Фамильная реликвия (СИ) - Винтер Ксения. Страница 4

— Ну, и слава Богу, — кивнула та, продолжая улыбаться. — Чего тебе надо? У нас всё есть! Конфетки вот, свежие. Чипсы. Даже вино. Грузинское между прочим!

Я окинула скептическим взглядом “богатый” ассортимент и покачала головой:

— Вино в другой раз. А кофе у вас есть?

— Чего нет — того нет, — развела продавщица руками. — Цикорий есть, будешь?

Отказавшись от этого сомнительного кофезаменителя, я вернулась домой. Бабушка всё ещё спала. Решив, что ничего страшного не случится за пару часов, я взяла ключи от машины. Мне предстояло быстро смотаться в город, купить кофе и ещё чего-нибудь вкусного, — к представителю власти, пусть и старому другу, с пустыми руками идти было не комильфо, — и вернуться обратно. В сущности, плёвое дело. Главное, нигде не задерживаться.

До города я в тот день так и не доехала. На полпути я заметила серую “буханку” скорой помощи, стоявшую на обочине, огороженную красными треугольниками с двух сторон.

— Помощь нужна? — притормозив возле скорой, поинтересовалась я у водителя — крупного усатого мужчины лет пятидесяти.

— Да чем тут поможешь? — в сердцах махнул он рукой. — Ось полетела, тут без эвакуатора никак. А у нас ещё пятнадцать вызовов!

— И что делать будете? — заинтересовалась я.

— Ждать, — вместо водителя ответил Николай, высунувший голову из окна. — Я на своих двоих не смогу всех обойти.

— Пока ждёшь, кто-нибудь может ласты склеить, — резонно заметила я. — Давай, доктор, пересаживайся. Так и быть, поработаю сегодня твоим личным такси.

— Что, правда? — во взгляде Николая плескалось искреннее изумление. — А тебе нетрудно? Это же на весь день…

Я с тоской подумала о банке ароматного кофе, ожидающей меня на прилавке магазина.

— Залезай, Пилюлькин, пока я не передумала!

Николай поспешно вылез из скорой, вытащил из салона синий саквояж и с выражением невыносимой муки посмотрел на меня.

— У нас тут ещё носилки, аппарат ИВЛ и куча оборудования…

— Носилки можешь на багажник на крыше прикрепить, — милостиво разрешила я. — Всё остальное грузи в салон и багажник — я налегке езжу.

Лицо Николая засветилось, как рождественская гирлянда. Вместе с водителем они шустро перенесли всё оснащение скорой помощи в мою машину. Особенно меня насторожили два массивных баллона, аккуратно сложенных под задним сидением, но я промолчала. Я ведь сама вызвалась помочь, правда? Никто меня за язык не тянул.

— Ну что, штурман, руководи! — несколько натянуто улыбнувшись, скомандовала я Николаю. — Куда едем в первую очередь?

В итоге мы проездили до глубокой ночи. Ни носилки, ни таинственные баллоны не понадобились — как и говорил фельдшер в прошлую нашу встречу, в большинстве случаев одинокие старики вызывали скорую просто так, ради хоть какого-то развлечения. И Николай, вместо того чтобы отмечать ложный вызов, с охотой садился за стол чайовничать, выслушивая бесконечный поток жалоб на нерадивых детей и внуков, маленькие пенсии и плохие дороги. Чтобы не мучиться одному, — другой причины я просто не видела, — добрый доктор каждый раз тащил за стол на задушевную беседу и меня. И я, что самое странное, шла. И пила опостылевшие травяные отвары вприкуску с омерзительными конфетами из местного магазина. И слушала жалобы, время от времени вставляя уместные комментарии.

— Простите, Евгения, что втянул вас во всё это, — смущённо улыбнувшись, проговорил Николай, после того как мы покинули последний запланированный на сегодня адрес.

— Мы вроде бы перешли на "ты", — напомнила я, отчаянно зевая и устало потирая затёкшую шею. — Я просто восхищаюсь твоей выдержкой, Николай. Ездить вот так каждый день и выслушивать по сто раз на дню одни и те же истории лишь с небольшой вариацией — это нужно иметь железные нервы.

— Я просто люблю свою работу, — пожал плечами мужчина, плюхаясь на пассажирское сиденье. — Кроме того, они не всегда себя так ведут. Иногда им, действительно, нужна помощь. Просто осень.

— И что, что осень? — не поняла я.

— Огородный сезон закончился, заняться старикам нечем, — охотно объяснил Николай. — Молодёжи в деревнях почти не осталось, посудачить не о чем, а телевизоры есть в домах далеко не у всех.

Я укоризненно покачала головой, но ничего говорить по этому поводу не стала. Какая мне, в сущности, разница? Ну, нравится Николаю развлекать старичков в рабочее время — пусть развлекает. Каждый сходит с ума по-своему.

— Как здоровье Анны Степановны? — осторожно поинтересовался фельдшер, когда я выехала на неосвещённую просёлочную дорогу, снизив скорость до минимума, чтобы впотьмах ни во что не врезаться и не слететь в кювет.

— Прекрасно у неё всё со здоровьем, — заверила я его. — Ничего криминального за ней я в эти дни не заметила.

— Хорошо, — кивнул Николай. — Я несколько раз общался с ней. Приятная женщина. Не хотелось бы, чтобы у неё были проблемы.

— А уж мне-то как этого не хочется!

Не удержавшись, я вновь широко зевнула — спать хотелось просто зверски. И кофе, как назло, нигде не достанешь! В памяти внезапно всплыло утро, когда я завалилась в дом Николая. Он, кажется, предлагал мне на выбор чай или кофе?

— Николай, у тебя кофе есть? — искоса посмотрев на своего пассажира, прямо спросила я.

— Есть, — подтвердил он. На его лице внезапно появилась скабрезная улыбочка, никак не вяжущаяся с образом плюшевого мишки, который до этого весь день демонстрировал доктор. — Хочешь напроситься ко мне на кофе?

— Хочу, — дерзко ответила я. — И не лыбься так, это не то, о чём ты подумал. Я просто хочу кофе! Нормальный, человеческий кофе, а в вашей деревенской лавке кроме цикория и псевдогрузинского вина больше ничего нет. Я, между прочим, специально поехала в город за продуктами! А тут ты со своей развалюхой. И раз уж я сегодня весь день работала у тебя личным водителем, то заслуживаю, по крайней мере, чашку кофе!

— Определённо, заслуживаешь, — согласился Николай. Он не выглядел задетым моими словами. Напротив, на его лице играла мягкая улыбка. — Помимо кофе могу даже предложить вафли, варенье и шоколадные конфеты.

— Конфет я сегодня уже наелась, — скривившись, заметила я. — А варенье какое?

— Земляничное.

— М-м-м, моё любимое!

— Значит, кофе с вареньем, — подвёл итог нашему разговору фельдшер. — Может быть, ещё и ужин?

— Ты ещё не объелся? — удивилась я. — Нас пять раз кормили, имей совесть. Я вообще поражаюсь, как в тебя столько влезло. С виду вроде тощий, а ешь как слон.

— У меня очень быстрый обмен веществ, — спокойно ответил тот. — И ты, между прочим, ела не меньше моего!

Крыть мне было нечем: что-что, а поесть я люблю. А чтобы лишние килограммы не откладывались, где не нужно, я ежедневно хожу в спортзал: бегаю на дорожке, тягаю гантели. В общем, поддерживаю приличную форму.

Учитывая позднее время, на улице не было ни души. Даже свет нигде в окнах не горел, что, впрочем, неудивительно — я ещё в детстве заметила, что местные предпочитают спать ложиться очень рано, часов в девять — десять. Что было вполне объяснимо: почти у всех была скотина, за которой нужно ухаживать, что требовало ранней побудки (особенно когда дело касалось коров).

Дом Николая тоже был абсолютно тёмен. Я помнила слова тёти Глаши о том, что Митрич видел здесь какое-то свечение. Что ж, на данный момент дом выглядел совершенно обыкновенно: никакого подозрительного света или стонов. Дом как дом.

Николай отпер дверь, — да неужели хоть кто-то здесь запирается! — зажёг свет в сенях и пропустил меня внутрь.

— Располагайся, — гостеприимно предложил он. — Я пока освобожу твою машину от моего барахла. Надеюсь, завтра на подстанции нам выдадут новую машину или починят эту.

— Тебе помощь нужна? — вежливо поинтересовалась я, прекрасно помня, сколько всякого медицинского добра сейчас находилось в моей красавице.

— Справлюсь, — заверил меня мужчина. — Отдыхай.

Я не стала настаивать — работать ещё и тягловой лошадью совершено не хотелось. Поэтому я чинно устроилась на краю кровати, сложив руки на коленях, и принялась ждать, пока Николай разберётся со своими медицинскими приблудами и наконец-то соизволит напоить меня обещанным кофе.