Путь Зверя (СИ) - Луковкин Кирилл. Страница 4

У Питера помутилось в голове. Повинуясь внезапному импульсу, он шагнул, привлек ее к себе, потянулся к губам, но рука в шелковой перчатке остановила порыв.

Она твердо прошептала:

— Нет. Прошу вас, не сейчас.

— Когда же? Когда? — что-то в ее тоне встревожило Питера.

— Потом, — она настойчиво отстранилась, поправила платье. — Господи, вы совершенно не соблюдаете предосторожности.

— Простите, — пробормотал он. — В последние дни я сам не свой.

Она помедлила.

— Я напишу вам. Не провожайте.

Затем оправила шляпку и ушла в сторону церкви. Питер смотрел ей в спину, прислушиваясь к собственным мыслям. И то, что при виде женского силуэта рождалось в голове, заставило его испытать смесь жгучего возбуждения пополам с настоящим страхом: Питер Уолтер никогда бы не додумался до такого, даже в самых смелых своих фантазиях.

Землю испещряло множество следов от собачьих лап и человеческих ног. Они искали его, прочесывали лес. Наверно, хотели выкурить из логова и убить при помощи своих длинных, стреляющих огнем палок.

Методично обследовав следы, Зверь насчитал с дюжину человечьих и пару десятков псиных. Внутренне он посмеивался. Люди думают, что при помощи собак удастся его отыскать. Но ни один пес не учует его запах, а даже если учует — обратится в бегство, подвывая от страха. В отличие от человека собаки ведут себя благоразумно. Они знают его истинную мощь, знают, что слабее и шансов победить нет ни у одного, даже самого матерого волкодава. Да только втолковать это своим хозяевам не способны.

Беспокоиться о них не стоит. Есть гораздо более важная проблема. Сегодня он не будет охотиться.

Нужно попасть в большой многоэтажный дом у озера, закутанного паутиной тумана.

Зверь знал дорогу. Знал внутреннее устройство двора, подсобных пристроек и дома, словно провел там всю свою жизнь.

Голос властно вел его.

Зверь уже не мог сопротивляться.

Питер очнулся, лежа ничком на земле под большим раскидистым вязом. Он поднялся, стряхнул с плаща приставшие травинки и пригладил волосы. Вокруг шумел лес.

Голова напоминала пустой пыльный чердак. Мысли куда-то исчезли, остались только ощущения — звуки, запахи, гадкий привкус во рту. Питер облизнул пересохшие губы и попытался найти дорогу к своему разуму. Получалось как-то с трудом, словно он разучился думать. Зато мышцы ног болели так, будто он провел в бегах всю ночь. Щеку жгло; вероятно, ссадина. Сюртук разошелся в левом плече по шву.

Наконец, собрав остатки себя воедино, он неуверенно зашагал к просвету меж деревьев.

Словно странник в чужой стране, он шествовал по дороге, и очумело пялился по сторонам, все видя как бы впервые. Дойдя до перекрестка с указателем, долго, внимательно разбирал названия, пока слово «Уолтер-холл» не выдернуло из забытья. Тут-то память и открылась, как заклинившая от чулана дверь, обрушив на него скопившийся мусор.

Спустя час Питер добрался до дома. В холле царило оживление — собралась прислуга, несколько селян и городских. Они что-то говорили, спешили помочь, но Питер не слушал, отмахнувшись, он целеустремленно прошел в зал. Там сидел Джон, еще двое мужчин и старый дворецкий Билл, прислуживавший еще деду Уолтера. Долетел обрывок фразы: «…и вздернули его на суку. Да только это оказался обычный залетный вор».

— Что случилось?

Все разом смолкли. Питер не глядя опустился в кресло. Билл по привычке вытянулся.

— Оборотень, сэр. Чудовище проникло в дом в четыре часа утра. Оно проломило черный вход и побежало на второй этаж, в комнату вашего отца, где…

Билл смешался, часто заморгал влажными глазами, не находя слов от растерянности.

— Думаю, тебе лучше взглянуть самому, — вставил Джон.

И Питер взглянул. В самом деле, от черного входа, по коридору, парадной лестнице и всему второму ярусу тянулась цепочка громадных следов, напоминавших волчьи. Истерзанная когтями дверь в отцовскую опочивальню повисла на одной петле, грозя упасть в любой момент. Мебель сдвинута, занавески и обои ободраны, картины криво прилипли к стенам, словно по ним кто-то бегал. Громоздкая кровать опрокинута, а к днищу прибит гвоздем… конверт с отпечатавшимся следом грязной волчьей лапы.

Питер аккуратно отцепил бумагу и прошел с письмом в свою комнату; почему-то та осталась нетронутой. Молодой лорд положил письмо с, — он уже не сомневался в этом, — завещанием на стол. На конверте не было никаких надписей, но там, внутри, несомненно хранилась последняя отцовская воля, запечатленная в словах.

— Что все это значит, Питер? — Маккарти стоял в дверях. — И где, черт подери, тебя носило этой ночью?

Уолтер выпрямился. Они терпеливо ждали ответа. Застыли на пороге, не решаясь приблизиться к нему, будто чего-то опасались.

— Не помню, — соврал он.

— Совсем ничего? — в тоне друга послышалось сомнение.

— Не так уж много. — Питер шмыгнул носом. — Только пробуждение.

Кто-то принес скотча. Опрокинув внутрь полстакана, он рассказал, как проснулся на опушке леса и нашел дорогу назад.

— Странно, — бормотал Джон, оглаживая пижонские усики. — Все это весьма странно.

Питер выслушал историю о том, как окружная полиция вместе с добровольцами прочесывала близлежащие леса. Тварь так и не нашли. В отряде охотников был и Джон. Официально предполагалось, что в округе завелся хищник-людоед, но многие говорили о нечистой силе. Приход местных церквей увеличился вдвое. По вечерам люди наглухо запирали двери и даже окна, проливавшие робкий свет на пустынные улицы. О смертях пронюхали журналисты — ведущие газеты запестрели статейками о «Йоркширском монстре»…

Публика разошлась к обеду. Остаток дня утомленный Питер валялся на кушетке в халате, а миссис Гэмп таскала ему мокрые тряпицы и лед. Питер лежал и думал. О письме. О брате. Об отце. О фантомном волке. Потом думать ему надоело и, уставившись в потолок, он грезил несуществующие сцены из своей будущей счастливой жизни. Там была Сьюзи. Она улыбалась.

День вспыхнул и погас, как мимолетное видение, оставшись где-то на задворках памяти.

Теперь же, озаренный полной луной, мир сверкал серебром. В начисто протертом облаками небосводе кокетливо поблескивали звезды. Очертания предметов напоминали гравюру тончайшей работы, где внимание уделили каждой, даже самой мелкой детали. Пейзаж, на который хочется смотреть, не отрывая взгляда. Он притягивал, манил к себе, как фата моргана.

Питер старался не производить шума, но на пороге все же почувствовал спиной чей-то взгляд.

— Лорд Уолтер… Прошу вас, — женщина всхлипнула.

— Я вернусь. Обещаю.

Он мягко ступил на дорожку, освещенную бледным сиянием. Сопротивляться не было сил.

Время остановилось. Все замерло, затаило дыхание, казалось мертвым царством вечного покоя, по которому спокойно шел единственный живой человек. Ему чудилось, что органы чувств до предела обострились, позволяя воспринимать то, что раньше он никогда не смог бы увидеть, услышать, обонять. Тысячи оттенков серого, сопение угрюмого филина на суку, нежный аромат первых подснежников. Мир раскрывался новыми гранями, и это было похоже на мистерию.

Питера охватило ни с чем не сравнимое состояние восторга, упоения, искренней радости, какие он последний раз испытывал разве что будучи ребенком. Незаметно он очутился на опушке возле рощи. Он умиротворенно стоял и дышал ночной свежестью, а луна омывала лицо мягким светом.

Со стороны полей выступила тень. Постепенно приближаясь, тень стала Джоном Маккарти, который держал в руке револьвер. Питер отстраненно наблюдал за другом, словно тот был частью обстановки, отмечая про себя, что не испытывает при его появлении никакого волнения. На согнутой руке Джон выставил перед собой оружие.

— Сперва я хочу увидеть, как ты превратишься.

Лунный свет косо падал на его брови, образуя на месте глаз бездонные черные провалы. Казалось, у Джона нет глаз.