Война номер четыре (СИ) - Лиморенко Юлия. Страница 24

Словно вдруг разом устав, Ада тяжело опустилась в кресло:

— Конечно, мы не всегда действуем как одиночки. Мы — часть большой силы, но сила эта то появляется, то исчезает, смотря по тому, какими путями идёт история. Вот эта карта, — она погладила разложенный на столике невесомый лист, — составлена, точнее, обновлена женой моего мужа. Для меня это не просто полезный инструмент — это привет от подруги, с которой мы давно не встречались и не знаю, как увидимся…

— Как… женой… мужа? — растерялся Орсо.

— А что такого? Нас у него много, — серьёзно сказала Ада; в голосе её послышалась очень давняя и глубокая печаль, истоков которой Орсо неоткуда было знать.

— А… где же он сам? — он наконец справился со словами, которые по обыкновению куда-то разбежались.

— Он всюду со мной, — тихо сказала Ада, и это тоже было эхом каких-то давних, запредельных и чужих скорбей.

Орсо замолчал — он винил себя, что навёл Аду на эти ранящие мысли; в молчании обдумывая всё, что она сказала, юноша вдруг споткнулся о слово, которое должно было сразу привлечь его внимание, а он, глупец!..

— Вы сказали: это дело семьи? — произнёс он осторожно.

— Да, можно считать так.

— Но… тогда… простите, если я много на себя беру, но… вы сказали Зандару, что я ваш приёмный сын, и…

— Да, всё верно, — женщина посмотрела ему в глаза и неожиданно ласково улыбнулась, — ты теперь часть нашей семьи. У тебя есть братья и сёстры, да ещё несколько приёмных матерей вдобавок. Если будет с нами удача — со всеми встретишься… правда, не могу обещать, что скоро.

— И мой отец… ведь он знал, что… так будет?

— Он этого хотел, — просто ответила Ада. — Ему была невыносима мысль, что ты останешься один в мире, где многое зависит от семейных связей. Конечно, тут есть и порядочно обязательств, но и преимуществ немало. Они тебе скоро понадобятся, чует моё сердце…

Ада вышла, а её воспитанник ещё долго сидел в любимом кресле опекунши, пытаясь привести мысли в порядок. Семья Ады выступала из темноты как некая сложная система, для которой привычное дело и звёздные карты, и мировые войны, и какие-то почти надмировые исторические события… А теперь он часть этой системы, и придётся на ходу постигать эти хитросплетения, потому что времени совсем не остаётся. Что он знает? Немного истории, немного географии — и всё! Орсо на минуту стало страшно. А что если он не справится? Воспитанник ещё может пренебречь делами опекуна — меня, мол, так воспитали, я ни при чём. Но сын — тут Ада права! — обретает и обязанности перед матерью и её семьёй.

От этих мыслей закружилась голова. Посмотреть бы на эти звёзды, на невообразимые дали мира! Говорят же в церкви, что Творец дал звёздам воплощаться в людях и что это великий дар… интересно, бывает ли наоборот?.. Орсо решительно поднялся из кресла: сомнения в своих силах не совсем покинули его, но появилось чувство, что даже сейчас своими несложными делами он вкладывается в тот самый надмировой процесс, о котором смутно за недостатком слов говорила Ада. Нет, операция против «брата Мауро» должна быть доведена до конца! Не только Ада и её семья — эти «братья» тоже часть какой-то надмировой силы. И битва с ними — не глупость, не ерунда, их нужно поразить, пока они не разорвали на части Андзолу.

Потерев щёки ладонями (это всегда бодрило, даже на скучных лекциях), наследник рода Травенари и не только его одного отправился к себе наверх: враг у него, похоже, посерьёзнее, чем ожидалось, недооценивать его нельзя. Смутные мысли о том, что и как можно сделать с «братом Мауро», уже созревали в его голове, но им требовался некоторый корм. Орсо открыл привезённый из отцовского дома большущий справочник «Вся столица» за позапрошлый год, полистал и раскрыл в том месте, куда до этого заглядывал нечасто. Список аристократических семей столицы и окрестностей с адресами особняков и пригородных поместий. Как вы, дорогие братцы, ни прячьтесь за псевдонимами, вычислить вас несложно…

Часть 14, где приходится молчать и кидаться столами

Разговор с полковником дал довольно много. Из него Орсо понял, что Тоцци не рвётся давать ему советы, как жить, куда влезать, а куда не соваться, но если молодой человек ясно понимает, что хочет сделать, он, Тоцци, готов помочь в конкретных вопросах. Орсо уточнил, чего хочет добиться, и в ответ узнал несколько мелких тактических ходов и уловок, которые позволят в случае чего провести разговор с «братом Мауро», а если придётся — то и с более мелкой сошкой, которую он может послать вместо себя. Впрочем, с мелкой сошкой полковник предложил разговаривать сразу на языке шпаг, чтобы неповадно было…

Долго ждать не пришлось. На очередной прогулке с Порохом в парке почти под ноги коню выскочил оборванец и, нахально схватившись за стремя, бесцеремонно глянул в лицо всаднику:

— Господин желают увидеться. Сегодня после полудня в…

— Пошё-ол! — Орсо, не дослушав, ударил Пороха пятками в бока, умница-конь скакнул вперёд, бродягу опрокинуло в сугроб. Юноша перегнулся с седла и погрозил упавшему кулаком. — Наглый попрошайка, благодари Творца, что я не ношу плеть! Ещё раз увижу твою паскудную рожу — велю пересчитать зубы, чтобы лишних не оставалось!

Порох рванулся в пепельную утреннюю метель, оставив подсыла валяться в глубоком пушистом снегу, из которого не вдруг выберешься. А Орсо приготовился к новостям.

В тот же день с почтой ему пришло письмо от некоего Маурицио Сеската, библиофила и собирателя редких книг. В письме содержался вопрос, нет ли в коллекции Гаэтано Травенари, о безвременной кончине которого уже известно всем любителям раритетов, списка «Поучений Славы», сделанного ранее 1600 года. А из развёрнутого письма выпала совсем маленькая записка: «Любезному брату Гаэтано — привет и приглашение распить согревающего». Время встречи в записке не указано — значит, ждут, что Орсо назначит его сам. Что ж, погреемся! Молодой человек спрятал записку в тетрадь по геометрии и отправил любителю редкостей сообщение, что если он в столице, то может ознакомиться со списком завтра в два часа пополудни в кофейне «Весёлая треска».

Дальше начинался простор для фантазии: как и что делать, Орсо понятия не имел, но раз брат Мауро знает, кто он и где живёт (и даже где прогуливает коня), за домом легко и просто могут следить. Поэтому к полковнику за советом, как собирался, он не поехал, а отправился в Музей древностей, где около часа изучал остов шлюпа «Задира», поднятого со дна гавани Ринзоры, по дороге домой заглянул к знакомому букинисту, в цветочной лавке купил букетик зимних лилий и отослал его Джулии, а уже в темноте, когда метель разыгралась по-настоящему, вернулся домой через соседский двор. Обнаружить хорошую слежку он, конечно, не надеялся, но не удержался от желания подразнить возможных наблюдателей.

Держать всю эту историю в тайне от Ады было, конечно, незачем, да и невозможно. Она выслушала, не делая никаких замечаний, и только спросила:

— А почему, собственно, «Весёлая треска»?

— Мы там частенько грелись после уроков, когда я ещё учился, — объяснил Орсо, с удовольствием налегая на свиные рулетики с базиликом. — Хозяин, думаю, меня ещё не забыл, да и с Матео мы туда недавно заглядывали…

— Думаешь, хозяин, если что…

— Может быть, — пожал плечами Орсо, — а нет — и не надо. Я не верю, чтобы эта компания решилась напасть. — И снова почувствовал, как ему зябко лезть в эту авантюру без Зандара…

В тесной и тёплой, пропитанной кофейными ароматами «Весёлой треске» на душе стало чуть спокойнее. Привычное место школярских пирушек, временами несколько буйных, но совершенно невинных, знакомые девушки-официантки, а главное — два чёрных выхода, которые раньше никогда не подводили не в меру разыгравшихся школяров, если какой-нибудь излишне чопорный посетитель вызывал полицию…

Главенствовал в кофейне, как и прежде, господин Меркатта — высокий, длиннорукий, с тихим голосом и вежливыми манерами, непревзойдённый мастер варить все четыре традиционных вида кофе. На примере соучеников Орсо знал, что молодые люди за год-два меняются разительно, — а вот хозяин кофейни не изменился ни в малейшей степени. Оставалось надеяться, что он узнает бывшего завсегдатая… Орсо прошёл к стойке, свободно, как завсегдатай, поприветствовал хозяина и по его лицу понял: его помнят.