Конец Пути (СИ) - Орлеанский де Грегор. Страница 9

И лишь развивающиеся флаги и бесцельно бродящие, обездоленные люди подавали признаки жизни; давали понять, что город не спит.

Фрэнк приближался. Он шёл мимо людей, и никто не обращал на него внимания. Поначалу он беспокоился, что какой — нибудь патруль арестует его; не знал он, что все были слишком заняты, дабы обращать внимания на измученного человека: таких здесь много. Потому ему ничего не оставалось, кроме как просто идти.

Он направлялся к месту, где раньше жил. Где они с женой провели первую ночь этой войны. Его не сильно волновало, было ли это здание ему домом — всё, чего хотелось Фрэнку, это просто отдохнуть.

Он был всё ближе к началу города. Сейчас Фрэнк находился в пригороде, который не успели сделать частью столицы из — за войны. Ещё далеко было идти, но сил, кажется, уже не осталось. Фрэнк смотрел на небо.

Удивительно, но если какой — то час назад оно вызывало у него лишь ненависть, то сейчас он относился к нему по — другому. Небо стало для него тем местом, где его ждёт покой. Зачем продолжать упираться, если можно уйти на покой. Встретить там Джордана, а возможно и Эллен. И многих других, чьи жизни унесла война.

Нащупав револьвер в кармане, Фрэнк твёрдо решил: найти местечко покрасивее, где можно будет это закончить. Зачем умирать в грязной луже, если можно сделать это на лужайке? Ведь именно это право, выбрать место упокоения, отличало его от типичного человека на войне.

Он шёл мимо людей, высматривая дома вокруг. Они были разные. Повреждённые бомбами, пустые, наполненные, ухоженные, не ухоженные. Но нигде не было подходящего. И тут Фрэнк вспомнил про старый бульвар, кажется 18 века, который раньше был центром города. Там ещё был большой фонтан, который назвали то ли "Победоносный", то ли "Благоразумный", уже и не припомню.

Определив местоположение по пошарпанным табличкам с облупившимся лаком, он направился прямиком туда.

Фрэнк этого не замечал, но заметил я: чем ближе к бульвару, тем радостнее были люди, и тем красивее казались дома. Если в пригороде бродили люди в разорванных свитерах и заляпанных грязью ботинках, купленных года два назад, то чем ближе к бульвару, тем красивее они были разодеты. Мелькали старенькие костюмчики, некоторые носили в руках музыкальные инструменты. В одном стареньком особнячке со смешным изображением ангела на входе (он держал в руках вместо лиры, как чаще всего было в подобного рода домах, дубину с острым наконечником), собралось множество людей. Оттуда был слышен смех, и шумела музыка.

Он возненавидел их. Как смеют они радоваться, когда вокруг происходит такое горе… Когда Фрэнк собирается покончить с собой. Он до сих пор не понял самой важной вещи в этой жизни — всем плевать на тебя.

Наконец, он таки нашёл этот фонтан. Вернее, то, что осталось: бортик был повреждён, и вода вытекла на дорогу. Но сейчас это было не важно. Фрэнк нашёл нужную лавочку и сел на неё.

Его колени дрожали. Как и руки. Он до сих пор сомневался в правильности своего выбора: ведь Эллен ещё может быть жива… А затем он вспомнил глаза Джордана, уставившиеся на небо, и рука сама потянулась за револьвером.

Потянувшись за ним правой рукой, его взгляд коснулся кольца. Как много раз он делал что — то этой рукой, но, ни разу, с самой свадьбы, не обращал на него внимания. А теперь, когда жизнь кажется законченной, Фрэнк смотрел на кольцо. Золотое, с надписью "Вечность". Со свадьбы прошло три года, а ему кажется, что это было в прошлой жизни.

Приставив револьвер к виску, Фрэнк не торопился стрелять. В его челюсти снова почувствовалось сильное покалывание, а в горле застрял гигантский комок. Он снова подумал о своей жене, о красавице Эллен… Нельзя так легко заканчивать эту историю, одним нажатием пальца. Из глаз текли слёзы, а дрожащая рука все ещё сжимала револьвер. Как тут…

— Ты уверен в этом, мальчик? — Вдруг послышалось ему. Голос звучал тихо и спокойно. Не глядя на говорящего, Фрэнк старался положить палец на спусковой крючок.

— Ты уверен в этом? — Переспросил незнакомец. Его голос звучал так же, но теперь в нём появилось нечто, что заставило Фрэнка убрать палец. Но он всё ещё не готов был ответить.

— Знаешь, это ведь глупое решение. Уверен, она ещё жива, — спокойно сказал незнакомец; хоть Фрэнк этого не видел, но человек улыбнулся, едва завидел, как Фрэнк убивает палец с курка.

— Замолчите! — Сквозь слёзы рявкнул тот, — вы ничего не понимаете!

— О, я всё понимаю. Ну-ка, посмотри на меня.

Фрэнк не шелохнулся. Его дрожащая рука пыталась сжать револьвер покрепче, но едва он снова услышал этот спокойный голос, так сразу убрал руку.

— Правильно. Не стоит торопиться умирать, иначе можешь сделать это напрасно. Посмотри на меня, — незнакомец сделал три шага вперёд, поближе к Фрэнку.

Наконец, он поднял голову, и, несмотря на слёзы, всё таки посмотрел на незнакомца.

Невозможно описать мысли, возникшие в голове у Фрэнка, как только он увидел Филиппа Августа. Но я передам тебе, мой дорогой читатель, мысли, возникшие у меня: это был мужчина средних лет, судя по коже лица. Его мрачный внешний вид отталкивал всякого, кто не смотрел ему в глаза. Ибо Август пытался казаться нелюдимым и загадочным, о чём говорила его одежда: тёмное расстёгнутое пальто, под цвет котелка, с большими тёмно — серыми пуговицами. Штаны будто сливались с пальто, и вообще, вся одежда была одного цвета. За исключением серебряной трости.

А вот глаза… Глаза это нечто необычное. Наверное, нет в мире людей, у которых с мрачным лицом были бы аж настолько сияющие глаза. Словно смотришь в кристально чистую воду. Взглядом он может пролезть тебе в душу и узнать самое сокровенное, если бы его интересовали подобные мелочи. Тёмно — зелёный оттенок глаз с небольшими мешками от явного недосыпа лишь подчёркивали его необычный внешний вид.

Он улыбался. И улыбка его была крайне хитрой, хоть и на эмоциях Фрэнк этого не заметил.

— Вот видишь, это не так уж и сложно, — с удовлетворением в голосе проговорил незнакомец.

— Сложно, — отрезал Фрэнк.

— Я уверен, что она ещё жива. И она ищет тебя.

— Что?.. Отк-откуда вы знаете? — Теперь Фрэнк был удивлён, хоть и боль все ещё ныла где — то там, в горле.

— Ну, если человек перед самоубийством гладит обручальное кольцо, то… Всё крайне просто, — незнакомец говорил спокойно. Его голос звучал так, будто он говорил о каких — то совершенно обыденных вещах, например о содержании воскресной газеты.

Это спокойствие передалось и Фрэнку.

— Вы правда так думаете? — с надеждой в голосе обратился к незнакомцу наш герой.

— Правда — правда. И вряд ли вы встретитесь, если ты не согреешься и не залечишь руку.

— Я не уверен… — начал было Фрэнк, но…

— Зато уверен я. Пойдём со мной. Я живу недалеко. Нечего ходить с оружием по городу в наше время. Пойдём, пойдём, — поманил за собой Фрэнка незнакомец.

— А вы кто? — Сомнение всё ещё звучало в голосе Фрэнка.

— Я? Я Филипп Август, и я спасаю тебе жизнь. Наложим тебе швы, и дальше уже решишь, что делать дальше. Идёшь?

— Да, да… — немного подумав, он кинул, — я Фрэнк.

— Будем знакомы, — сказал Август.

Так как я знаю Августа лучше, чем ты, мой дорогой читатель, я скажу тебе так: он приложил большие усилия, чтобы это "будем знакомы" не прозвучало так, будто ему плевать на имя нашего героя.

И Фрэнк пошёл. Наверняка сейчас, сидя в мягком кресле, лёжа на диване, или, если ты, мой дорогой читатель, любишь читать в автобусе, задумаешься, как он, наш герой, может довериться первому встречному, а я скажу тебе так: у Августа был дар убеждения, и Фрэнк, словно околдованный магией слова, отправился следом.

Они шли по знакомым улицам. Только теперь, вместо весёлых людей, была пустошь с каменными сооружениями. А у одного дома вооружённые солдаты тащили силком двух мужчин под еле слышный плач их жён, сестёр, матерей. Август остановился и около минуты смотрел на это, потеряв дар речи. Его улыбка исчезла без следа, и он стал мрачным, как и его наряд.