Любовь и война - Хэган Патриция. Страница 4
Повинуясь велению сердца, она чуть было не сказала «да», но вовремя вспомнила, что ей нечего надеть.
– Натан, твое приглашение очень обрадовало меня, и принять его я сочла бы за честь, вот только у меня нет подходящего к случаю наряда!
У Китти было лишь голубое муслиновое платье, в котором она ходила по воскресеньям в церковь. Остальной гардероб состоял из старых отцовских рубашек и штанов, которые девушка перешила на свой рост.
– Прости, – смахнув невольные слезы, прошептала она. – Но это правда.
– Это не имеет никакого значения. Хотя я знаю, что девушки думают иначе. Послушай-ка, моя сестра Аделия сейчас находится в частной школе, а ее гардероб набит бальными платьями, половину из которых она так и не надевала.
Китти польстила такая забота, однако она подумала, как будет оскорблен отец, если узнает, что она пошла в гости в чужом платье. Кроме того, девушка была уверена, что мать расшибется в лепешку, чтобы раздобыть дочери подходящий наряд, узнав, что дочь приглашена на обед к самим Коллинзам.
– Натан, через несколько дней я дам тебе окончательный ответ.
Однако она всей душой желала, чтобы отец согласился. Ведь от одной мысли о Натане и возможности быть с ним вдвоем ее бросало в жар. Вот только Джон Райт никогда не жаловал господ сепаратистов, и он мог запросто попросить ее остаться дома. Если он действительно так сделает… впрочем, об этом Китти предпочитала пока не думать. Отец должен был сказать, что все в порядке. Должен!
На опушке показался высокий сутулый мужчина, шагавший к дому через пашню. Он нес кремневую винтовку, доставшуюся ему от деда. На нем были надеты потрепанная толстая куртка и видавшие виды кавалерийские шаровары. На голове красовалась соломенная шляпа собственного плетения. Рядом лениво трусил старый гончий пес по кличке Киллер. На деле это было совершенно безобидное существо, заслуживавшее звания охотника точно так же, как его хозяин – титула богатого плантатора. Однако они были неразлучны, и Китти всерьез полагала, что охотник и собака общаются на каком-то своем, им одним ведомом, языке.
Мужчина казался усталым, и Китти с теплым чувством наблюдала, как он продирается сквозь высокие заросли сорняков. Их отношения были необычно близкими даже для отца и дочери, и отчасти этому способствовала сама Лина. Китти всегда казалась ей слишком шумным и шаловливым ребенком и была только рада, когда отец брал девочку с собой на прогулки. За это время Джон обучил Китти ездить верхом по лесам, обращаться с ружьем и многим другим премудростям. Когда Лина спохватилась, было уже слишком поздно.
Джон старался с юмором относиться к причитаниям жены по поводу того, что он воспитал из дочери сына, впервые в жизни мать сподобилась посвятить свое время Китти, обучая девушку необходимым для юной леди искусствам: вязанию, шитью и прочим подобным занятиям, от которых Китти становилось тошно.
Он снова поцеловал ее, и снова все ее существо охватило пламя, а его трепетная рука потянулась к нежной груди – но нет, этого он еще не смел себе позволить. На сей раз никто не хихикал, наблюдая за парочкой исподтишка, и они долго стояли, чувствуя, как бьются в унисон горячие, жаждущие любви сердца и все сильнее разгорается вспыхнувшая в них страсть.
– Я приеду на днях, Кэтрин, – проговорил он, неохотно отстраняясь от нее, – и буду молиться, чтобы ты сказала «да».
Счастливая, она сжимала его руку, провожая к лошади. Он вскочил в седло и, помахав на прощание, исчез в облаке дорожной пыли.
Китти, обхватив себя за плечи, поспешила к дому, путаясь в подоле юбки. Натан Коллинз целовался с ней и пригласил ее на обед, попросив разрешения быть ее кавалером!
В тот миг ей казалось, что жизнь – чудесная штука и что она за все свои восемнадцать лет не была так счастлива, как в этот промозглый ноябрьский день 1860 года.
Глава 2
– Ну что ты там высматриваешь? – не унималась Лина, чувствуя взволнованное состояние Китти. – Почему бы тебе не рассказать поподробнее, о чем вы разговаривали с Натаном? Ведь ты столько времени провела с ним наедине!
Девушка решила отмолчаться. Ей не хотелось раньше времени заводить с матерью разговор о приглашении на обед. Сначала она должна посоветоваться с отцом. Если он будет настроен категорически против ее участия в приеме в честь Уэлдона Эдвардса, тогда что ж, так тому и быть.
Она любила свою ферму, ей нравилось возиться со скотиной и проводить время на воле, под открытым небом. Необходимость сидеть смирно, заточенной в четырех стенах, только раздражала ее.
Глядя, как приближается к дому усталый отец, Китти с трепетом гадала, как он отнесется к желанию Натана Коллинза ухаживать за его единственной дочерью. Ведь она часто слышала из его уст весьма нелицеприятные отзывы и об отце молодого человека, Аароне Коллинзе, и об управляющем богатого плантатора, некоем господине Люке Тейте. Девушка боялась, что отцу не по вкусу придется идея отправиться на обед в честь Уэлдона Эдвардса, ярого сторонника выхода Северной Каролины из Союза Американских Штатов.
Джон был на полпути к дому, когда навстречу ему выскочил, размахивая руками, Джекоб. Оба повернули в сторону коровника, и Китти едва усидела на месте – так ей хотелось вместе с ними заглянуть в стойло Бетси. Но она так и не решилась выйти, не в силах предугадать, какое решение примет отец. Вряд ли он запретит принять приглашение Натана. Это не в его обычае. Скорее всего, отец скажет, что она вольна решать такие дела сама. Но ведь Китти не сможет позволить себе отправиться в гости, зная, что отец в душе против этого. Ее отношения с отцом – одно дело, а Натан – совсем другое. Внезапно Китти почувствовала легкий укол вины. Да, действительно, это были совершенно иные, новые, никогда до того не испытанные ею чувства.
Лина, находившаяся до сих пор в спальне, вышла, чтобы намочить холодной водой тряпку. Она выжала ее и приложила ко лбу со вздохом:
– Ну вот, теперь мне ни за что не избавиться от этой жуткой головной боли. А все из-за отвратительной сцены, которую ты устроила в коровнике. Ужасно! – содрогнулась она, продолжив: – Ты уже видела отца? Я непременно должна поговорить с ним о том, как ты вела себя нынче перед Натаном. – Пылающие гневом глаза обратились на Китти. – Какое бесстыдство! Надеюсь, он задаст тебе выволочку, которую ты вполне заслужила!
Лина еще долго ворчала, опустившись на длинную деревянную скамью возле стола. Китти вспомнила, как отец сколачивал эту скамейку в те времена, когда еще был полон надежд обзавестись кучей детишек, которые бы все помещались за обеденным столом, во главе которого сидел бы он.
Девушка задумчиво скользнула взглядом по кухне: очаг, где на грубо сколоченном поставце красовался котел с остатками вчерашней ухи, в которую добавили свежих яиц и картошки; кухонная дверь, покосившаяся и растрескавшаяся – Джон так и не собрался привести ее в порядок; неструганые полки. Неуютный, запущенный вид.
Внезапно Лина что было силы ударила кулаками по столу, так что Китти вздрогнула.
– Скажешь ты наконец, зачем сюда явился Натан Коллинз?! Неужели не ясно, что твое упрямство делает мою головную боль еще ужаснее? Почему ты молчишь? Что с тобой происходит?
Но Китти, словно не слыша, смотрела в окно в сторону коровника, где находились ее отец и старый Джекоб.
– Кэтрин! – истерически взвизгнула мать. – Как ты смеешь вести себя подобным образом?! Почему ты ненавидишь меня? Ведь я желаю тебе только добра. Ты мое единственное дитя. И я хочу, чтобы ты была счастлива! Боже милостивый, ну чем же я заслужила такое к себе отношение?!
Китти слишком хорошо знала, что последует дальше. Мать ударится в слезы и доведет себя до полной истерики, и остаток дня превратится для окружающих в настоящую пытку. Более того, приступ может продлиться несколько дней. И тогда их жизнь обернется адом.
Со вздохом она посмотрела на побагровевшую от гнева Лину.
– Мама, он пригласил меня на обед в воскресенье, – негромко сказала девушка, со странной смесью отвращения и жалости наблюдая, как изменяется выражение лица матери.