Артуриана (СИ) - Старкина Виктория. Страница 37

— Нет, — ответила богиня, и все три лица ее вдруг разом улыбнулись мне. — Нет, ты не можешь вернуться домой столь быстро. Разве не видишь, что я тут совсем одна! Долгие века одна! Мне нужен кто-то, с кем можно поговорить, перекинуться словом. Останься здесь, король Артур, останься ненадолго. В благодарность за ту силу, что я подарила тебе!

Мне ничего не оставалось, как кивнуть в ответ на эту просьбу. А как иначе можно ответить на просьбу богини?

И я остался в пещере, утешая себя, что это ненадолго. И однако время шло, а ничего не менялось. Жизнь потекла в темноте, богиня иногда обращалась ко мне с речами. Иногда я заглядывал в котел, но чаще всего видел лишь дорогое мне лицо Морганы. Правда пару раз разглядел и моих рыцарей, что обреченно ждали меня у входа в пещеру. Они уже потеряли надежду на мое возвращение и собирались отправиться на выручку, лишь Мерлин останавливал их, понимая, что с Трехликой богиней шутки плохи.

Безнадежное отчаяние овладело мной. Не столько бессмысленность заточения огорчала меня, нет, к заточению я привык довольно быстро. В конце концов, богиня давала сытную пищу, а в пещере было не холодно — огонь и варево котла согревали воздух. И все же, мне было бесконечно тоскливо оставаться здесь. Я знал, что люди ждут меня: ждут и те рыцари, что остались стеречь корабль, ждали и в Камелоте, столько незавершенных дел предстоит закончить! А я должен сидеть в темной пещере и слушать эту огромную женщину, пусть и богиню, вместо того, чтобы идти собственным путем!

Тосковал я не только по родной стране, скучал и по братьям-рыцарям, и по моему опекуну сэру Эктору. И конечно, по Моргане, по той, которая волею жестокой богини судьбы родилась моей сестрой, и которая волей не менее жестокой богини любви не любит меня. Но в своих чувствах я был уверен и не собирался отступать, рано или поздно, моя настойчивость должна помочь. И я воспользовался присутствием богини, чтобы спросить у нее совета. С интересом внимала мне богиня и надолго задумалась, а потом произнесла:

— Ничего я не видела про это в моих свитка, но всегда верила в силу любви. Артур, что-то говорит мне, что не будет линия твоей любви ровной и гладкой. Не приведет та дорога к счастью. А потому, ищи его в чем-то ином. Цель человека не всегда связана с любовью, как и его жизнь.

Слова ее показались мне мудрыми, хотя и огорчили, в глубине души я все же надеялся на личное счастье. И однако не привык никого слушать, сам Мерлин говорил, что мне не увидеть волшебного котла. Но только сейчас понял, почему чародей не хотел, чтобы добрался я до Котла Перерождений. Он боялся, что сила моя возрастет и погубит Камелот, не верил он, что смогу я отказаться от искушения испить из золотого ковша. Но я сдержался.

Прошло еще сколько-то времени, сколько сказать я не мог, потому что дни и ночи в этой пещере были неотличимы друг от друга. И вдруг однажды я почувствовал, как что-то неумолимо зовет меня в дорогу: больше нельзя здесь оставаться! Нужно уходить! И в прямом смысле светлая мысль пришла мне в голову: когда богиня, как обычно, надолго удалилась, взобрался я по почти отвесной стене грота и сорвал крошечные мерцающие цветы, а после бегом помчался назад в лабиринт.

Как я и думал, цветы неярко, но все же светили в темноте, озаряя мой путь. Кроме того, капли, что упали на мою руку, давали и немного удачи, а потому я все время сворачивал в верном направлении, и куда скорее, чем в прошлый раз, миновал лабиринт и оказался у расщелины. Как же счастлив был я увидеть, наконец, солнечный свет! Пусть и столь тусклый, как в этом каменном коридоре. Я тосковал по солнцу, по небу, по вольному воздуху! И бегом, что было сил, побежал вперед, мечтая, как можно скорее, миновать расщелину и обнять своих друзей. Первое время бежалось легко, силы, казалось, лишь прибавлялись, а когда до выхода было рукой подать, я ощутил на себе гнев богини во всей его суровости: узнав о моем побеге, Трехликая богиня решила не погубить меня, нет, но остановить любой ценой!

И обрушились гигантские валуны с самой вершины горы, едва-едва успел я остановиться, чтобы они не убили меня. Быстро, насколько мог, отскочил я назад, и камни меня не задели, наверное, здесь помогла удача. Но теперь прямо передо мной возвышалась непреступная стена и напрасно искал я проход меж камней, они были прижаты друг к другу столь плотно, что пройти не представлялось возможным.

Мне оставалось лишь сидеть и ждать неизвестно чего, или же возвращаться назад, в дом Трехликой богини. Либо карабкаться наверх, цепляясь за выступы стены, в надежде, что она не обрушится. Ни один из вариантов мне не нравился. И потому я пошел иным путем. Опустился на землю, закрыл глаза и попытался направить мольбу о помощи к Мерлину, вдруг маг услышит меня!

И он услышал. Мерлин различил мой зов, несущийся к нему через стену, и понял, что я попал в беду. Он поднялся, помедлил, принимая решение. А после вошел в расщелину и двинулся мне навстречу.

— Артур! — крикнул он, громовым голосом, — Артур, ты слышишь меня?

И я услышал его.

— Мерлин! — завопил я, что было сил, — Мерлин! Я слышу тебя! Я тебя слышу!

— Отойди! — крикнул он. — Как можно дальше! Отойди!

Услышав его слова, я помчался назад, так быстро, как только мог. А потом раздался оглушительный грохот, Мерлин взмахнул посохом и вспыхнули молнии, ударил магический огонь прямо в каменную стену и глыбы разлетелись в сторону, обрушился завал, образовав множество закрывающих дорогу гигантских валунов. Но проход между ними оставался достаточный, чтобы я мог пройти, и помчался я навстречу волшебнику, а он подбежал ко мне, обнял крепко-крепко, и я ответил ему такими же крепкими объятиями.

— Бежим, скорее, поторопись! — закричал волшебник, — Она не остановится! Быстрее!

И мы покинули мы расщелину, выскочили, наконец, на свободу, ко мне бросились мои рыцари, они с радостными криками обнимали меня, им неважно было, видел я котел или нет, важно лишь, что вернулся к ним живым и невредимым. Но как бы сильно ни радовались мои рыцари, я радовался им куда больше, ведь столько времени провел в одиночестве, в заточении, лишенный общества тех, кого любил!

— Братья! — закричал я, — Братья мои! Мы немедленно отправляемся домой! Камелот ждет нас!

Рыцари ответили счастливыми возгласами, так быстро, как только могли, собрали они свои вещи, вскочили на коней и помчались прочь, стремясь убраться подальше от гнева Трехликой богини. И несмотря на то, что богиня пыталась меня убить, в душе я чувствовал, что благодарен ей: так много истин услышал я из ее уст, она помогла мне стать тем королем, каким я стал.

Обратный путь был куда короче, чем дорога сюда, потому что теперь мы не останавливались уже в деревнях скоттов, не искали храм Дагды, не думали, куда направиться, а напрямую скакали туда, где оставили наших братьев. Живы ли они до сих пор? Не знали мы покоя, покуда не добрались до побережья, а там — направились на поиски лагуны, где оставили корабль и его стражей.

По дороге успел я показать рыцарям свою руку, на которой так и остались следы от волшебных капель, правда теперь они уже побелели, и недоверчивый Пелинор, знавший, что однажды чуть не победил меня, тут же предложил поединок. Это была его шутливая месть за тот случай, когда я вызывал его столь настойчиво. Вызов рыцаря был принят, и мы сразились в честном бою. И если раньше сражались на равных, то теперь в мгновение ока обезоружил я сэра Пелинора, а когда он подобрал меч, обезоружил снова и нанес удар, после которого бедный рыцарь долго не мог подняться.

Все были удивлены силой волшебного зелья, всего три капли которого даровали мне мастерство и небывалую удачу. Но все же недоумевали рыцари, почему не выпил я из заветного ковша, почему не обрел могущество, что могло дать зелье!

— Ты мог бы стать сильнее, чем сам Мерлин, — разочарованно протянул сэр Гарет.

— Мог бы. Но я — не Мерлин, брат мой. Я — король Камелота, а это большая ответственность. И о ней должно помнить.