Артуриана (СИ) - Старкина Виктория. Страница 17
Вязала ее из темных ниток, заливая воском черных свечей. Вплетала птичьи перья, нанизывала каменные бусины и золотые монеты. Вязала узлы крепко-крепко, и все спорилось в моих руках, работа шла хорошо. Закрывая глаза, представляла то, что желала получить, наговаривала на каждый узел заклинание, и не добрыми были те слова, — желала себе могущества, власти абсолютной над сердцами людей. Хотела быть королевой сердец, как Гвиневера, но не знала тогда, что иначе сбываются наши слова. Боги слышат, но пройдя через сумеречное зеркало, наша просьба уже не та, что послали мы, ответ же их и вовсе может вернуться измененным до неузнаваемости.
Это люди хитры и коварны, боги же прямолинейны и чисты, и потому, случается, воспринимают просьбы слишком буквально. Вот и мою просьбу о власти над сердцами людей, восприняли они иначе, чем виделось мне.
Много дней и ночей, не прерываясь даже на сон, находясь в колдовском экстазе, плела я свою лестницу и успокоилась, лишь когда она была готова, а последний узел завязан. Тогда встала я, спустилась с пригорка, потирая затекшие руки, разминая ноги, что почти не слушались меня.
Но сумела дойти до главного тракта Броселианда, потому что сегодня было полнолуние, потому что сегодня на перекрестке мне нужно закопать то, что я сплела. Мрачным получилось мое заклятие, пугающе выглядела и лестница. Никогда, думаю, ни одна ведьма до меня не создавала ничего, что обладало бы такой могучей темной силой. Стоя на перекрестке, вытащила из складок платья серебряный нож, провела острым лезвием по ладони, и вытекли капли крови ведьмы, чтобы завершить ритуал и усилить магический амулет.
После закопала лестницу на перекрестке и, не оборачиваясь, пошла прочь. Самым сложным было ни разу не обернуться, чтобы не видеть того или тех, кто пришел, почуяв мой призыв.
Спустя время ощутила, что началось действие темной магии, Мерлин и Ниниана не знали, что не отступилась я от своей мести — пусть не было больше моей иллюзорной долины, но теперь перекресток стал новой ловушкой для неверных мужчин, которых могу обратить в каменный обелиск, если будет на то моя воля.
И в дни, когда было мне угодно, просиживала я допоздна на перекрестке, надеясь, что приведет сюда тропа случайного путника. Но чаще всего уходила ни с чем. Иногда правда, шли крестьяне, но до того старые и уродливые, что не хотелось им мстить — им уже отомстила жизнь. И отпускала я их подобру-поздорову. Как-то раз мимо проходили и крестьянские женщины, на них магия не действовала. Несколько раз в мои сети угождали молодые охотники, но они были скучны, а обращенные в камень становились еще скучнее, и потому тоже были отпущены на свободу.
Я пригорюнилась, чувствуя, что могучая магия, созданная колдовским ритуалом, пропадает понапрасну, сила моя жила в амулете, но не было никого, к кому можно было ее применить. Напрасно ждала я возвращения сэра Ланселота, в глубине души отлично понимала, что после всего случившегося, не вернется он больше в эти края, возможно когда-нибудь, но не теперь. Пока слишком сильны в его душе воспоминания о заточении в моем дворце, о той власти, что была у меня над ним. А равного ему не встретить никогда!
Иногда вспоминала я о моем брате Артуре, думала о его бескорыстной любви и не понимала, как подобное возможно. Артур никогда не хотел мне отомстить, никогда не пытался удержать силой. Не просил Мерлина подмешать в мое вино любовный напиток. Нет, он был благороден, верен и всегда приходил на помощь, если я в нем нуждалась, не требуя ничего взамен. Наверное, я не умела любить так, как он. А возможно, мой младший брат попросту глуп.
Но все же день настал. Точнее, настала ночь очередного полнолуния: луна в небе напоминала огромный бледно-желтый диск, она казалась такой большой и светила столь ярко, что на лесной поляне было светло, как днем.
В задумчивости сидела я у перекрестка, когда вдалеке послышался стук копыт. Я настороженно прислушалась: кто это едет через лес? Не иначе, разбойник, добрые люди не хотят в такое время! А может, это учитель Мерлин собрался куда-то на ночь глядя?
Я вглядывалась в темноту и наконец различила силуэт мужчины, который слегка покачивался в седле в такт шагу своего коня, очевидно, всадник никуда не спешил.
Когда он приблизился, я закрыла глаза, напряглась, крепко сжала ладони: мгновенная пульсация, всплеск энергии, фиолетовая вспышка… И ловушка сработала!
Остановившись, всадник вдруг спешился, взял коня под уздцы и принялся напряженно оглядываться по сторонам. Не знаю, что он ожидал увидеть, однако обрадовался, когда я вышла ему навстречу.
— Приветствую тебя, славный рыцарь, — ласково произнесла я, с интересом всматриваясь в его лицо. Что ж! Незнакомец оказался очень хорош собой, конечно, уступал моему возлюбленному Ланселоту, но вполне мог бы считаться славным рыцарем. У него были светлые волосы, но темные глаза, прямой нос и приятная улыбка. Это я заметила, когда он приветствовал меня.
— Ты заблудился? — снова спросила я тем же ласковым тоном. — Ступай, я покажу дорогу!
Без малейших колебаний он пошел за мной, и мы шли, пока не оказались у просторной пещеры, приходилось довольствоваться таким жилищем, раз уж мой волшебный дворец был разрушен! Пещера, однако была весьма вместительной: несколько подземных комнат, соединенных между собой длинными коридорами. В одном из ее залов располагалась даже небольшая купальня с чистой проточной водой.
Я отвела рыцаря в комнату, где жарко горел камин, в котором пылал колдовской огонь, здесь было тепло и уютно. Он опустился на расстеленную на полу волчью шкуру, поблагодарил меня за гостеприимство, съел предложенную пищу, запив ее водой из того же ручья, а потом крепко уснул, ведь было поздно, а рыцарь проделал длинный путь.
Я оставила его и ушла в свой покой, также располагавшийся в теле скалы.
Проснувшись наутро и позавтракав, незнакомец снова поблагодарил меня за теплый прием, потом поднялся, простился и направился к выходу.
— Мне нужно продолжить путь, прекрасная дама, но благодарю тебя за пищу и кров. Если будет нужна моя помощь, лишь прикажи — я приду и спасу тебя! — горячо пообещал он.
Я коварно улыбнулась и кивнула, провожая его любопытным взглядом. Рыцарь еще не знал, что не может покинуть пещеру, и мне было интересно, как быстро он догадается.
Долго-долго плутал он, вновь и вновь ходил по кругу, оказывался в тех же самых комнатах, пока, обессиленный, не вернулся в главную залу. Он снова опустился на шкуру у камина, посмотрел на огонь, а потом повернулся ко мне.
— Здесь творится какое-то колдовство! — сообщил он таинственным шепотом.
— Неужели? — усмехнулась я.
Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, и наконец, он все понял.
— Ты колдунья! — изумленно вскричал он, указывая на меня пальцем, — И ты пленила меня!
— Так и есть.
— Но зачем? Что тебе от меня нужно?
— Мне нужен ты, сэр рыцарь, — откликнулась я безмятежно. — Я одинока, мне невесело в этом лесу одной. Ты же — прекрасный незнакомец, которого избрала я в свои спутники. Готов ли ты остаться со мной и разделить мою жизнь и мою любовь?
Рыцарь ответил мне удивленным взглядом.
— Твою любовь? Но опомнись, прекрасная дама, ты же впервые видишь меня! Ты даже имени моего не знаешь! Как и я твоего!
— Меня зовут Фея Моргана. Как твое имя, рыцарь?
— Джирент.
— Что ж, сэр Джирент, теперь мы знакомы, — я ласково улыбнулась ему. — Готов ли ты остаться со мной теперь?
Долгое время он молчал, не зная, как ответить, а потом нерешительно произнес:
— Боги свидетели, ты прекрасна. И я был бы счастлив остаться с тобой даже в этой мрачной пещере. Но год назад взял я в жены свою любимую, а потому должен отныне хранить ей верность. Прошу тебя, отпусти меня домой!
Услышав его слова, я вскипела от ярости: неужели, и этот рыцарь любит другую и просит меня отпустить его к ней! Доколе же будет продолжаться подобное!
— Домой ты не пойдешь! — крикнула я, поднимаясь, мои глаза метали молнии. — Останешься со мной в пещере, по доброй или же по моей воле! Выбирай.