Драго Том 1 (СИ) - Извольский Сергей. Страница 55

— Кurwа mаć! — в сердцах выругался я, когда увидел, что произошло.

Инклюз в кулоне девушки разрушился — крупный сапфир покрывали мелкие трещинки, а капля — чистой, сконцентрированной энергии Воды, из камня исчезла.

Чувствуя, как подрагивают руки, я на польском языке высказался о том, как мы растеряли все полимеры.

Что произошло — причину, почему инклюз разрушился, я не понимал. Вариантов несколько — либо давление силы Николетты было так велико, что сапфир разрушился, не выдержав нагрузки из-за ее психоэмоционального и физического напряжения, либо же сапфир изначально был с дефектом и в нем была заложена вероятность искусственной поломки.

Но это неважно.

Потому что девушка умирает.

Вернее, она уже умерла — это сейчас финальная агония. И убивает Николетту не стихия; инклюз, который был встроен в ее энергетические каналы, стал неотъемлемой частью ее энергетического каркаса. И когда сапфир разрушился, ее энергетический каркас оказался критически поврежден, повредив ауру эфира. И сейчас с Николеттой происходило примерно то же, что происходит с человеком, когда у него отказывают почки.

Примерно так сейчас с ней все происходит. В Елисаветграде, в гимназии Витгефта, на лекциях по анатомии элементарной магии я слушал краем уха — очень уж другими делами был тогда озабочен. Но сейчас и моих знаний хватало, чтобы осознать происходящее: источника стихии рядом нет, нет рядом и Огня. Николетта умирала оттого, что нарушенная из-за самоуничтожения инклюза аура души, порванный Эфир, убивала ее физическое тело. Это повреждение не было бы критично, если бы Николетта умела работать со стихией и у нее был бы сильный, закаленный тренировками энергетический каркас. Но ничего этого у нее не было.

Мысли обо всем этом мелькнули и исчезли. Несмотря на растерянность и ошеломление от происходящего, я уже действовал — за это время уже сорвав с Николетты немногочисленную одежду. Свою куртку тоже сбросил, как и ботинки, — может помешать. После стремительно метнулся вокруг девушки, раскладывая в стороны ее ноги и руки — укладывая ее так, как изображен витрувианский человек Леонардо да Винчи.

Не веря в успех, я сейчас пытался ее спасти и действовал просто потому, что…

— Потому что не в этот раз, — сообщил я окружающему миру, добавив для убедительности еще пару непечатных, но сильных и агрессивных заклинаний из тайных шаманских ритуалов.

Закончив укладывать Николетту, достал из набедренных ножен скаутский нож, который взял вчера вечером перед визитом в Террасу. И за краткий миг перевел дыхание, собирая мысли в кучу, как перед прыжком с большой высоты.

«Ну, погнали, помолясь Вотану и Ицпапалотль», — совершенно не в тему подсказал внутренний голос с интонациями знакомого мне по прошлой жизни сержанта запаса из Южно-Сахалинска.

На не в тему влезший с комментариями внутренний голос я даже внимания не обратил — уже перехватил нож левой рукой, крепко-накрепко сжав лезвие. И без малейшей задержки резко выдернул, оставляя на ладони глубокий порез.

Счет действительно идет на секунды — предчувствие, которое гнало меня с Полигона сюда, не обмануло.

Несильно сжав кулак, из которого уже щедро капала кровь, я обошел вокруг девушку, рисуя непрерывный круг. После этого накапал ей кровью на руки и ноги, через живот соединяя линии получившегося креста с основной окружностью. Отдельно, двумя пальцами, мазнул кровью по векам девушки, а после провел линию ото лба через нос, губы и вниз по шее, соединяя с перекрестком линий на животе.

К счастью, это не пентаграмма, не трикветр Симонова и не треугольник Рело — для начертания которых нужны способности в ритуалистике выше среднего. Той сущности, к которой я сейчас обращаюсь, совершенно неважна форма, главное — содержание.

Сев на Николетту, я положил ей взрезанную ладонь в центр груди и повел в сторону, уводя широкий и расплывающийся кровавый след к сердцу. Уже чувствуя, как вокруг концентрируется мглистая пелена, отсекающая звуки внешнего мира, и как на плечи начинает давить тяжестью близкой изнанки мира, с облегчением понял, что у меня получилось.

Не все получилось, конечно, но получилось достучаться до адресата. И, едва это осознав, я взял в левую руку нож — так, чтобы порез на ладони касался рукояти. Правая рука у меня ведь бионическая, и взять нож в правую — значит запороть все начинание.

С испугу, из-за боязни не успеть, я резанул очень хорошо — с ножа сразу обильно потекла кровь, стекая по лезвию и капая вниз. Обхватив рукоять обеими руками, накрыв левую ладонь правой, я глубоко вздохнул.

Ну, погнали.

— Jai Mahakali! — закричал я, втыкая нож Николетте в сердце.

Глава 10

Еще до того, как нож опустился, над нами возник глухой полог — настолько вокруг плотной оказалась концентрация силы. Звук окружающего мира словно выключили, в ушах зашумело, а на плечи навалилась ощутимая тяжесть.

Мы с Николеттой не переместились в Изнанку мира — где я оказывался вместе с Ирой во время ритуала ее жертвоприношения. Сейчас вокруг образовался купол силы, подобный тому, который возник во время жертвоприношения Ады. Купол концентрированной силы, который закрывал и скрывал нас с Николеттой от всего остального мира. Даже, наверное, от всей остальной реальности, спрятав нас обоих в пространственном кармане.

Нож больше не опускался. Время вокруг замерло — как бывает при скольжении на максимальной скорости. В максимально растянувшемся, даже остановившемся мгновенье я смотрел на распростертую передо мной Николетту и нож в собственной руке. Происходило все так, как будто воспроизведение окружающей реальности поставили на паузу — даже несколько капель крови, сорвавшиеся с лезвия ножа, зависли в воздухе.

Пространственный карман, пространственный карман — запульсировала в голове мысль. Очень важная мысль, пытающаяся пробиться на развилках ассоциаций разума, занятого сейчас чередой насущный проблем.

Пространственный карман, находящейся вникогде, вне времени и пространства.

Про-стран-стве-нный кар-ман — даже произнес я это слово про себя, по слогам.

Это важно. Это очень важно — лихорадочно билась в поисках логического вывода мысль. И важность этой мысли чувствовалась все сильнее, по мере того как я уже безотрывно смотрел на собственные руки, обхватившие мокрую от крови рукоять ножа.

Замершее почти до полной остановки время постепенно вновь набирало ход. Медленно, но ускорялось — вот уже нож опускается так, что я даже замечаю его движение. Остановившиеся в воздухе кровавые капли тоже вновь продолжили движение, медленно разлетаясь по сторонам.

И по мере ускорения времени, возвращавшемуся к возможности восприятия его течения, так и не разгаданный вопрос — почему мне сейчас так нужно осознать, чем для меня важен пространственный карман, отходил на второй план. Потому что рядом со мной — вокруг, в пределах накрывшего нас с Николеттой купола, сила колебалась все сильнее. И окровавленный нож, едва коснувшись кончиком лезвия белой кожи Николетты, приобрел расплывчатые очертания. Физически клинок здесь больше не существовал, исчезнув из моей руки. Его заменила созданная чужой волей астральная копия. Созданная, если конкретно, силой богини, присутствие которой я уже ощутил.

Кали не появилась, не материализовалась, не пришла из Изнанки. Когда я почувствовал ее присутствие, это произошло осознанием постфактум. Словно богиня была рядом со мной здесь, в «никогде», с того самого момента, когда мы оказались под куполом вместе с Николеттой. И я сейчас воспринимал реальность так, как будто все это время Кали находилась прямо передо мной так, что я мог ее видеть. Моя память словно на потоки разделилась — часть сознания кричала, что богини тут не было буквально только что, а часть подкидывала картинку воспоминаний о том, что богиня находилась рядом с самого начала ритуала.

С нашей предыдущей встречи изменений в облике Кали не произошло. Выглядела она также, как и в прошлый раз: невероятно привлекательная черноволосая женщина с удивительно светлой, даже молочно-белой кожей. Почти как у Николетты — машинально подумал я.