Испытай меня (ЛП) - Ши Ребекка. Страница 36

Мы чокаемся бокалами, и я раздеваюсь и присоединяюсь к Сейдж в горячей воде. Опускаюсь в пузырьки и притягиваю Сейдж к себе. Она инстинктивно оборачивает свои длинные ноги вокруг моей талии, и когда потирается об меня своей сердцевиной, я немедленно твердею.

Я рычу, когда она прижимается ближе, располагаясь своим вдохом у стояка. Облизнув губы, она делает медленный долгий глоток вина, запрокидывая голову назад, глотая жидкость. Наблюдаю, как мышцы ее тонкой шеи сжимаются, когда она сглатывает, и немедленно хочу приложить свой член к этим полным розовым губкам, но вместо этого скольжу внутрь нее. Ее мышцы напрягаются и на мгновение борются с моим вторжением, пока она не расслабляется, и я уже легко продвигаюсь дальше в неё. Сейдж резко вдыхает, бокал вина трясется в ее руке, пока я полностью наполняю ее. Поставив бокал на край ванны, она прижимается губами к моим губам и медленно начинает двигать бедрами.

— Люблю, когда ты во мне, — шепчет она мне в ухо.

— Это мое самое любимое место в мире, — говорю ей, обхватив ее бедра и направляя медленно вверх и вниз. Пузырьки плавают на поверхности воды, плескаясь у краев ванны, когда Сейдж движется на мне сверху.

Всхлип срывается с ее губ, когда мы двигаемся в унисон.

— Я сейчас кончу, — бормочет она между резкими вздохами. От одного звука ее прерывистого дыхания можно кончить.

Я ускоряю темп и опускаю руку между нами, чтобы найти ее клитор.

— Холт! — шипит она, пока я работаю своими пальцами.

— Мне нравится, что мои прикосновения делают с тобой, — говорю ей, и она наклоняется ближе, прижимаясь своим лбом к моему. — Кончи для меня.

Сейдж кивает и закрывает глаза. Ее дыхание замирает, и я начинаю чувствовать приближение ее оргазма. Затем ее бедра дрожат, и она сжимается сильнее вокруг меня. Еще два судорожных вздоха, и она опускается на меня, пытаясь восстановить дыхание. Заведя руку за спину, обхватывает основание моего члена, нежно сжимая, пока я все еще двигаюсь внутри нее.

— Сейдж, — ворчу я, когда тут же достигаю освобождения. Крепко сжимаю ее бедра, изливаясь в нее, и слышу, как она хихикает мне в ухо.

— Мне нравится, что мои прикосновения делают с тобой. — Она использует мои же слова против меня.

Я смеюсь, выдыхая, и кладу голову на край ванны, расслабляясь от собственного освобождения.

— Что ты делаешь со мной?

— То же, что ты делаешь со мной, — тихо произносит она, обнимая меня. Я хочу прочитать в ее словах гораздо больше, чем она, скорее всего, имеет в виду, но вместо этого принимаю это как маленькую победу и обнимаю ее в ответ.

Мы не торопясь моем друг друга, затем, когда заканчиваем, я заворачиваю Сейдж в большой банный халат. Я вижу усталость в ее глазах, поэтому говорю:

— Как бы сильно мне ни хотелось повторить то, что мы только что сделали, нам нужно отдохнуть. Тебе предстоит завтра основательно пробежаться по магазинам, а мне нужно встретиться с мамой на обеде, — наклоняюсь к ней и целую ее в губы. — Можешь присоединиться к нам, если это не слишком скоро для тебя, — говорю ей и затягиваю пояс ее халата.

— Посмотрим, как завтра пройдет шопинг, — отвечает она, пробегая пальцами по своим длинным влажным волосам и укладывая голову на подушку. Пытаюсь сдержать свою улыбку, потому что я ожидал сомнений, но их нет. Сейдж прижимает ладонь к моей груди, и я, наконец, расслабляюсь и легко засыпаю, когда слышу звук ее размеренного дыхания, зная, что она тоже быстро заснула.

Приоткрываю глаза и, несмотря на темноту, вижу ее длинный статный силуэт на фоне окна. Даже на шестидесятом этаже огни Манхэттена все еще бросают свет через окна во всю стену. Правая рука и лоб Сейдж прижаты к стеклу, а глаза смотрят на улицы Нью-Йорка под нами.

На часах три часа сорок две минуты утра, а если Сейдж уже на ногах, то это означает только одно — кошмары. Я вылезаю из постели и иду по мягкому ковру туда, где она стоит. Обнимаю ее за талию сзади, прижимая к себе. Мягкий хлопковый халатик согревает мою кожу.

Сейдж напрягается, когда я сжимаю ее крепче в объятиях, но не двигается. Над ее плечом я вижу небольшие пятна света внизу от машин, которые медленно движутся по манхэттенским улицам ранним утром. После пары минут тишины я, наконец, чувствую, что Сейдж расслабляется и прислоняется ко мне.

— Ты в порядке? — целую ее в висок.

— Да, — отвечает она сонным и хриплым от эмоций голосом.

— Я надеялся, что от того, насколько уставшей ты была, ты проспишь всю ночь.

— Я тоже, — тихо отвечает она и обнимает руками мои руки, которые покоятся на ее животе. — Нью-Йорк — это действительно тот город, который никогда не спит, — говорит она. — Внизу уже целый час нескончаемые пробки.

— Манхэттен — это всегда зоопарк, — говорю ей, вспоминая годы, проведенные здесь в колледже.

— Мне интересно, каково было бы здесь жить одной, — произносит Сейдж. — Не одной, как будто бы совсем одна, потому что здесь живет более восьми миллионов человек, но каково бы это было — жить здесь и не знать никого. Просто существовать в городе, где никто тебя не знает. Просто бродить. Просто затеряться.

— Думаю, здесь было бы очень одиноко, — честно отвечаю я и задаюсь вопросом, откуда у нее появились такие мысли.

— Думаю, это было бы совершенством, — говорит она тихо и почти с тоской. — Чтобы никто не знал, кто ты такой. Чтобы никто не видел твоих шрамов, или недостатков, или переживаний.

— Ты этого хочешь, Сейдж? Скрывать то, кто ты на самом деле?

— Я не знаю, — честно признается она.

Прижимаюсь носом к ее волосам, вдыхая запах.

— Потому что я нахожу твои недостатки и шрамы прекрасными, и какие бы переживания у тебя ни были, я бы хотел их разрешить.

Если она позволит мне.

Чувствую, как гулко бьется ее сердце в груди, когда она медленно поворачивается в моих руках. Положив ладони мне на плечи, она смотрит на меня.

— Почему я, Холт? — Ее глаза просят у меня ответов — ответов, с которыми, боюсь, она не сможет справиться.

Я качаю головой.

— Я не знаю.

Потому что я, правда, не знаю. Я нанял ее на работу. Этого должно было быть достаточно, некий способ помочь ей. Это никогда не должно было вылиться во что-то большее. Но теперь все стало нечто большим, и я не могу позволить ей уйти.

Протягиваю руку и пробегаю пальцами по ее губам.

— Потому что, когда я думаю о жизни без тебя, это скучно и одиноко. А я не хочу быть одиноким, Сейдж.

— Я тоже больше не хочу быть одинокой, — шепчет она, целуя меня.

Тону в ощущении ее губ. Углубляя поцелуй, развязываю пояс халата и снимаю с ее плеч, позволяя ему растечься лужицей у наших ног. Я подталкиваю ее назад, и она ловит ртом воздух, когда теплая кожа ее спины прижимается к прохладному стеклянному окну.

Соски Сейдж напрягаются, когда я провожу подушечками больших пальцев по ее маленьким набухшим бутонам, а затем наклоняюсь и втягиваю один из них в рот. Она впивается ногтями мне в плечо, пока я сильнее посасываю, и стонет в ответ. Опуская руку, я скольжу пальцами между ее мягких складочек, находя ее влажность. Нежно поглаживаю и ввожу в нее палец. Она откидывает голову к стеклу и прикусывает губу.

— Повернись, — приказываю ей, и она подчиняется. — Положи ладони на стекло.

Сейдж кладет ладони на окно по обе стороны от своей головы. Схватив ее бедра, тяну на себя, слегка приподнимая попку в воздух. Ладонью поглаживаю нежную кожу ягодиц, так сильно желая взять ее в попку... но знаю, что она к этому пока еще не готова. Устраиваясь у ее входа, смазываю себя ее влажностью, а затем скольжу в нее одним сильным толчком. Она вскрикивает, но тут же начинает стонать от удовольствия, когда привыкает ко мне.

Накрываю ее ладони своими на стекле, переплетая наши пальцы.

— Я не буду нежничать, Сейдж, — предупреждаю ее, и она напрягается.

Поворачивает голову в сторону, и я вижу, что она ухмыляется.

— Я никогда и не просила тебя нежничать со мной, — говорит она, прижимаясь ко мне попкой, заставляя проникать в нее даже еще глубже. Господи Боже. Произнесенные ею слова возбуждают меня, и я еще сильнее твердею, если такое возможно.