Карнивора (СИ) - Лейпек Дин. Страница 40

Про нее рассказывали всем новеньким. Конечно — единственная девушка-маг была диковинкой даже для необычайной волшебной Кастинии. Про нее ходили легенды, одна другой удивительней — когда Марике с Дором становилось скучно, они подслушивали пару-тройку рассказов.

Она и сама не помнила, в какой момент ее настоящий пол окончательно перестал быть тайной. Какие-то слухи начали ходить аккурат после того самого поединка — кто-то из одноклассников запомнил слова Кита. Да и сама Марика становилась все менее и менее осторожной. Мастера все равно знали, кто она, а Кит и вовсе отказывался обращаться к ней иначе как в женском роде. Однажды после урока к Марике подошел парень из ее класса по анатомии и спросил:

— Это правда, что ты девочка?

Марика настороженно взглянула на него — и наконец решилась:

— Да.

Парень окинул ее придирчивым взглядом.

— Чем докажешь?

— С какой стати мне что-то доказывать? — нахмурилась Марика и тут же почувствовала себя очень неуютно. Мастер Окиэ уже вышел из аудитории, и в ней оставались только ученики — и вскрытый труп. Но последний волновал Марику меньше всего.

— Марика! — раздался голос Кита.

Все обернулись, а она украдкой выдохнула. Голова Кита торчала в щели приоткрытой двери, медовые волосы слабо блестели в тусклом свете ламп, освещавших мертвеца.

— Ты идешь? — спросил он нетерпеливо, окинув ее одноклассников недовольным взглядом — вероятно, и не подозревая, что тем самым обеспечил Марике полную неприкосновенность. С тех пор в Кастинии было два общеизвестных факта: что Маар — это девушка по имени Марика, и что к ней лучше не приставать, если не хочешь иметь дел с Кристофером Тилзи. Об их отношениях первое время тоже ходили слухи. Когда Кит услышал их, он — к некоторому неудовольствию Марики — очень долго и громко хохотал.

Впрочем, она и так знала, с кем именно и как часто встречается Кит. И что предпочитает он исключительно блондинок.

С уходом Кита иммунитет Марики, по идее, должен был исчезнуть — но к тому моменту она и сама уже могла за себя постоять. К тому же Дор по-прежнему был рядом.

Про них тоже сочиняли истории, но меньше и не так уверенно. Как будто что-то в Доре подсказывало: все не может быть так просто, а на более сложные теории фантазии мальчиков уже не хватало. И слухи меркли и исчезали под невозмутимым взглядом Дора, создающего яблоки из воздуха и устанавливающего блок такой силы, что никакие начинающие менталисты не могли добраться до них с Марикой.

Поэтому никто, кроме нее, не знал о Доре ничего.

И тем более никто не догадывался, что она сама почти ничего о нем не знает.

Потом Марика удивлялась — почему этот вопрос не возник у нее раньше? Почему с самого начала их знакомства она не узнала у Дора, кто он, откуда, из какой семьи? Как попал в Кастинию, как узнал, что он маг? В школе учились самые разные дети — и отпрыски богатых знатных родов, и беспризорники, подобранные каким-нибудь странствующим магом. Сюда ехали из всей Аргении, а иногда и из северных областей Изула — Марика несколько раз видела мальчишек, очень похожих на ее отца, тоже изульца по рождению. На юге магия была под запретом — жрецы официального культа Матери называли магов севера богомерзкими черными колдунами, хотя сами зачастую пользовались той же самой Силой, что и маги Аргении. Но в Кастинии принимали всех, не взирая на их происхождение — магия была равнодушна к людским условностям. Попавший в школу был в первую очередь ее воспитанником, и самая знатная фамилия не могла повлиять на его успех здесь. Даже плата за обучение вносилась не семьей, а самим магом — после выпуска он семь раз платил ежегодный взнос, который покрывал расходы школы на следующих учеников. Единственной разницей между богатыми и бедными выпускниками была возможность заказать себе собственный пьентаж вместо дешевого амулета, который выдавали в Кастинии беднякам.

Дор пьентаж не заказывал, из чего Марика сделала вывод, что богатой семьи у него не было. Или, во всяком случае, он не стал просить родственников о помощи.

И больше Марика не знала о нем ничего. Даже занятия Дора внутри школы были для нее по большей части загадкой — если они не посещали класс вместе, она понятия не имела, что он делал. Дор появлялся и исчезал, и единственное, что Марика могла бы сказать наверняка, это что если Дор исчезнет, то рано или поздно появится. Он всегда появлялся. И всегда — когда это было очень нужно.

— Ты уверена, что не хочешь остаться? — в который раз спросил Ирги. Марика улыбнулась и покачала головой.

Она зашла к нему в последний день перед выпуском. Солнце светило так ярко, что мрачная комната в башне казалась почти светлой, и оттого окончательно утратила свою тайну, став самой обычной, пусть и очень пустой. И Ирги в этом освещении куда меньше походил на Ворона, а был просто отцом, с которым она пришла попрощаться.

Он предложил ей остаться в качестве Мастера почти сразу же после разговора о магии без пьентажа. И в какой-то момент Марика почти согласилась. Мысль о том, чтобы продолжить пользоваться Силой Круга, не сковывая себя амулетом и запретами, используя свои возможности по полной, была очень заманчивой.

Вот только как эти возможности здесь применять? Передавать детям свои знания? Но Марика сама ничего не знала, кроме того, что услышала от Мастеров или прочитала в книгах. У нее не было собственного опыта, который делал бы ее слова и идеи значимыми, ценными или уникальными. Она и сама не знала еще, что из себя представляет — чему ей тогда учить других?

Марика догадывалась, почему Ирги так хотел, чтобы она осталась. Возможно, Кастиния и впрямь была самым безопасным местом, чтобы не впасть в искушение, не обратиться снова к Волку, про которого она уже почти успела забыть. Но ведь он все равно существовал, пусть и где-то там за стенами. И Марике казалось, что она не узнает чего-то важного, пока не встретится с ним снова.

И еще — там же за стенами ходил и Лис.

Как она могла остаться в школе, зная об этом?

Марика долго не могла решить, идти ли ей в город вместе со всеми. Что она будет там делать? Все время обучения Марика оставалась в стороне от подростковых забав своих ровесников: ее, разумеется, не интересовали женщины, и без выпивки она тоже прекрасно могла обойтись. Участвовал ли во всем этом Дор, она не знала — иногда он исчезал во время подобных рисковых предприятий, но это совершенно ни о чем не говорило.

Марика догадывалась, что и в городе целью будут спиртное и любовные похождения, и боялась, что в обоих случаях окажется лишней. Но, с другой стороны, она давно хотела снова попасть в столицу. И очень надеялась, что Дор при необходимости появится рядом в нужный момент.

День выдался жарким, и выход из школы все откладывали — топать несколько миль по солнцепеку никому не хотелось. Наконец тени удлинились, палящий зной уступил место вечерней свежести, и Мастер Леви приоткрыл створку ворот, выходящих на широкую дорогу. Это был другой путь, не тот, которым Марика с Дорой шли в Кастинию первый раз. Здесь деревья не нависали с двух сторон, образуя тенистый свод, а ровно росли вдоль обочин. Широкие плиты мощения были гладко отполированы, и Марика невольно задалась вопросом, сколько поколений магов прошли по ней, уходя из Кастинии в большой мир?

Мир, которого она по-прежнему почти и не видела.

Да, теперь она понимала его значительно лучше. География, история, изульский язык и наречия западного Жемчужного поморья — любой выпускник Кастинии знал все это, не считая специальных предметов вроде алхимии, механики, медицины и многих других. Но у Марики все еще не было возможности соприкоснуться с миром напрямую. Путешествие из дома в Кастинию до сих пор оставалось единственным ярким воспоминанием ее жизни вне школы. И чем ближе она подходила сейчас к столице, спускаясь с холма, чем громче звучал гул улиц, поразительный и волнующий после тенистой тишины окружавших школу садов, тем сильнее билось сердце у Марики в груди. И даже тяжесть школьного пьентажа на шее не могла отвлечь ее от радостного предвкушения.