Измена (СИ) - Макарова Анна. Страница 87

Второй же тайм стал для меня просто невыносимым зрелищем. Я то и дело прятала голову, утыкаясь ей в плечо Дэвида, который точно так же, переживая, перебирал мои пальцы на руке своей ладонью. Однако по его невозмутимому лицу сложно было догадаться, что он и вправду переживает. Казалось, будто он с интересом наблюдает за движением каждого игрока на футбольном поле. Наши отношения постепенно приходят в порядок, по крайней мере, мы себя очень даже комфортно в них ощущаем, продолжая воспитывать сына.

На последних минутах, когда счет двух команд-соперников сравнялся, сердце мое, казалось, пробьет вот-вот грудную клетку, разбиваясь о землю на тысячу мелких осколков. Это было для меня, как для матери, чересчур. Буквально за одну… За одну минуту до завершения всего матча, словно по мановению волшебной палочки, мой мальчик, обнаружив-таки мои глаза на трибуне, забил свой тачдаун, который принес его команде четыре дополнительных очка, бесспорно обыграв соперников, тем самым вырвавшись вперёд…

Не сразу сообразив, что мой сын… мой мальчик забил самый важный и решающий гол для своей команды, вернув тем самым свою репутацию, по его мнению, я бросилась прочь с трибун, практически сбивая других людей. Под крики Дэвида, который помчался за мной следом, я практически с немыслимой для меня скоростью стала перепрыгивать по две, а то и три ступеньки на трибуне, порываясь как можно скорее оказаться на поле.

Бежала к своему герою так, как никогда в своей жизни. Джеймс, вырвавшись из объятий команды, бросился в противоположную от них сторону. Ко мне.

— Мамочка, — крепко вцепившись за меня, в ответ обхватила своего любимого ребенка, поднимая на руки. — Мы… мы победили, — запыхавшись, радостно прокричал что есть мочи. — Мам, ты мной гордишься теперь?

— Господи, зайчик, — поставив сына на землю, обхватила его нежные детские щечки двумя руками, поглаживая их пальцами. — Ты мой победитель, — поцеловала его в лоб. — Горжусь, — покрываю поцелуем снова попеременно щечки. — Люблю! — целую в носик. — Всегда! — крепко-накрепко обнимаю, чувствуя, как у самой по лицу хлынул целый поток слез… от счастья.

— Иди ко мне, победитель! — раскрыв руки для объятий, Дэвид подхватил нашего сына на руки, подкидывая словно пушинку в воздух, а затем крепко обнял, притягивая и меня в их жаркие объятия. — Мы гордимся тобой, сын. Очень гордимся…

Приехав в наше любимое место «Thinking Cup», где мы с Хлоей и Эммой запланировали устроить для всей футбольной команды сына детский праздник, начала доставать из багажника огромную коробку с подарком для Джеймса, о котором он уже давно бредил. Вот уже как две недели ребенку приглянулся гироскутер, который бы он хотел испытать на себе на время летних каникул. Последним его аргументом послужило следующее: «У всех моих друзей уже есть свой личный транспорт, а я один как бо́тан». После такой весомой причины нам с Дэвидом оставалось лишь принять сей бесспорный факт и воплотить его в реальность.

— Давай помогу. Почему не позвонила, я бы вышел раньше. Увидел, как ты тащишь коробку из машины уже через окно, — подбегает ко мне Дэвид, забирая из рук эту тяжесть.

— Я сильная. Я бы дотащила, — громко смеюсь, передавая в сильные мужские руки подарок.

— Пап, ты куда ушел? — выбегает, прихрамывая, Джеймс из кофейни. — Ой, а что это? Это мне, что ли? Мам, пап, это то, о чем я думаю? — моментально забыв о своей боли в ноге, как ни в чем не бывало, сын ринулся к своему подарку.

— Ну-у, — тянет Дэвид с усмешкой в голосе, накаляя запал ребенка еще сильнее. — Смотря, о чем ты думаешь…

— Эй. Если это не гироскутер, то… то… Мам, скажи папе, что это гироскутер. Это же он? Он? Или нет? Или да? — вертит головой из стороны в сторону, жалобно смотря то на меня, то на своего папу огромными синими глазищами.

— Все узнаешь, молодой человек, но после того как вынесут торт. Так что… терпения, мой друг! — подмигиваю ребенку, широко улыбаясь и посмеиваясь над его надувшейся нижней губой…

— Вы сведете меня с ума, ма-ам. Па-ап. Ну… Хоть одним глазком, можно? — строит умилительное выражение на своем личике.

— Как хочешь! — смешно пародирует его голос Дэвид. Как маленький, ей-богу.

— Правда? — радостно пищит Джеймс.

— Нет. Все после того, как вынесут торт. Мама права, — треплет его свободной рукой по волосам. — Идемте, нас уже поди заждались.

Практически оказавшись внутри кондитерской, резко останавливаюсь, разглядывая с ног до головы мужа.

— О Господи, Дэвид. Что это? — громко начинаю заливаться смехом, согнувшись пополам. — Джеймс, ты только посмотри на своего папу, — смеюсь так, что начинают болеть лицевые мышцы.

— А что не так? — Дэвид крутится вокруг своей оси, выше поднимая коробку, чтобы не мешала обзору, пытаясь понять, что же с ним не так. Наш сын, не растерявшись, тоже внимательно осматривает своего папу, в попытке понять причину моего смеха.

— А что у него? Что, мам? — ребенок внимательно изучает Дэвида, словно он экспонат, выставленный в музее.

— О Боже. Вы оба сведете меня с ума, мальчики, — продолжаю хохотать как ненормальная. — Дэвид, твои туфли… — заметив неладное, Джеймс подхватывает мою волну дикого смеха, утыкаясь лицом в мой живот в попытке успокоиться.

— Дэвид. Твои туфли… — превозмогая собственную истерику, наконец, добавляю. — Они же абсолютно разные.

— О! — ухмыляется в ответ. — Да, я это специально, тебе разве не нравится? Сейчас так модно, — слышу, кажется, уже знакомое оправдание кареглазого по поводу его невнимательности, возвращаясь как будто в недалекое прошлое, которое, казалось бы, было только вчера, но в то же время уже очень давно.

— Подожди, на минутку задержись, — останавливаю мужа движением руки перед самим входом в заведение. — Джеймс, мы с папой сейчас поговорим и подойдем, — кивнув, сын скрывается за дверьми кофейни, убегая дальше веселиться к своим приятелям.

— Что-то случилось? Ты вся бледная.

— Да… То есть, нет. Смотря как посмотреть на ситуацию в целом. Дэвид, я приняла очень важное для себя решение и хочу, чтобы ты… Нет, не одобрил его, а просто знал о моем решении. Это очень важно и нужно для меня. Просто необходимо.

— Какое еще решение? — удивленно вскидывает брови, положив коробку на землю. — Джозефин…

— Дэвид, — тяжело вздохнув, решаюсь. — Я возвращаюсь домой.

— К-куда? — обеспокоенно всматривается в мои глаза, ожидая ответа.

— Домой. С Джеймсом. В Нью-Йорк.

ГЛАВА 38

ДЖОЗЕФИН

Спустя полгода

Взлетая ввысь, поначалу ощущаю легкий мандраж от предстоящего будущего, которым брежу, рисуя в голове картинки чего-то нового и неизведанного. Пребывая на борту самолета, отправляющегося из Бостона в самое сердце Америки, мой родной город, где я родилась и выросла — Нью-Йорк, в голове то и дело вереницей чередуются моменты, которые я успела пережить после того, как приняла столь важное и безумно ответственное решение в своей жизни. Но, как оказалось, чтобы в полной мере осуществить задуманное, необходимо было полностью оставить прошлое позади, решив все его вопросы на берегу, прежде чем ступить на порог новых возможностей и открыть для себя новые перспективы.

Месяц за месяцем я ощущала, как проносились дни то степенно, словно в замедленной съемке, то наоборот, будто галопом, втягивая в свой безумный круговорот различных жизненных этапов. Первое время мне далось очень тяжело и сложно, так как бракоразводный процесс на деле оказался слишком тягостным и душещипательным событием. Однако я горжусь и собой, и Дэвидом. Мы смогли достойно расторгнуть брак, не имея друг к другу никаких претензий. Каждое судебное заседание было наполнено исключительной поддержкой и уважением со стороны моего уже бывшего супруга. Я не стала претендовать ни на что, оставив бо́льшую часть нажитого имущества человеку, с которым совместно прожила ни один и не два года. Я не хотела, чтобы меня связывало хоть что-то с Бостоном. Дэвид, в свою очередь, по собственному желанию, отказался от установленных судом алиментов, объясняя это тем, что ему не нужны никакие назначенные законом цифры, чтобы полностью обеспечивать собственного ребенка. Это было для меня слишком трогательно. По-мужски.