Ты умрешь следующей - Лама Диана. Страница 19

Ее комната залита солнечным светом. Сначала Дэда хотела лечь поспать. Простыни так и дышат свежестью, но ей совсем не хотелось терять то приятное ощущение умиротворения, почти сладкой истомы, наполнившее ее.

Потом она решила, что лучше пойти полежать на солнышке. Терраса такая уютная, удобные лежаки с подушками в бело-желтую полоску…

Дэда надела раздельный купальник и легла на лежак на террасе: в руке книга, рядом с лежаком на полу — пачка сигарет. Она почти сразу же засыпает, на лице — улыбка блаженства. Предпоследняя мысль, перед тем, как заснуть, — о доме. Когда она вернется, она скажет Пернанде…

Последняя ее мысль была о Марии-Луизе: ничего конкретного, почти ни о чем. И тут же Дэда провалилась в сонное забытье.

В комнате вначале что-то щелкнуло, потом заскрипело, но Дэда ничего этого не слышит.

Она крепко спит, ей снится что-то приятное, и она улыбается во сне, в то время как солнышко ласково греет ее кожу.

Чуть позже внизу мимо террасы пройдут Аманда, Тутти и Лючия, они помашут ей в знак приветствия, но она им не ответит.

Еще чуть позже шезлонг опустеет. Книги и сигареты так и останутся лежать на полу, одежда и все остальные вещи — на месте в комнате, халатик, еще влажный, по-прежнему висит в ванной. Не будет только Дэды.

Она уехала.

Мария-Луиза проанализировала все возможные варианты, даже последний, мало приемлемый, и что Дэда, вероятно, уехала домой.

Вот нахалка. Ничего не сказала даже ей, лучшей подруге.

Чем больше Мария-Луиза так думала, тем сильнее злилась.

Могло бы от этих переживаний подняться давление и спровоцировать инсульт? Конечно, могло. И тогда бы вся вина легла на Дэду.

Лучшая подруга сделала ручкой. Она всегда была большой эгоисткой, еще со школьных лет, но на этот раз она просто так не отделается, на этот раз Мария-Луиза не будет такой покладистой, сочувствующей, терпеливой, нельзя же позволять, чтобы все, кому не лень, постоянно посылали тебя в задницу.

Неужели она вправду уехала?

Ну конечно же, уехала. А иначе где она может быть?

Едва проснувшись, еще в полудреме, Мария-Луиза зашла в комнату Дэды, думая, что увидит ее читающей или спящей, но комната оказалась пуста.

Она поискала ее на кухне и в других помещениях, потом вышла в сад, дошла до бассейна, где встретилась с Лючией и Тутти, которые сказали ей, что видели Дэду на террасе.

Мария-Луиза вернулась в дом, нашла Аманду, которая играла сама с собой в шахматы со скучающим видом на лице, но и у той не было никакой информации.

Мария-Луиза зашла к Джованне, та открыла дверь (взгляд у нее был пустой и сонный, потому что она только проснулась) и, едва она услышала упоминание о Дэде, на ее лице появилось странное выражение.

Потом Джованна взяла себя в руки и озвучила мысль, недавно промелькнувшую в голове у Марии-Луизы, которую она тут же настойчиво отбросила.

— Может быть, она уехала?

— Как бы она уехала, не сказав мне ничего?

— Но вы же не муж с женой или что-то в этом роде? Она что, обо всем тебя информирует?

Мария-Луиза покраснела от злости, потому что Дэда рассказывала ей о своих делах главным образом тогда, когда это было действительно необходимо. Например, о тех событиях двухмесячной давности, когда она поехала с Лукой на Мальдивы, сопровождая его на конгресс, и она сказала как бы между прочим накануне отъезда вечером: «Восемь дней, представь себе, из которых два уйдет на дорогу. За это время я уже исстрадаюсь по близнецам. Еще не уехав, я уже хочу вернуться домой».

Мария-Луиза на другом конце провода испытала чувство досады: она последний раз ездила только в свадебное путешествие, ее муж не взял даже на конгресс в Сорренто.

В итоге на Мальдивах Дэда все дни наблюдала за дождем и огромными летучими мышами, размером с орла, и в довершение ко всему поранила ногу о кораллы.

А теперь? Возможно ли, чтобы она уехала, не предупредив ее?

Джованна молча смотрела на Марию-Луизу, потом сказала.

— Посмотри, остались ли вещи в комнате… Я бы сделала так… если бы это была моя самая лучшая подруга, — добавила она решительно. — А теперь, извини меня, я только проснулась и хотела бы принять душ. Дай мне знать, если что… — Она развернулась и пошла, откровенно позевывая.

Ее рубашка слегка задралась на ягодицах, и Мария-Луиза заметила, что Джованна без трусиков. Ну и задница у этой негодницы! Упругая, твердая, как камень.

А почему бы ей и не выглядеть так, у нее же не было пяти беременностей, и всякий раз она не сбрасывала после этого по двадцать и более килограммов, благодаря тому что питалась исключительно вареной рыбой и салатами.

Мария-Луиза вновь вернулась в комнату подруги. Казалось, Дэда только вышла, оставив разбросанными вещи, чтобы надеть их, как только вернется. В душе Мария-Луиза чувствовала — что-то не так.

Она начала рыться в ящиках и в платяном шкафу. Сколько же рубашек привезла с собой эта женщина? Сколько маечек?

А вот и ее трусики, спрятанные под матрасом, она отдала самые лучшие свои трусики этой неблагодарной.

Мария-Луиза продолжила просматривать другие вещи, но так ни к какому выводу не пришла. Может, не хватает бежевого костюма? А туфли? Какие туфли она надела? Вроде бы все туфли на месте. Она удивленно смотрела на все это и вдруг услышала, как кто-то поворачивает дверную ручку.

Она резко обернулась, смущенная, виноватая, готовая произнести слова извинения, но это оказалась Лючия.

— Ты здесь? Мы думали, ты тоже исчезла.

— Ты считаешь, она и вправду уехала? — прошептала Мария-Луиза.

— Да, естественно, — ответила Лючия, весело улыбаясь. — Должно быть, Дэда вызвала такси по сотовому телефону, который привезла с собой в нарушение всех договоренностей, и уехала втихаря, пока мы все отдыхали. С другой стороны, она не скрывала, что приехала сюда без всякого желания. Это ты ее сюда притащила, верно? Ну вот, дорогая моя, она, твоя любимая давняя подруга Дэда, тебя надула, едва ты потеряла бдительность.

Лючия вышла, посмеиваясь, а Мария-Луиза осталась неподвижно стоять среди вороха туфель Дэды. Но теперь ей стало понятно, абсолютно понятно, что у нее резко поднимается давление, да так резко, что кровь нагнетается во все артерии, готовые вот-вот лопнуть.

Желание принять душ у Джованны прошло сразу же, едва перед лицом Марии-Луизы закрылась дверь.

По правде говоря, у нее и не было никакого намерения принимать душ, это был всего лишь предлог, чтобы избавиться от этой зануды. И как это Дэде удается терпеть ее?

Дэда. Лучше о ней сейчас не думать. Кто знает, куда она подевалась?

Бесполезно переливать из пустого в порожнее. Она повторила себе это еще раз, но уже через пять минут поняла, что сидит на краю кровати, тупо глядя перед собой.

В тот момент Джованна абсолютно не знала, что делать. Она подумала, что будет, когда она встретится с Дэдой. Как вести себя: отпустить в ее адрес какую-нибудь колкость, состроить глазки, сказать какую-то нелепость, чтобы разрядить сложную ситуацию?

Дэда уехала. Вот так, не сказав никому слова. Джованна быстро натянула на себя джинсы, на ходу накинула рубашку и спустилась вниз, где увидела только Аманду, сидящую с книгой в руке, кусающую губы и смотрящую в окно. Джованна присела рядом с ней, книга лежала вверх обложкой и название было на французском языке.

— Ты можешь бегло читать ее?

— Что? А, извини. По правде говоря, французский я учила только год в Париже, после окончания университета. Я вбила себе в голову, что хочу стать художницей. Но это длилось недолго, как и все мои сумасбродные идеи. — И Аманда, как обычно, обезоруживающе улыбнулась.

Что-то не так с Амандой, поскольку трудно было поверить в то, что она ничего не знает, с ее-то способностями.

Это «что-то» Джованна не могла объяснить, но ей нравилась некоторая странная осознанная покорность Аманды. У нее был вид богатой девочки, которая знает, что никогда не будет счастлива, и все-таки пытается стать таковой.