбающуюся собачью морду. Ох, сдаётся мне, не все куски долетели до места. Кыся тоже выглядела сытой и довольной. Я заглянула в кастрюльку, громко втянула носом запах и заискивающе почмокала. Муж, не оборачиваясь, отодвинул меня локтём. Даже его плечи выражали обиду и огорчение.

— Как вкусно пахнет! — не сдавалась я.

— Вкусно, — подтвердил Валера. — Скромный холостяцкий ужин. Как раз на две порции. На две! Да-да!

— Ну Зая…

— Кого-то сегодня развлекут и покормят. А мы с Саввой, одинокие и брошенные, удовольствуемся банальным рагу.

— Зая, — вкрадчиво повторила я, поправляя на муже фартук, — как будто я не в курсе, что вы с Саввой сговорились за моей спиной и вечером идете в батутный зал. А потом в пиццерию. Хотя я категорически против батутов и фаст-фуда. И весь этот обед для отвода глаз.

— Ничего не для отвода! Откуда я знаю, как там тебя твой Ренат накормит! — Валера перешёл в оборону, а потом вновь в атаку. — А по поводу наших планов — нет у тебя сегодня права голоса! Не-ту!

— Я и сама это понимаю, — покладисто сообщила я. — Поэтому буду не веселиться, а переживать. Не сломайте шеи и не отравитесь там.

— Будет она переживать, как же! — хмыкнул Валера. — У ней вон прическа новая, от ней духами разит… всю кухню мне провоняла… вон у кошки уже аллергия!

Я посмотрела на Кысю. Кыся с недоумением посмотрела на меня.

— Тебе не нравится моя новая прическа?

Муж покосился через плечо:

— Ну, я не специалист, конечно… А твой Ренат случайно не дам постарше предпочитает? Влюбится и увезёт тебя… куда-нибудь.

— Валера, какой ты милый! — я обняла мужа со спины. — Только ты умеешь говорить такие приятные комплименты.

— Это не комплимент. Я обиделся. Я тоже хочу на концерт камерного оркестра. Я хочу смокинг, бабочку и флиртовать с женами чиновников и предпринимателей. Среди красивых женщин тоже много спонсоров, я найду их гораздо быстрее, чем твой студент-выскочка.

— Не сомневаюсь, — поддакнула я. — Ты прекрасен. Все жены чиновников и предпринимателей мигом в тебя влюбятся. Поэтому я тебя с собой и не беру.

— Все-таки призналась… коварная, — польщённо пробормотал муж в бороду и вдруг спросил совершенно обыденным тоном: — Ты именно сегодня хочешь обсудить с Ренатом… свой проект?