Драго Том 1 (СИ) - Извольский Сергей. Страница 56

Кали, как и в прошлый раз, была практически обнажена — только вместо шкуры черной пантеры на ее плечах в этот раз была шкура белого… леопарда, или даже тигра — не очень силен в классификации. Все же молодого тигра наверное — присмотрелся я к массивным лапам и широкой морде. Да, не повезло какому-то юному Шер Хану.

Тигриная шкура, как и в прошлый раз, висела на спине — пасть капюшоном накрывала голову богини, так что клыки находились на лбу, а передние лапы, с массивными черными когтями, лежали на плечах, завязанные как рукава перекинутой за спину кофты.

Также наготу Кали частично прикрывали длинные черные волосы, густой волной спускающиеся ниже талии. И, как и в прошлый раз, я снова не мог сфокусировать на богине взгляд. Она существовала словно в тысячах копий, обитая в реке времени, а не только в одном единственном мгновенье, который подвластен восприятию человека. Взгляд с нее словно соскользал, а размытые движения богини создавали впечатление, что у нее много конечностей.

Кали между тем оказалась совсем рядом со мной. Глядя глаза в глаза — и от этого взгляда на меня дохнуло холодом преисподней. В прошлый раз я тоже прекрасно чувствовал это. Настоящее Дыхание смерти — но в прошлый раз Кали стояла за моей спиной, дыша могильным холодом в затылок. А сейчас я оказался с воплощением богини лицом к лицу. При этом не очень понял как, но я уже оказался на ногах — даже не заметил, как поднялся.

И если бы я сказал, что мне не стало страшно, я бы наврал. Это был особый страх — не каждому дано его ощутить. Теперь я понял, как воспринимается ощущение, которое приходит, когда долго вглядываешься в бездну, а после вдруг понимаешь, что бездна уже вглядывается в тебя.

Не было больше рядом ни едва прикрытой блестящими черными волосами высокой груди богини, ни ее размытых в тысячах копий рук, ни шкуры тигра на ее плечах. Осталась только темная бездна глаз, заполнившая собой все вокруг, и отчетливое ощущение Дыхания смерти.

«Казань брал… Астрахань брал…» — в кои-то веки помог мне прийти в себя внутренний голос.

Вот да. С Астеротом виски пил, с Люцифером запанибрата беседовал, Баалу вообще «бесстыжий средний палец» показывал и проблемы сулил, обещая будку развалить. Я ни перед людьми, ни перед архидемонами, какого бы положения они не были, робости никогда в жизни не испытывал, что мне перед богиней стесняться?

«Зачем?»

Вопрос в сознании возник постфактум. Как будто он не был задан сейчас, а слышал я его еще до начала ритуала. Словно этот заданный вопрос был со мной всегда.

Времени, как такового, больше не было. И очень сложно было поймать мысли и точки ориентации в остановившемся мгновенье. Голова, по ощущениям, уже готова была взорваться от запредельной нагрузки. А не так ли воспринимает время Астерот? — мелькнула мысль, от которой дохнуло холодом не меньше, чем от Дыхания смерти Кали.

«Она тоже будет убивать демонов»

Ответил богине я тоже не сейчас. По ощущению, ответил я ей еще до того, как вонзил Николетте нож в сердце. Времени по-прежнему не существовало, как его не существует в моменте «никогде».

А я ведь сейчас на одной волне с богиней — понял вдруг я. Как она существует во всей реке времени, в каждом мгновенье, так и я сейчас дважды захожу в одну и ту же реку. Хоть трижды могу в нее зайти.

— Она не готова, — произнесла Кали.

— Никто не готов, — эхом ответил я. — Но когда и кому это мешало?

Движения богини больше не были размытыми. Мы с ней оказались в полностью замершем мгновенье — ушел шум из ушей, пропала тяжесть с плеч, и я вернулся в обычное человеческое мироощущение. Чувствуя и воспринимая себя так, как чувствовал и воспринимал в замке Астерота. Обычное человеческое состояние.

И взгляд с богини больше не соскальзывал. Впервые посмотрев на нее и рассмотрев, я замер со сбившимся дыханием. Потому что Кали была по-настоящему прекрасна. Реагируя на мой взгляд, она чуть вздернула подбородок и улыбнулась, показав белоснежные зубы. И шагнула вперед.

Дыхание смерти стало ближе, холодом обожгло щеку — это Кали коснулась моего лица. Длинные тонкие пальцы скользнули по щеке, задержались на губах, опустились по шее на плечо. Рука богини сжалась, притягивая меня к себе; глаза ее оказались совсем рядом, подчиняя и приковывая взгляд. Но вдруг смертельный холод сменился жаром — неожиданно Кали обняла меня, как будто случайно мазнув губами по щеке. И надавила на плечо, заставляя опуститься на колени — в ту самую позу, в которой я сидел на Николетте во время удара ножом, начавшего ритуал.

На прощание, прежде чем исчезнуть, богиня наклонилась ко мне — так, что ее густые волосы пощекотали мне лицо, и что-то произнесла.

Я хорошо услышал и понял, что именно Кали сказала. Но не запомнил. Осталось только эхо памяти, которое невозможно поймать. Самих же слов богини со мной больше не было — потому что пришла боль, просто вымывая услышанное из памяти.

Николетта во время ритуала лежала неподвижно. Я же бил ее ножом в сердце — и во время удара, в то время как мои руки с ножом еще были занесены, нас накрыл купол безвременья. А сейчас меня из-под купола вышвырнуло в реальность; общение с богиней уместилось в исчезающе краткий миг времени, но вошел я в этот миг в одном положении, вышел в другом. Ощущения — как с мощного разбега, выполняя спринтерский норматив, врезался в невидимую стеклянную стену, буквально вплющившись в нее. Даже нет, не так. Как будто куча стен, со всех сторон, одновременно врезалось в меня.

Сама реальность, в которую я вернулся, изменила положение моего тела. Это произошло настолько жестко, что я беззвучно закричал от боли. Из носа моментально хлынула кровь, во рту появился медный привкус, и я сипло выдохнул, пытаясь восстановить дыхание.

Теперь, без шуток, прекрасно знаю что и как чувствует рыба, когда ее с размаху бьют плашмя об лед.

Очень это больно, очень ошеломляюще и безжалостно жестко.

Если бы Кали перед уходом не заставила меня опуститься на колени, меня вообще бы в кровавые клочья разметало — подумал я. При этом чувствуя, как горячая кровь из носа, щекоча кожу, ручейками стекает по подбородку и дальше вниз, на шею.

«Рожденный ползать летать не может», — подсказал внутренний голос, явно намекая на то, что все эти игры богов пока не для меня.

Но в произошедшем, неожиданно, был плюс, перевешивающий все минусы. Потому что шок от исчезновения купола и жесткого приземления обратно, в естественное течение времени, помог мне с ответом на вопрос, который возник в самом начале ритуала.

Что я знаю о пространственных карманах?

В пространственном кармане лежат парные кровавые мечи, которые я отобрал на Арене Базаара у вождя племени Кровавой длани.

Догадка, элементарная в своей простоте, озарила разум буквально вспышкой сверхновой. Вот только я все еще пребывал в состоянии ушибленной об лед рыбы, и обрывки мыслей и воспоминаний, картинки мыслеобразов и чужие голоса словно наслаивались друг на друга, а мозг едва-едва успевал уложить все это в понятийную систему осознания.

Решение я уже видел и знал. Мне его только нужно было сложить в единую картину.

Вот шатер посреди африканской саванны, в котором на широком ложе мы с Самантой. Утомленные ночью.

Обнаженная принцесса лежит поперек кровати, сложив ладони у меня на груди. И, положив на них голову, как на подушку, смотрит на меня своими удивительными голубыми глазами. Которые невероятно ярко контрастируют с ее смуглой кожей, чей оттенок подчеркивают и смятые белоснежные простыни.

Словно вживую я сейчас почувствовал испытанные тогда ощущения — как будто в самой настоящей реальности вновь оказался в кровати посреди красной африканской саванны. Как будто прямо сейчас лежу на кровати вместе с Самантой, чувствуя на груди ее руки, а на лице легкий ветерок, предвестник рассвета.

— Мечи — это слишком сильный артефакт?

Мой голос сейчас прозвучал как вживую — одновременно осознавая себя сидящим на вымазанной в крови Николетте, я как будто бы оказался там, в собственном прошлом. Словно вернулся во времени, в собственное тело в роли наблюдателя. Ощущения восприятия невероятные; я такие испытывал в тот момент, когда появился в этом мире, сторонним наблюдателем в теле Олега.