Мой любимый граф (СИ) - Ветрова Ася. Страница 21

– Что здесь происходит? – появился на балконе Генри. За ним маячила фигура рыжей. Правда, близко она не подходила. Ясно, кто нас «сдал».

– Как хорошо, что ты сам пришёл. Я хотел идти за тобой, но боялся, что Мария упадёт. Ей стало плохо во время танца. Тебе стоит увести её отсюда, – вывернулся из неудобной ситуации Артур.

– Маша!? – подошёл ко мне Генри и поцеловал в лоб. – Ты такая горячая. А руки ледяные. Господи, ты заболела, – он подхватил меня на руки.

– Нет. Отпусти меня. Я постараюсь дойти сама. Хотя бы до выхода. Прошу тебя. Только держи меня крепче. Ладно?

– Я позову экипаж, – исчез Артур.

Из кареты вылезти сама я уже не смогла. Генри отнес меня наверх на руках. Я смутно запомнила невысокого полного мужчину, что трогал меня за запястье, слушал лёгкие. Пытался пустить мне кровь, но я воспротивилась. Хорошо не послала его могучим и надёжным.

Генри выпроводил доктора восвояси.

– Маша, что ты творишь?

– Шарлатан он, а не доктор. Кровь он мне пустить хочет. А то, что я недавно чуть не умерла от кровопотери и мне перелили чужую, чтобы спасти жизнь, он не знает.

– Что ты городишь? У тебя бред, – не очень уверенно произнес Генри. Но мне уже было до лампочки. Мне было так плохо, что хотелось умереть. Здесь и сейчас. Но нельзя.

– Генри!?

– Да, дорогая!

– Найди спирт. Разведи водой половина на половину или две к четверти, и оботри меня. Надо сбить эту чёртову температуру. И лимоны. Мёд и лимоны. С крепким чаем.

К утру я уснула крепким сном, а Генри вырубился рядом со мной. Лечение прошло успешно.

Глава 22. Приглашение

Генри

Я решил, что хватит нам приключений. Пора отправляться домой. Нас дома Лиззи ждёт. У дочери теперь будет полноценная семья.

Маша ещё спала. Над верхней губой бисеринки пота. Аккуратно прижался губами ко лбу. Холодный. Значит, температуры нет. Но кожа не должна быть такой холодной. Вывезти её сейчас домой было бы правильно, но нельзя. Надо дать ей хотя бы день отлежаться. Так меня напугала вчера.

Я вспомнил, что они были на балконе вдвоём с Артуром. Недолго, правда. Нет причин не верить другу. Маше действительно было плохо. Но почему-то у меня создалось впечатление, что между ними состоялся разговор. Неприятный, по-видимому. Маша не жалует мужчину. Не скажу, что я этим расстроен, наоборот. Артуру нравится моя жена. И довольно сильно. Я его не виню, но попрошу, чтобы не вился около неё. И дело не в том, (хотя и в том), что я её ревную. А в состоянии жены (так приятно называть её женой). Она морально и нравственно истощена. Не говоря уже о физическом напряжении.

Я ещё не спросил её, где она получила такие раны. По состоянию рубца на бедре видно, что рана была тяжёлой. И была нанесена недавно. Белая отметина полумесяцем на голове. Если бы сама не показала, едва ли знал о ней. Большая кровопотеря, о которой она упомянула и боязнь доктора. Где её ранили? От чего она бежала? Неужели тоже с войны? Тогда, получается, что она приехала из Европы целенаправленно ко мне, раз попала в Уэльс, Пэмбрукшир. Это не случайность. Столько вопросов нужно задать и получить на них правдивые ответы…

Но это не значит, что я её отпущу. Я заполучил её, почти насильно заставил. И не жалею.

– Даже целуется неумело. Где же ты росла, милая? Только одно объяснение – ты знала Кэтрин и была послушницей того же монастыря. Именно. Вот и объяснение. Надо выяснить, кто ты. Хотя, мне всё равно. Кэтрин умерла, царствие ей небесное. Да здравствует Маша.

Настроение эти измышления не испортили. Я решил спуститься, чтобы заказать горячий бульон. Не хотелось, чтобы стуком в дверь горничная разбудила мою малышку.

Решил попить кофе в ресторации, пока ждал.

– Лорд Пэмбрук, вам письмо, – подали мне на подносе конверт.

В нём оказалось приглашение на бал, который состоится в Кардиффе. Его устраивал маркиз Бьют. Средства, собранные на таких балах, шли на пользу города. Отказаться не получится. Идти одному не с руки, а тащить туда Машу нельзя. Она не здорова. Хотя, это был бы отличный случай представить её большему числу людей из света. Со временем придётся бывать и на балах, и на приёмах.

Лорд Джон Крайтон Стюарт был интересной личностью с богатой родословной. Титул маркиза он получил после смерти деда по отцовской линии, несколько лет назад. Как барон Кардифф, он являлся также пэром Англии. Титулы граф Дамфрис, граф Виндзор и ещё куча званий и титулов прослеживали в его крови струю королевской крови. Не забываем о Стюартах (потомок, хоть и внебрачного сына короля Шотландии Роберта Второго Стюарта).

За размышлениями я и не заметил, как пролетело время. Я поднялся в номер, открывая дверь перед служанкой, что занесла поднос с бульоном. Через шторы была видна кровать, на которой всё ещё спала Маша. Я только собрался разбудить её, как в дверь постучали. Я недовольно поморщился. Принесли коробки с одеждой, обувью и другими женскими штучками. Я решил попозже зайти в банк и забрать кое-что.

– Генри, кто-то приходил, – появилась в дверном проёме Маша. Она была бледной, но слегка опухшее от сна лицо меня умилило. В два шага сократил расстояние между нами и обнял своё чудо. Такая тёплая, мягкая, сонная, что плакать хотелось от нежности, что я испытывал к этой девушке.

– Я так тебя люблю, дорогая!

– Звучит так, как будто ты что-то натворил и должен мне признаться. Как минимум в ограблении, – приглушённо сказала она. Я весело рассмеялся. Жена у меня забавно высказывается. Хоть стой, хоть падай.

– А максимум?

– А есть причины подозревать, что облажался по максимуму? – спросила она, откинув голову и, прищурившись, всматриваясь мне в лицо. – По выражению безграничного удивления и недоумения на лице, то нет. Ты просто признался в чувствах ко мне. Вау!!! Еда-а-а-а-а! Какая прелесть! Я проголодалась.

Она стремительно исчезла в ванной. Я был несколько в растерянности от её поведения и разговорной, порой непонятной, речи, но её непосредственность и искренность подкупали. И я не хотел этого в ней менять.

Маша недолго отсутствовала. Но за это время я вытряхнул все непреложные истины жизни аристократии, что вбивали мне в голову и придавливали прессом нотаций по этике и правилам поведения, а также отношениям между супругами из своей больной головы. И так стало легко на душе.

– Ты почему сидишь? Кушать надо, пока горячее, а то невкусно будет, – всплеснула руками жена (всё ещё привыкаю к тому, что эта девушка принадлежит мне).

– Тогда приступим. Я рад, что тебе лучше, – отозвался я. – Кстати, всё это добро твоё, – указал я на коробки.

– Вот это всё? – округлила глаза Маша, да ещё и приоткрыла рот, чтобы затем облизнуть пухлые губы. Влажные, чётко очерченные, сочные (я знал их вкус), они просились на поцелуй.

– Я есть хочу, Генри, – строго сказала Маша. До меня дошло, что я замер, уставившись на её губы.

– Я только смотрю, – откашлялся я, чтобы прочистить горло, чтобы не говорить охрипшим от возбуждения голосом.

– Ты громко думаешь. И сглотнул, как голодный волк перед ягнёнком.

Она говорила и продолжала есть. Я завидовал каждому кусочку еды, что касались её губ и языка.

– Ну Генри!? – возмущённо вскрикнула она, но я видел, что что мой взгляд её смущает. Я был доволен.

– Будешь примерять? – спросил я, когда поднос унесли.

– Вот это всё? – махнула рукой Маша, показывая на коробки.

– Да. Надо же посмотреть, как моя жена выглядит. Мы обязательно закажем новый гардероб, как соберёмся в Лондон, – пообещал я.

– Зачем? Мне понравилась модистка. Вещи качественные, удобные и в моём вкусе. Строго и с шармом.

– Раз тебе нравится, то нормально. Но это не отменяет того, что я тебя хочу радовать.

– Тебя что-то тревожит? – вдруг спросила она. К её талантам и достоинствам добавился ещё один – проницательность.

– Почему ты так решила? – спросил я, отправляясь вслед в спальню.