Мерзавец и Маргарита (СИ) - Гауф Юлия. Страница 20
Надеялся, что Марго не станет названивать, как типичная телка, которых я трахал. Те только и делали, что смс строчили, и звонили: «Котик, я тут такую шубку увидела – закачаешься. Скинь мани-мани», «Малыш, я соскучилась, ты скоро?».
Надеялся, что Марго не станет меня отвлекать и раздражать, и она не стала – после нашего разговора от нее ни звука. Что не радует.
Может, это я в телку превращаюсь? Косячу на работе так, что 15 свидетелей убирать приходится; не хочу внимания Марго, и хочу его…
Идиот.
Ничего, скоро буду у нее – Марго нужна. Она полезна и, наверное, уже что-то слышала про «внезапные смерти» и «несчастные случаи» со свидетелями которые, если следаки не идиоты, объединили в общее дело.
Солнцегорская перекрыта, и я, ведомый навигатором, выворачиваю руль вправо, оказываясь… на той улице, где вырос. А все моя сонливость, иначе бы вовек здесь не оказался.
Надо же, магазин так и называется: «Дубок». Именно на его крышу, помнится, и упал папаша.
…- Твой отец – инвалид, ветеран войны в Афганистане, уважаемый человек. Максим, ты не раскаиваешься?
Тетка в ментовской форме, вижу, искренне хочет понять: как можно родного отца замочить. Тем более, такого «идеального» - как же: ветеран, забытый государством; контуженный; во благо Родины пострадал – здоровье свое отдал, а затем сын и жизнь отнял.
Ее корежит – тетку эту. И от того, что я пачкаю засохшей кровью ее потертый стул в убогом кабинете, и от того, что ее коллегу – тоже из ментовских – чуть на дороге не замочил.
- Он меня бил.
- Воспитывал! – поднимает она палец с уродским маникюром. – За пару шлепков родителей не убивают, неужели ты не осознаешь неправильность своего поступка?
Пожимаю плечами, и замолкаю – никто и никогда не хотел слушать. И не захотят: слушать, слышать, понимать.
- Так ты не отрицаешь, что подмешал в чай отца клофелин…
- В водку я его подмешал, - честно поправляю я, подозревая, что честность эта мне аукнется.
Но пусть знают – не раскаиваюсь! Мог бы – еще раз пришил урода!
- Ты хотел его отравить?
- Нет. Водка отца с ног не сбивала – он лишь злее становился, и я бы не справился с ним. Потому набодяжил с химией, - говорю ровно, с удовольствием подмечая, что тетка ненавидит меня все больше. И первоначальное ее сочувствие улетучивается – она так хотела оправдать меня - идиотка, как и все бабенки. – Когда он озверел – выманил на балкон, и сбросил. Давайте уже свои бумажки – я подпишу, только отстаньте.
Свет равномерно мигает, и я считаю про себя: посадят-не посадят-посадят-не посадят-посадят… свет перестает мигать.
Я так и думал. Думаю, даже будь я совсем козявкой – закрыли бы за все то, что я успел натворить. Ну и пусть! В тюрьме лучше, чем дома. И лучше, чем на улице, где жрать нечего: что украл или отобрал – твое. И отнимать приходилось у таких-же голодных пацанов, которым не повезло быть сильными: не закаляли их отцы-психопаты.
Урод! Надо было давно это сделать…
Ускоряюсь, проезжаю мимо «родного очага». Снесли бы уже эту многоэтажку – бельмо на глазу Москвы.
- А ведь Марго тоже с отцом не повезло, - произношу это вслух, некстати вспомнив девушку. Снова, уже который раз за эти дни. – Только она просто уехала, не убила.
Потому что слабая. Добрая.
И глупая.
ГЛАВА 33
Макс мне врет!
- Нет, нет, - спорю с более разумным внутренним голосом, параллельно надраивая кафель на кухне. – Мы случайно встретились, и он влюбился. Как и я.
А так ли случайно мы встретились? Не подозрительно ли то, что он появился, и как Зорро спас меня.
- Случайно! Такое ведь бывает…
Не бывает. А если бывает, то не со мной. Нужно признать, что такой мужчина не стал бы возиться с незнакомой неуравновешенной девушкой. Не стал бы, не будь здесь умысла.
- Макс полюбил меня! Принял! – роняю губку, и зажимаю уши, которые начинает покалывать от ядреного чистящего средства. – Я ему с первого взгляда понравилась! Понравилась…
Нет. Меня, наверное, можно полюбить, но это не та ситуация. Макс не был знаком со мной, увидел ненормальную, и влюбился. Вот так сразу? Если да, то это извращение. Ему нужны сведения от меня, не зря отговаривал увольняться.
- Да что я могу знать? Мелкая сошка. Нет, нет, нет… - мотаю головой, стряхивая слезы. А затем смеюсь: совсем чокнутая. Шизофреничка!
И вдруг накатывает отрезвляющая злость: хватит! Просто хватит!
Я должна выяснить все, разобраться. И решить: что делать дальше.
Усилием воли заставляю себя успокоиться, и продолжаю уборку. Ненавижу это занятие, но мозги помогает прочистить.
А затем пришел Макс – с тортом «Графские развалины», букетом роз цвета пепла и бутылкой полусладкого. Взбудораженный какой-то – провести бы по щеке, спросить, что случилось…
- Привет, я соскучился, - мужчина тянется к моим губам.
Целует так, что хочется ответить. Или ударить его – чем больнее, тем лучше.
- Марго?
- Проходи, - отхожу от двери, позволяя мужчине пройти. – Как работа?
- Все проблемы решил, и на сегодня я весь твой. Это тебе.
Макс протягивает мне букет, чуть смущаясь… или притворяясь таковым. Раньше я была бы счастлива такому обычному жесту, на шею бы кинулась, а сейчас… вдыхаю легкий аромат роз, пряча лицо за букетом.
Мне просто нужно знать…
- Чем займемся?
Пожимаю плечами, и улыбаюсь, спохватываясь. Нужно постараться вести себя чуть менее странно чем обычно.
- Ладно, сейчас перекусим, и придумаем.
Киваю, и иду на кухню. Наливаю воду в вазу, ставлю букет, и против воли любуюсь им. Люблю розы – далека я от оригинальности. И этот цвет - пепельно-розовый – всю меня олицетворяет.
Роза в пепле…
Макс о чем-то меня спрашивает, я отвечаю. Ем торт, не чувствуя его вкус, хотя «Графские развалины» люблю – мама его покупала, когда отец в командировки уезжал. И мы с ней так же сидели на кухне, наслаждаясь покоем, и ели торт.
- Что нового на работе? Что-то случилось, Марго? Ты такая притихшая, - Макс накрывает мою ладонь своей, и легонько сжимает.
Поднимаю на него лицо, вглядываюсь, и натыкаюсь на внимательный взгляд.
Расскажу, терять мне уже нечего.
- Помнишь, я говорила тебе про мэров и их помощников, которых на допросы вызвали? – спрашиваю, и слизываю с десертной ложки крем. – Их убили. Вернее, выглядят эти случаи как несчастные, но всем все понятно. Убрали их.
И я вижу… вот оно! Торжество на миг проскальзывает в глазах мужчины. Торжество и удовлетворение. Боже мой, Боже…
Я ведь сама рассказала Максу об этом деле. Знала, что не должна, и рассказала, а теперь люди мертвы. И это ведь его рук дело?! Такая у него работа?!
- Думаю, ваши следователи разберутся, - бросает Макс. – Уже есть зацепки?
И вдруг мне приходит в голову идея. Идея соврать:
- Есть. Один человек выжил – не добили его. Сейчас показания дает – спрятанный в надежном месте.
Ложка падает на мозаичную плитку, которой пол выложен. Звон бьет мне по нервам, но я беспечно улыбаюсь. А Макс бледнеет.
- А кто выжил? Кто, Марго?
- Не знаю. Да какая разница? – смеюсь зло, не скрывая разочарования. Но мужчина не замечает моей реакции – ему ответ важен. – Следователи во всем разберутся. Знаю только то, что выживший – один из заместителей мэра – многое знает. Уж не знаю откуда.
Макс резко поднимается со стула, достает телефон, а затем вспоминает обо мне.
Поздновато вспоминает, ведь я, кажется, все поняла: либо он на этого Ареса работает, либо… либо…
- Марго, милая, я забыл кое-что важное. На работе. Отъеду на пару часов, - мужчина наклоняется надо мной, и целует в затылок. – Не обижайся, хорошо? Я больше всего хотел бы с тобой остаться, но дела.
- Дела, - повторяю я за ним. – Хорошо, Макс. Езжай. И не возвращайся.
Мне надоело, что меня лишь используют.