Последний вечер в Лондоне - Уайт Карен. Страница 20

– Спасибо вам за ваши слова.

Нахмурившись, Ева опустила взгляд на свой портсигар. Она отыскала его в благотворительном магазине; на нем были выгравированы чужие инициалы, и она хорошо сторговалась. Теперь же одна петля сломалась, и незакрепленные сигареты вываливались в сумочку. Она вздохнула и подняла портсигар, чтобы показать мистеру Данеку. – Придется ждать следующей зарплаты и покупать новый.

– Или кто-нибудь подарит тебе новый. Например, твой ухажер. Расскажи мне – кто он?

Ева почувствовала, как при одной лишь мысли о Грэме ее щеки заполыхали. Они дважды ходили в ресторан, танцевали в «Кафе де Пари» и слушали концерт на открытом воздухе в Риджентс-Парке. Еще они пошли покататься в парке на лодках, но обнаружили, что озеро закрыто до конца марта. Пошел дождь, и к тому времени, когда они нашли укрытие на скамейке под большим ясенем, оба промокли насквозь. Он целовал ее, и его губы были мягкими и нежными – все происходило именно так, как Ева себе представляла. Она ощущала на своих губах его вкус: вкус дождя и зноя, вкус прошедшей зимы и молодой весны, – и ей хотелось раствориться в нем и кануть в их новый мир под прикрытием листьев ясеня.

– Он очарователен, – проговорила Ева, представляя себе не только зеленые глаза и широкие плечи Грэма, но и звук его голоса, произносящего ее имя, и его чуть кривоватую улыбку, и ямочку на подбородке. А еще ей нравился небольшой шрам над левой бровью – в восемь лет он упал с дерева, пытаясь спасти котенка сестры. Все для нее было вновь. То, как ее грудь пылала, когда он был рядом, как покалывало кожу, когда он смотрел на нее. То, как целый мир теперь, казалось, наполнял свет, а прошлое казалось лишь бледной тенью за ее спиной.

Откашлявшись, она продолжила:

– Его зовут мистер Грэм Сейнт-Джон. Последние два года он служил в Дипломатическом корпусе в Рангуне, столице Бирмы, и только что вернулся в Лондон. Он работает на Уайтхолл, в Министерстве внутренних дел. Точно не знаю, кем именно – что-то связанное с противопожарной системой. Он говорит, что не хочет утомлять меня всякой рутиной. Он остановился у своей сестры Софии в особняке их родителей на Беркли-Сквер, пока не подобрал себе квартиру. София собирается замуж в июле, и ее родители отдают дом ей и ее жениху Дэвиду в качестве свадебного подарка.

Официант поставил еще одну чашку перед мистером Данеком. Мистер Данек несколько секунд смотрел на кофе, а потом снова поднял глаза.

– Ты же позволишь мне сделать тебе макияж на твою свадьбу, да?

Ева поднесла чашку к губам, чтобы скрыть свое настроение, не желая, чтобы он увидел надежду на ее лице. Было слишком рано надеяться на что-то.

– Когда – и если – я действительно буду выходить замуж, мистер Данек, обещаю, что никому, кроме вас, не доверю мой макияж.

Внезапно ее озарило.

– София на следующей неделе устраивает званый вечер и пригласила меня – официально мы еще не знакомы. Вы же не откажетесь сделать мне макияж на это мероприятие? Я хочу выглядеть лучше всех.

– Конечно, – ответил мистер Данек, наклонившись вперед, чтобы затушить сигарету в пепельнице. Затем снова откинулся назад и положил ногу на ногу. – Я обязан спросить. Значит ли это, что твой мистер Сейнт-Джон знает об Этель Молтби? Он и его любезная сестра София принимают твое прошлое?

Пальцы Евы замерли на ручке чашки. Она так сильно сжала ее, что пришлось опустить ее на стол, чтобы не разбить.

– Нет, – тихо проговорила она. Подняв глаза на мистера Данека, она более уверенно произнесла: – По крайней мере, пока. Я не хотела все испортить. Мне кажется, что он чувствует ко мне то же самое, но мне нужно больше времени, чтобы понять наверняка. – Она закусила губу. – Я сказала Грэму, что я – единственный ребенок в семье врача и его жены из Девона. Сказала, что мои родители погибли в автомобильной аварии и что у меня не было другой родни и средств к существованию, поэтому я приехала в Лондон, чтобы достойно зарабатывать на жизнь в качестве модели.

– И что Грэм на это сказал? Дочери сельских врачей обычно не оказываются в столь же высоком обществе, что и Сейнт-Джоны.

Ева выпрямилась и расправила плечи.

– Грэм сказал, что ему нравится моя находчивость и он восхищается моей отвагой. А еще он сказал, что уж если он считает меня замечательной и достойной, то и София будет так считать. Они очень близки.

Глаза мистера Данека лучились доброжелательностью, смягчавшей резкость его слов.

– Но ведь ты же скажешь ему правду, да? Потому что ложь – не лучший фундамент для любых отношений. Она может разрушить все, что на ней построено.

– Я скажу ему. Обязательно. Мне просто нужно больше времени, чтобы убедиться в его чувствах ко мне.

Мистер Данек сузил глаза.

– Ты очень умная девушка, Ева. И очень амбициозная. И то и другое достойно восхищения. – Он опустил ногу на пол. – Только не забывай о благоразумии.

Она рассердилась.

– Я всегда благоразумна. Всегда. Я бы не смогла пройти весь этот путь без него, верно ведь? – С ужасом она поняла, что в ее речи зазвучал йоркширский акцент. Иногда так бывало – в минуты усталости или раздражения. Ей следовало быть осмотрительней. Особенно с учетом приближающегося званого ужина у Софии.

Мистер Данек достал еще одну сигарету и снова закурил.

– Можешь еще что-нибудь рассказать мне о своем Грэме? Уважь меня, Ева. Мне кажется, я неплохо вжился в роль отца.

Ева, признательная за появившуюся в его голосе мягкость, улыбнулась. Она отпила кофе, обдумывая ответ.

– Он очень интересуется архитектурой, и его мама желала бы его видеть не чиновником, а архитектором. Ей кажется, что эта профессия более благопристойна.

Мистер Данек выпустил кольца из дыма, и Ева смотрела, как они поднимались к потолку, пока не растаяли в воздухе. Она торопливо заговорила, желая направить беседу в нужное русло.

– Грэм обещал взять меня в июле на крикетный матч между Итоном и Хэрроу в Лордз Крикет-Граунд. Он посещал Итоном и очень гордится тем, что Итон побеждает уже тридцать один год. Должно быть, будет потрясающе.

– Ты поклонница крикета?

На этот раз улыбка мистера Данека выглядела искренней.

– Я о нем ничего не знаю, но Фрея обещала научить меня, чтобы я не выглядела невеждой. У нее три брата, и все они играют. Она посетила больше матчей, чем хочет вспоминать.

– А Фрея? Она сделает это бесплатно?

Ева покачала головой.

– Нет. Взамен я позволю ей взять мое новое пальто с воротником из лисьего меха на два вечера по ее выбору. Я решила, что сделка справедливая.

Мистер Данек задумчиво курил, глядя на нее чуть сузившимися глазами. Это заставляло Еву нервничать, словно она неправильно ответила на экзамене.

– Чья это была идея – предложить плату, – твоя или ее?

– Конечно, моя, – с гордостью проговорила Ева. – Никто ничего не получает просто так. Так это не делается.

– Значит, ты всегда ждешь плату за доброту?

Ей показалось, что он над ней смеется. Ева почувствовала, что краснеет.

– Я оплачу вам макияж.

Мистер Данек помахал рукой в воздухе.

– Я не приму платы. Это подарок, который дается просто так. Так и должно быть между друзьями, да?

– Да, конечно.

– Тогда позволь, я дам тебе бесплатный совет как друг.

Ева разозлилась, с горечью понимая, что не смогла провести мистера Данека. Она подумала было встать и выйти из кафе, но вместо этого осталась на месте и кивнула.

– В моей стране есть старая присказка: Čeho nelze předělati, darmo na to žehrati. В вольном переводе это означает: принимай мир таким, какой он есть.

Ева нахмурилась, не понимая. У нее всегда лучше получалось с однозначными вещами, с цифрами и точными ценами на товары. Поговорки и присказки были для нее словно сказки матери, которые та рассказывала ей в детстве, – истории о придуманных людях в воображаемых мирах, которые не имели никакого отношения к тому, как заполнить желудок.

Мистер Данек взял ее ладонь в свою.

– Это означает, что ты не можешь контролировать все, Ева. Пусть все происходит, как должно, иначе ты сойдешь с ума.