Падшие (ЛП) - Харт Калли. Страница 35

— Я в этом не уверена, — говорю я. — Как ты вообще сюда попала?

— Я думаю, что тебе лучше не знать об этом, — говорит Лейси, и ее губы растягиваются в подобии печальной улыбки. — Это точно был не самый легкий путь.

Она резко оборачивается, испуганная шумом в коридоре. Ее плечи расслабляются, когда Майкл и Кейд подходят к ней сзади.

— Привет, прелесть, — говорит Кейд, улыбаясь мне. Майкл всегда был слишком формален со своими приветствиями, похоже, Кейд совершенно противоположен ему в этом. Майкл фыркает и заходит в кабинет.

— Нет времени на подробности. Нам нужно уходить.

Он не оставляет мне выбора. Это своего рода облегчение. Он принимает за меня решение, и бегство от агента Лоуэлл кажется немного более приемлемым. Мы выходим в коридор, и у меня только один вопрос:

— Где, черт возьми, Зет?

— Я всегда думал, что тем, кто пустит тебе пулю в лоб, когда ты облажаешься будет Сэм. Хочу сказать... никогда бы не подумал, что это будет так.

Сэм. Да, Сэм. Каждый раз, когда парень выходил из дома, его ловят с поличным. Он не знал, куда целиться, чтобы попасть мне в сердце. К сожалению, этого нельзя сказать о Чарли Холсане. Чарли точно знает, где мое сердце. Его «FN Herstal Five-Seven», — один из самых сложных пистолетов, которые можно достать, но самый эффективный в своей работе — прижат к моей грудной клетке. В то время как у Сэмми никогда бы не хватило смелости нажать на курок, я знаю точно, что у Чарли не будет с этим проблем. В его глазах дикий свет — безумная мания, которая заставляет думать, что он нанесет особенно сильный удар.

— Я знал, что, если наваляю твоей маленькой п*зде, ты прибежишь, — говорит он, его рот растягивается в широкой улыбке. С его стороны неразумно обзывать Слоан как угодно, но назвать ее так... Каждое слово, которое срывается с моих уст, — это ругань, но я никогда не использую этого слова. Это уродливое слово, используемое уродливыми людьми. Я сжимаю руки в кулаки, готовясь.

— Ты всегда был порочен, Чарли, но никогда не думал, что ты из тех мужчин, которые торгуют женщинами. И уж точно не думал, что ты сдашь меня.

Чарли фыркает и, прищурившись, смотрит на меня.

— Я из тех людей, которые любят зарабатывать деньги. Это единственное, что когда-либо интересовало меня. — Он щурится чуть сильнее. — Ты думаешь, что продавать этих с*к хуже, чем всаживать пули в затылок людям? По крайней мере, девчонки живы, когда я их продаю. В основном. Сколько людей ты убил по моей просьбе, Зет? Сколько людей ты стер с лица земли?

Я киваю, глядя на него сверху вниз.

— Больше, чем могу сосчитать. Но все они были злобными ублюдками и убийцами вроде тебя. Может, я и был палачом, но приказы раздавал ты. Их кровь также на твоих руках. Я никогда не причинял вред невиновным.

Голова Чарли отклоняется, когда он смеется.

— Если эти мысли помогают тебе спать по ночам, сынок, кто я такой, чтобы спорить?

— Я прекрасно сплю, Чарли.

Вжимаюсь в ствол его пистолета. Я так, бл*дь, из-за этого переживаю. Покончил с его безумной паранойей, угрозами, устал гадать, кто из его мудаков-приспешников слоняется за углом, ожидая, чтобы подвергнуть мою девочку опасности.

— Ты пытался столкнуть Слоан с дороги, не так ли? — прорычал я.

Чарли пожимает плечами, уголки его рта опускаются.

— Это Сиэтл. Здесь часто идут дожди. Не моя проблема, если твоя женщина не может управлять машиной в дождливую погоду.

— Пошел ты, Чарли. Пока ты, бл*дь, пытался расквитаться со Слоан, твоя женщина дома резала себе вены. Она этажом ниже, в гр*баной коме; ты хотя бы навещал ее?

Чарли быстро реагирует, отстраняется и размахиваясь, сильно бьет меня в живот. Я сгибаюсь пополам, — ничего не могу с собой поделать, — воздух покидает мои легкие в мучительном удушье. Я чувствую, что рана в животе рвется еще сильнее. Раньше было плохо, теперь это чертовски плохо. Волна тошноты накатывает на меня, вызывая рвоту.

— Было бы разумно не упоминать об этом, — Чарли наклоняется, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Я знаю, что ты был там. И знаю, что ты имеешь к этому отношение.

Я сплевываю на пол, не удивляясь, когда вижу кровь в своей слюне.

— Она хорошо справлялась до моего прихода, придурок. Тебе придется принять, что годы лжи, обмана, наркотиков... ты сделал ее такой чертовски несчастной, что она хотела умереть.

Я жду. Жду подходящего момента, чтобы выхватить пистолет и выстрелить в него. Чарли опускает оружие, бьет прикладом о мой затылок. Мое зрение озаряется словно калейдоскоп.

— О! Боже мой!

Я слышу скрип теннисных туфель по линолеуму затем грохот чего-то падающего на землю. Кто-то наткнулся на нас с Чарли в компрометирующем положении, и испугался до чертиков.

— Стой, где стоишь, милая, — говорит Чарли.

Я поднимаю глаза и вижу застывшую медсестру с перевернутым подносом у ног, пузырьки с лекарствами катятся по коридору к нам. Она выглядит так, будто только что обделалась. Наверное, потому что Чарли наставил на нее пистолет. Я не могу забрать оружие у Чарли, это слишком рискованно. Он может выстрелить в медсестру. Но теперь, когда он отвлекся, могу достать свой пистолет. Выхватываю его из-за пояса, шипя сквозь зубы от невыносимой боли, разрывающей мой живот.

— Брось пистолет, Чарли.

Чарли, ухмыляясь, поворачивает ко мне голову. Он выглядит еще более безумным, с глазами навыкате. Он смеется.

— О, это, бл*дь, идеально, верно? Тебе придется застрелить меня в больнице. Тебя поймают и отправят обратно в гр*баный Чино, только на этот раз они бросят твою задницу в камеру смертников. Никакого досрочного освобождения за хорошее поведение, сынок. Что если ты не убьешь меня? Представь, сколько мерзкого, развратного дерьма я сделаю с твоим маленьким доктором, пока ты там гниешь.

Он по-прежнему целится в медсестру, но с меня хватит. Годы. Годы, которые я провел в этой чертовой дыре из-за него, преступления, которого не совершал. Однако все это меркнет перед угрозой, которую он представляет для Слоан. Не могу позволить причинить ей боль; я, бл*дь, не позволю. Никогда. Я рычу, бросаюсь на него; врезаюсь в него достаточно сильно, заставляя его врезаться в стену, медсестра кричит. Перед глазами красная пелена, бью кулаками Чарли по лицу, бокам, животу. Я выронил пистолет, но мне все равно. Мне плевать на боль. Мне наплевать, если в моем теле не останется не единой капли крови. Я убью этого ублюдка, даже если это будет последнее, что сделаю.

Чарли снова бьет пистолетом меня по лицу. Боль взрывается в моей голове, но я продолжаю двигаться. Продолжаю уворачиваться. Я останавливаюсь тогда, когда Чарли удается восстановить равновесие, он поворачивается, направляя на меня пистолет. Я хватаю «Дезерт Игл» направляю его на него.

— СТОЯТЬ! БРОСАЙТЕ ОРУЖИЕ!

Сердце колотится в груди, голова кружится. Я почти ничего не вижу, но мне удается разглядеть двух агентов УБН за плечом Чарли. С оружием на изготовке, Лоуэлл смотрит на нас широко раскрытыми глазами, как будто она только что нашла клад.

— УБН! ОПУСТИТЕ ОРУЖИЕ! — кричит она.

Чарли смотрит на меня и снова начинает смеяться.

— Боюсь, что вынужден отказать, — кричит он. — Видите ли, у нас разговор в самом разгаре.

Он поворачивается и быстро стреляет, слишком быстро, чтобы копы успели среагировать. Медсестра в другом конце коридора начинает кричать, парень позади Лоуэлл падает на спину, раскинув руки и ноги, словно он плывет. Позади него растекается красное пятно, вот и все, что осталось от любовника Дэниз Лоуэлл.

Они не зря называют «FN Herstal Five-Seven» убийцей полицейских. Именно поэтому. Его пули пробивают даже полицейский бронежилет. Я сомневаюсь, что напарник Лоуэлл надел жилет — он бы испортил линию его костюма, и теперь этот ублюдок мертв. Теперь это дерьмо официально вышло из-под контроля.

Я делаю единственное, что могу: поворачиваюсь и бегу.