Артуриана (СИ) - Старкина Виктория. Страница 38

Мерлин был доволен то ли моим ответом, то ли тем, что я не стал сильнее его, но рыцари все равно продолжали пожимать плечами и перешептываться.

К счастью, продолжалось это недолго, потому что совсем скоро узнали мы скалы, меж которыми спрятали корабль, и испытали глубокую радость и облегчение, когда увидели судно нетронутым. Но едва мы приблизились, как рядом засвистели стрелы, загнав нас в укрытие, а потом громкий голос обратился к нам:

— Кто вы? Назовитесь! Что вам нужно?

И я понял, что верные рыцари не узнали своего короля. Я выехал вперед и крикнул:

— Что с тобой? Или не узнаешь ты своего короля? Или переродился я в волшебном котле? Но нет, я тот же Артур Пендрагон, сын Утера и король Камелота, каким был прежде! Со мной ваши братья, рыцари Круглого стола!

— Король! Король вернулся! — раздались крики, послышался оглушительный свист, а потом рыцари выскочили из своего укрытия и бросились к нам. Они обнимали без разбору меня, своих друзей, Мерлина, а я смотрел на их обросшие бородами, изможденные лица и понимал, как же долго они ждали здесь, не имея никаких известий, и уже потеряли надежду на наше возвращение, но не уводили корабль! Они продолжали верно исполнять приказ, и их преданность тронула мое сердце.

Очень скоро взошли мы на борт корабля, который направился обратно к берегам Альбиона, унося нас назад, к дому. В этот раз не встретились нам штормы и бури, плыли мы по спокойному морю, и подолгу стоял я у борта и думал о том, как много приобрел в этом путешествии. И пусть не получил желаемого, но увидел и узнал больше, чем рассчитывал.

Через пару недель мы снова были в замке Корнуолла, опять приняла нас у своего очага моя добрая сестра Элейна.

— Я молилась о твоем возвращении, Артур, — тихо сказала она. — Сколько времени прошло, и не думала уже, что ты вернешься!

— Рад видеть тебя, сестра, — с этими словами я тепло обнял ее.

Между нами никогда не было близкой дружбы, но меня обрадовало, что Элейна молилась за меня и ждала моего возвращения.

Глава 5. Камелот

Некоторое время спустя мы вернулись в Камелот, и все жители высыпали на улицу, радостно встречая своего короля и его верных рыцарей. Я был счастлив видеть, как сильно ждал меня народ, мне было важно понимать, что не только знать, но и простые люди искренне любят короля. Но еще важнее осознавать, что за долгое время, что провел я вдали от Камелота, никто не покусился на трон, при дворе не было интриг, свар и расколов, напротив, все вместе рыцари Круглого стола объединяли жителей страны против врага, против тех, кто устраивал бесконечные набеги на Логрес, в надежде расшатать королевство. Но магия Мерлина, магия Нинианы, и не знаю, каких еще высших сил, хранила нас: Камелот оставался непреступным для захватчиков, в том числе и в дни моего отсутствия.

Я надеялся, что теперь королевство будет охранять еще и сила волшебного котла Дагды, который оказал мне честь, позволив увидеть это чудо. В то же время глубоко внутри появился страх. Услышав слова Трехликой богини, боялся я, что принесу, тем или иным образом, несчастья и разруху на свои земли, и дал клятву сделать все возможное, чтобы этого избежать.

Однако же понимал, что рок всегда решает по-своему. Был свой рок и у меня.

Конечно, я был счастлив вновь войти в свои покои, вновь собрать друзей за Круглым столом, и мы устроили пир, который длился целых три дня, праздновали не только в замке, но и в деревнях, все радовались нашему возвращению. Но и разочарование ждало меня — не дождавшись моего возвращения, Моргана уехала в Броселианд, навестить наставницу.

— Что ж, — когда закончились праздники, сказал Мерлин, — Я помог тебе в деле, которое казалось безнадежным. И мы успешно возвратились в свои земли. Позволь и мне, наконец, вернуться в родные края. Стосковался по ученикам и по моей Ниниане.

Услышав его слова, я вздохнул. Только сейчас понял, как сильно хотел бы отправиться вместе с ним, как сильно желал бы оказаться в Броселианде и обнять мою дорогую Моргану. Так давно я не видел ее, если не считать образа в Котле Перерождений! Но не могу же оставить свой трон, всего несколько дней, как возвратился я к делам государственным, и нельзя мне ехать снова!

— Мое сердце желало бы последовать за тобой, — ответил я Мерлину. — Но могу только позавидовать. Езжай же, возвращайся в родные края! Благодарю тебя за помощь, если что-то нужно — проси, я готов дать тебе все, что угодно!

— Спасибо, Артур, — Мерлин улыбнулся. — Что может быть нужно чародею, вроде меня, кроме свободы! Нет, мне ничего не нужно, я рад служить тебе.

— Хорошо, тогда до встречи. Передавай от меня поклон Ниниане и Моргане.

— Передам, — улыбнулся волшебник. Он знал о моих чувствах. И хоть не одобрял, но и не осуждал их.

Так, Мерлин покинул Камелот, отправившись обратно в Броселианд, а в Камелоте жизнь потекла своим чередом: мы все так же отражали набеги саксов, каждый раз наши схватки с ними были все более ожесточенными.

А спустя некоторое время Моргана стала женой короля Уриена, по моей же собственной воле, а сам я сочетался браком с прекрасной Гвиневерой. Наверное, не было во всех ближайших краях ни одного правителя, который бы не завидовал мне! О красоте моей жены ходили легенды, ее воспевали все певцы и барды, включая и знаменитого Талиесина. Но сам я, хоть и видел, что Гвиневера прекрасна необычайно, что она добра и праведна, и нельзя найти лучшей жены для любого короля, все же не чувствовал любви к супруге, и она, как ни старалась, тоже не смогла полюбить меня. Гвиневера относилась ко мне с почтением, как и положено относится к королю, она уважала меня и была верным другом и советником, насколько женщина может быть другом и советником. А еще в ее отношении ко мне было много ревностного, слишком следила она за мной, опасаясь потерять мужа, влияние, корону и безопасность. Опасалась за таинство брака, бывшее для ее религии священным. И хоть мы не венчались, согласно ее канонам, Гвиневера не оставляла надежд обратить меня в христианство. Она ненавязчиво рассказывала мне истории, читала тексты молитв, но я не собирался отказываться от религии предков. Особенно после того мрачного предсказания, что слышал во время Дикой охоты. Мне не хотелось бросать вызов древним богам, встретив Дагду, я уже знал, что они куда могущественнее людей и состязаться с ними — себе дороже.

К тому же они не были столь милосердны, как тот бог, о котором рассказывала Гвиневера, и потому кара их могла быть сурова и даже жестока.

И я упорно хранил им верность, закрыв сердце для слов моей прекрасной жены.

Видел я, что она не любит меня так, как некоторые женщины своих любят мужчин, но и сам знал, что не хочу идти по дорогам, совершая подвиги во имя Гвиневеры, как призывали десятки певцов, понимал, что чувства мои к Моргане — совсем другие, нежели к жене. И все-таки старался быть хорошим и верным мужем, от души хотел, чтобы она была счастлива.

Королева же полюбила всем сердцем моего славного рыцаря, сэра Ланселота. С одной стороны, меня огорчали эти чувства, ведь я знал, что и Моргана любила Ланселота, а как королю, мне хотелось быть первым во всем. Иногда чувствовал я уколы ревности, иногда меня охватывала печаль. Но в остальном, старался не замечать любви Гвиневеры к Ланселоту и его любовь к моей жене, потому что был уверен в ее верности, а еще более — в верности славного рыцаря, чья честь не вызывала сомнений. Но даже если бы и думал я, что Гвиневера и рыцарь не верны мне, не стал бы спрашивать ни его, ни ее. Потому, что знал — откройся правда, и Ланселоту нужно будет понести суровое наказание. Многие рыцари преданы Ланселоту, особено войска, что в Аморике, да и народ Логреса его любит. Тогда не избежать нам войны, а это значит кровопролитие и смерти моих подданых, угроза чудесному городу, что я создал, которому и так угрожают и с севера, и с востока, и с юга. Стоит ли этого женская неверность? Рассудил, что не стоит.

Время шло, при дворе появлялись новые рыцари, появился и сэр Мордред, которого представил мне король Оркнейский, как своего сына и моего племянника. После, в разговоре наедине, супруга его, королева Моргауза, сообщила, что Мордред — мой сын. А значит, если Морриган не ошиблась, может стать для меня погибелью. И тем не менее, я позволил мальчику остаться при дворе, пусть лучше растет на моих глазах. Никогда не рассматривал я Мордреда, как наследника, не верил, что он и правда мой сын, а скорее — не желал верить. Мне хотелось бы, чтобы преемником на троне Камелота стал сэр Ивейн, юный сын Морганы. Но боги распорядились иначе.