Любовь по переписке - Хэнсон Джинджер. Страница 1

Джинджер Хэнсон

Любовь по переписке

Глава 1

Галлатин, Теннесси

Февраль, 1866

– Сабрина?

Знакомый голос отвлек Анджелу Степлтон от мечтаний. Печаль, владевшая ею на семейном кладбище, сменилась неожиданной радостью. Неужели это Рэнсом Шампьон? Живой? Еще до того, как она успела обернуться, пара сильных рук сжала ее в своих объятиях.

Совершенно неожиданным и приятным для нее сюрпризом был его поцелуй. Не успев вскрикнуть, она поднялась на цыпочки, чтобы быть вровень с ним. И в долю секунды, пока глаза ее не закрылись, она вгляделась в его глаза цвета аквамарина. Затем она закрыла глаза, не желая видеть его разочарование, когда он поймет, что поцеловал не ту сестру. До этого она хотела насладиться ощущением своего первого поцелуя.

Действительно первого поцелуя.

Подаренного ей мужчиной, от которого она меньше всего этого ожидала, и в то же время единственным мужчиной, о поцелуе которого она мечтала.

Их тела соприкасались, и она думала, что он может слышать ускоренное биение ее сердца. Изумительное чувство радости наполнило ее, она вдыхала исходивший от него аромат древесного дыма, лошадиного пота и его собственный запах, и от возникшего желания у нее кружилась голова. Она никогда не думала, что мужская борода, касающаяся ее лица, может оказаться такой мягкой и приятной.

В тот момент, когда Рэнсом отодвинулся от нее, заворчал лежавший рядом пес. А она не могла оставаться на месте, тело ее чуть-чуть сдвинулось вслед за ним. Подняв руки, она хотела удержать его возле себя, но не сделала этого. Она опустила руки и открыла глаза.

И увидела белые зубы в усмешке, которую она уже не надеялась когда-нибудь увидеть.

– Кажется, я ошибся. – Он все еще держал ее за плечи. А Анджела не представляла себе, что может быть более счастливой, чем в этот момент.

Рэнсом Шампьон был жив! И она радостно улыбнулась ему.

– Не надейтесь, что я принесу извинения, деточка. Солдаты, вернувшиеся с войны, имеют право на некоторые вольности.

– Мы считали вас погибшим, – сказала Анджела, а улыбка ее становилась все шире и радостнее. Она как будто опьянела, глядя на него. Конечно, он выглядел ужасно, так как война оставила на нем свои следы, превратив его в изможденного незнакомца. Но он был жив! И стоял передней, живой и невредимый. Сердце ее переполняло счастье.

– Янки пытались это сделать, но я, вероятно, оказался слишком крепким орешком, и им не удалось меня убить.

Худой, бородатый, потрепанный войной. А на правой щеке у него, кажется, шрам.

– Я вижу, ваш верный страж тоже пережил войну, – продолжал он, подходя к собаке.

Безусловно, мужчина, чесавший уши старому Джексону, мало походил на элегантного кавалерийского офицера, которого Сабрина провожала на войну. От его прекрасной формы конфедерата остались только изношенные кавалерийские ботинки, потертый серый сюртук и широкополая шляпа с опущенными полями. Его плохо починенные синие брюки заканчивались намного выше ботинок, а ситцевая рубашка, похожая на жеваный фантик от конфеты, выглядывала из сюртука там, где на сюртуке отсутствовали пуговицы.

Янки распорядились спороть все фирменные пуговицы с военной одежды, и у многих солдат на сюртуках их вообще не осталось.

Рэнсом выглядел так, как будто был собран из отдельных, не связанных между собой частей, почти как вновь образованный союз.

Влажный февральский ветер охлаждал ее пылающие щеки. Меньше чем неделю назад грянул мороз, первый в эту необычно теплую зиму. И теперь островки снега пытались сохраниться в затененных оврагах, несмотря на прошедший в воскресенье ночью дождь.

Она плотнее закуталась в шаль, стараясь согреться и подавить свое желание обнять Рэнсома за плечи. Ей хотелось коснуться его кончиками пальцев, прижать руки к груди и ощущать биение сердца.

Джексон просунул свое крупное тело между ними, заставив их отодвинуться друг от друга. Пес поднял верхнюю губу, обнажив ряд острых пожелтевших зубов, и опять зарычал.

– Ты что, не помнишь меня, приятель?

– Он, безусловно, помнит вас. Пес набросился бы на вас моментально, если бы не узнал. – Анджела опустилась на колени и обняла собаку за шею.

Тиская собаку, она лишала себя возможности коснуться Рэнсома. Шляпка ее, съехавшая с головы от его неожиданного объятия, на зеленых ленточках свисала с плеча. Руки дрожали, и, не надеясь на то, что ей удастся справиться с тонкими ленточками, она спрятала дрожащие пальцы в собачью шерсть.

Пес воспринял ее внимание как вполне естественное явление, но не спускал глаз с Рэнсома.

– В последний раз я видел это платье и шляпу на Сабрине, – проговорил Рэнсом, оглядывая небольшое кладбище, как будто ожидая, что Сабрина появится из-за ближайшего дерева. – Боюсь, я принял вас за вашу сестру.

О Боже! Пальцы Анджелы почти впились в шею собаки, пес заскулил, и она, ослабив давление, ласково погладила его.

Как мог Рэнсом узнать о том, что произошло с Сабриной? Они не пытались сообщить ему, так как считали его погибшим. Паника овладела девушкой. Она не была уверена, что у нее хватит мужества, чтобы сказать ему обо всем. Не сейчас. Она еще раз погладила собаку, стараясь отдалить неизбежное.

– Я не могу поверить, что вы находитесь здесь. Все говорили, что вы убиты. – Она быстро произносила слова, надеясь, что ее волнение он объяснит неожиданностью своего появления.

– Уверен, полковник Труздейл не думал, что я останусь в живых, – улыбнулся он, и его улыбка невероятно обрадовала Анджелу. – Но я выжил, – закончил он и пожал плечами.

– Почему же вы не сообщили нам, что остались живы? – спросила она уже раздраженным тоном, понимая, что в этом случае они могли бы известить его о смерти Сабрины, и она не оказалась бы в такой неприятной ситуации, когда вынуждена была рассказывать ему о гибели его невесты.

– Я бы, конечно, это сделал, но федералы отправили меня на такой далекий остров, откуда камушек можно было добросить до Кубы. И те, кто схватил меня, не обеспечили мне возможность посылать письма.

Она почувствовала, что за его легкомысленными словами скрывались воспоминания, которыми он вряд ли захочет с кем-нибудь поделиться.

– Затем, в один прекрасный день прошлым летом, они пихнули меня в лодку, отвезли во Флориду и оставили там. Без денег, без еды, без возможности сообщить Сабрине о том, что я жив.

Этот печальный рассказ уничтожил последние остатки ее раздражения.

– Простите, я не хотела обвинять вас.

– Все в порядке, – сказал он, не обращая внимания на ее извинения. – Я приехал за Сабриной. Уже давно я должен был отвезти ее в Техас.

– Ах да, Техас. – Анджела прекрасно знала о планах Рэнсома, потому что переписывалась с ним до момента его несостоявшейся гибели два года назад. С самого начала Анджела была недовольна тем, что согласилась на просьбу Сабрины и писала письма от чужого имени. В этом было что-то от непростительного обмана, но отказать она не смогла, Сабрина так редко о чем-нибудь просила.

И доводы Сабрины были вполне разумными: у нее был ужасный почерк, и ей не хотелось, чтобы Рэнсом видел, как некрасиво она пишет. Сначала Анджела согласилась писать письма под диктовку сестры, но потом Сабрине надоела эта романтическая затея, и Анджела сама отвечала на письма Рэнсома.

Хотя она с удовольствием писала эти письма, ей не приходило в голову, что она может влюбиться. Не подозревала она о своих чувствах до того момента, когда пришло известие о его гибели. Никто в доме понятия не имел, как ее возмущало то, что сестра ее немедленно начала поиски мужчины, который мог бы утешить ее несуществовавшую скорбь. Поиски, которые в конце концов привели к ее собственной смерти.

– Ваша тетушка сказала, что Сабрина где-то здесь.

– Тетя Джулия сказала, что Сабрина именно тут? – переспросила Анджела, делая ударение на слове «тут».