Артуриана (СИ) - Старкина Виктория. Страница 16

Он слабо кивнул и закрыл лицо руками.

— Ну не будь так безутешен! Не ты первый стал жертвой сильного колдовства, — с этими словами я взяла кубок и выпила зелье. — Взгляни же на меня! Разве ты хочешь оставить женщину, которая так любит тебя? Разве не пожелаешь остаться здесь со мной навсегда? Зачем тебе жить мыслями о королеве, которая никогда не станет твоей?

Но он безутешно покачал головой, он оттолкнул мою любовь. И тогда я протянула руки, отняла ладони от его лица и коснулась губами его губ — то был отравленный поцелуй, колдовской поцелуй, лишающий жертву ее воли. Отныне, очарованный, он видел перед собой только меня, и покуда будет действовать зелье, не вспомнит он ни Камелот, ни свой долг рыцаря, ни свою даму сердца, отныне его душа безраздельно принадлежит мне, лишь я была теперь полновластной хозяйкой его дум и стремлений.

Так сэр Ланселот остался со мной, а я получила, наконец, ту любовь, о которой мечтала.

Теперь он был весел и счастлив, он улыбался мне, беспрестанно заключал меня в объятия, каждый миг обращал ко мне восхищенные взоры, но время шло, и чем счастливее и веселее становился мой любимый, тем сильнее печалилась я, и тем мрачнее было у меня на душе.

Великий учитель Мерлин прав, я так и не смогла забыть, что эта любовь — лишь иллюзия, и она создается бокалом зелья, которое я выпивала каждое утро. Едва его действие закончится, как исчезнут и чувства рыцаря ко мне.

И я сердилась на своего возлюбленного, с каждым днем все сильнее хотелось мне, чтобы полюбил он меня саму, такой, какая я есть, чтобы желал остаться здесь, в Броселианде, по доброй воле.

Долго не могла я решиться и все же однажды поняла: время пришло. Иллюзии прекрасны, но настоящая жизнь обходит эту долину стороной, а потому нам нужно возвращаться.

И в то утро я не выпила чудесное зелье и предстала пред Ланселотом такой, какой была на самом деле, его разум и его воля вернулись, и в тот же миг увидела я, как погасла в глазах рыцаря любовь, и на ее месте возникла тревога.

— Прошу тебя, госпожа, — сказал он, наконец, в его голосе звучала мольба, — Отпусти меня! Знаю, что был я под действием твоих чар, а сейчас разум вернулся ко мне. Если ты снова нашлешь на меня чары, я останусь твоим пленником навеки и буду жить в прекрасной мечте, но это будет не моя жизнь. Позволь же мне остаться собой!

— Именно этого я и хочу, — ласково улыбнулась я и взяла его за руки. — Хочу, чтобы ты был собой. Чтобы остался со мной по доброй воле. Чтобы любил меня по-настоящему, а не из-за чар, владеющих тобой. Скажи, что так и будет, что мы будем счастливы, ведь я люблю тебя так сильно, как только может любить женщина!

Рыцарь надолго задумался над услышанным, а потом крепко прижал мои руки к груди и посмотрел в глаза.

— Моя прекрасная госпожа, — произнес он, — Твоя красота не знает равных, как и другие твои достоинства. Но не могу я изменить той, кому навеки отдал свое сердце, не могу заставить его любить по моему приказу, ведь голос любви неподвластен нашей воле. Жить здесь и обманывать тебя не могу тоже. Так позволь мне уйти и сохранить глубокую привязанность к тебе в моей душе и глубокую благодарность!

Это был Ланселот, он не мог ответить иначе, душа рыцаря была верной и, раз избрав объект любви, он бы уже не отступился. Я знала, конечно, знала, что именно так он и ответит, и все равно, его ответ погрузил меня в бездну отчаяния. Разве я не достойна любви? Чем хуже я других женщин, чем хуже той же леди Гвиневеры? Гнев заполнил мое сердце, и я с досадой вырвала руки и отошла к окну. Долго-долго стояла, а потом с горящими глазами обернулась к Ланселоту.

— Что ж, да будет так! — воскликнула я. — Ты хочешь, чтобы сохранила я тебе твою волю и твой разум? Я дарила тебе свою любовь, но ты отверг меня, ты предпочел другую, которая и знать тебя не хочет! Чужую жену, жену твоего господина! Разве таким должен быть благородный рыцарь? Ты знаешь, что нет. И потому свое наказание ты заслужил! Я не стану накладывать на тебя чары, но и свободы ты не получишь. И в Камелот не вернешься! Знаешь ли, где ты находишься, сэр Ланселот? Думаешь, ты в чудесном дворце, посреди Броселианда? Так знай, что в Броселианде нет дворцов! Эту долину создала я. И назвала ее «Долина без возврата», ибо нет отсюда обратной дороги! Каждый выход заколдован, никогда тебе ее не покинуть.

И любой рыцарь или просто мужчина, чья нога ступит сюда, не сможет найти выход и останется здесь навеки, а попытавшись выйти, обратиться в камень и будет стоять недвижимо, как те скалы, что окружают долину. И здесь вы будете жить в иллюзии до тех пор, пока это угодно мне. Я все сказала, да будет так!

Я взмахнула руками и вспыхнул воздух, создав магическую стену, отгородившую отныне Долину без возврата от всего мира. И я покинула дворец и ушла, оставив Ланселота одного.

Вернулась обратно, в хижину Нинианы, к своим юным воспитанницам. И каждый раз, когда шел через Долину без возврата мужчина, он оставался там, и напрасно искали его родные и близкие, напрасно думали, что эльфы или разбойники похитили его. Он становился навеки моим пленником, вместе с прекрасным рыцарем, по которому так тосковал весь Камелот.

Сама я иногда наведывалась в долину, очаровывала красивых рыцарей, что попадались в мои сети, но больше скучала и приходила все реже. Ланселот избегал меня, я видела, что он походил на тень, становясь печальнее и бледнее день ото дня. Жизнь постепенно покидала его, а некогда могучие силы лучшего рыцаря Камелота подходили к концу.

Так бы и остались Ланселот и другие рыцари пленниками Долины без возврата на веки вечные, потому что сердце мое отныне не знало жалости, если бы не Мерлин и Ниниана. До Мерлина дошли слухи, что Ланселот так и не возвратился к королю Артуру, ничего не знал о нем и матушка. Вспомнил тогда старый волшебник, как настойчиво спрашивала я рецепт зелья и быстро догадался, что к чему. Заметил он также, что я стала надолго отлучаться и пропадать, иногда меня не было от луны до луны. Мерлин решил проследить за мной и нашел путь в Долину без возврата и увидел призрачный дворец, в котором томились мои пленники.

Но так как он не был молодым мужчиной, да к тому же был волшебником, ему удалось преодолеть притяжение долины, а в его сердце возникла жалость к узникам, что томились там. Мудрый друид понимал, что бесполезно говорить со мной и просить меня выпустить пленников. Потому попытался снять чары с помощью своего колдовства и впервые узнал, что отныне мои силы превосходят его могущество. Снова и снова пытался волшебник разрушить чары — и лишь только устал понапрасну, ничего не вышло.

Тогда призвал он на помощь Владычицу озера, Ниниану, некогда самую могущественную волшебницу в мире, хозяйку лесов Броселианда, и попыталась Ниниана разрушить магическую стену, но, как и старый чародей, потерпела поражение.

Ничего не оставалось им, кроме как объединить усилия, что они и сделали, в сердцах их теплилась надежда, что, хотя бы вдвоем, они превосходят меня, — так и вышло. Рухнула магическая стена, рыцари были освобождены и, радостные, вернулись в родные дома. А сэр Ланселот быстрее вихря помчался туда, куда стремилось его сердце, — в Логрес, ко двору короля Артура.

Мерлин и Ниниана побранили меня за содеянное, я же чувствовала досаду: моя чудесная долина разрушена, ее не восстановить, чертовы колдуны поставили заклятья на каждом шагу! Пленники разбежались, и Ланселот ускользнул от меня! Но еще сильнее, чем потеря возлюбленного, беспокоило меня, что другие, пусть и объединившись, все же смогли превзойти мою магию. Мне же нужна была великая сила, большая, чем была у меня теперь, и чтобы получить ее, я готовилась пойти на многое. Я хотела стать самой сильной волшебницей в мире. И со временем случай помог мне добиться желаемого.

Глава 9. Ведьмина лестница

Я не сдалась, и когда моя «Долина без возврата» была разрушена объединившимися против меня чародеями, удалилась в чащу, забралась на пригорок и села вязать ведьмину лестницу.