Избранная на подмену (СИ) - Рэйн Рина. Страница 7

И хорошее наступает.

Дракон аккуратно дотрагивается до ладони мордой, и я чувствую своей тене-кожей легкую прохладу от мелких чешуек на кончике его носа. Прикосновения приятны, вид щурящихся от удовольствия изумрудных глаз и бесконечное курлыканье ободряют, и я, набравшись смелости, рискую провести по коже ящера рукой… Раз, другой, третий…

А ведь если бы меня именно сейчас спросили о том, хочу ли я стать частью этого мира, я бы ни секунды не сомневаясь ответила бы «да!».

И только эта мысль озаряет меня…

…Как тут же утыкаюсь взглядом в бледное и напуганное лицо двойника, склонившейся надо мной.

Глава 3. Обещания

– О, небо и звезды! Ты очнулась! – облегченно шепчет Нарисса, падая мне на грудь и обнимая так, будто мы любящие друг друга родственники.

Я же и рада бы хоть как-то отреагировать на это, но чувствую себя мешком с мукой – во всем теле, кажется, нет ни одной целой косточки или мышцы. Даже дыхание дается с трудом. И очень хочется проверить, что у меня с грудной клеткой: нет ли там кровоточащей раны. Меня же вроде кололи кинжалом в грудь. Привиделось?

Но это же нужно поднять руку, что-то сделать… Да и с холодного пола, на котором все еще лежу, лучше бы встать. А то еще простыну. Но пока сил хватает лишь на то, чтобы едва-едва пробормотать:

– Что это… Что со мной было?

– Ритуал! И ты его прошла! Ты теперь часть этого мира! Понимаешь?

Понимать-то понимаю. И что ритуал, и что часть мира… Последнее понимаю даже лучше, чем она думает. Она ведь не зря так сильно настаивала на том, чтобы я не сомневалась, отвечая на вопросы, да? А я сомневалась. Только знала ли Нарисса, что, если что-то пойдет не так, харты мне навредят?

Кстати, о них. И обо всем остальном.

– Ты обещала дать ответы, – напоминаю, приподнимаясь на локтях с ее помощью, перебарывая злость и даже брезгливость. Не знаю, может, если все-таки выяснится, что у всего этого есть какое-то веское основание, я пойму и даже приму случившееся. Но пока я сама, как те харты: готова рычать и драться. Только сил никаких нет: – То есть, вы оба обещали все рассказать, – нахожу взглядом Макса, все также стоящего чуть в стороне в тенях с непроницаемым выражением лица, и обращаю внимание, что ножны на его поясе пусты – кинжала нет. Я вообще нигде не вижу этого оружия. Может, конечно, он в кармане плаща Нариссы. Но какое-то чутье подсказывает, что если обыскать этих двоих и подвал, даже тогда кинжал не найти.

Но если бы у меня из груди сейчас торчала рукоять холодного оружия, я бы это заметила же, да? Так, где кинжал? Надо будет обязательно расспросить и о нем.

Только вместо объяснений от Нариссы слышу:

– Да-да! Конечно, расскажем. Но, может, сперва отдохнешь? Выспишься? Поешь? Выглядишь изможденной, – с тревогой в голосе замечает она. Звучит искреннее, чем царапает особенно.

Стоп! Хватит!

– Вы обещали все рассказать! – под приливом злости слабость отступает, так что у меня получается немного отшатнуться от двойника и сесть на полу поудобнее, подмяв юбки. Некстати вспоминается стоимость платья и то, как сильно я, собираясь на игру, переживала за его сохранность. Как же это было глупо.

А еще это было в другой жизни.

Только какая из них реальная?

Ритуал неуловимо изменил очень многое. С каждым мгновением убеждаюсь в этом сильнее и сильнее, чувствуя, как мир становится четче, красочнее и материальнее. Хотя он и после перемещения был вполне осязаем... Или эти чувства – «побочка» ритуала?

Что же со мной только что сотворили?

Нарисса усаживается рядом. Издалека мы, наверное, смотримся даже красиво: две одинаковые внешне девушки в зеркальных позах посреди магического круга, окруженного горящими свечами. Но мне не до красоты. А от слов Нариссы, особенно:

– Ну хорошо! Хорошо! Может и лучше, что ты все узнаешь уже сейчас. Тогда мы прямо с утра сможем приступить к твоему обучению, – соглашается она, «дирижируя» руками так, будто я дикий зверь, которого нужно усмирить. Только этот жест раздражает особенно. И, вообще, какому еще, блин, обучению?! Но удерживаю рвущийся адреналин в себе. Все равно сейчас узнаю, какому. И, чую, мне это не понравится.

В подтверждении моих догадок, Нарисса глубоко вздыхает, поправляет резкими движениями прическу и, еще раз окинув меня сумрачным взглядом, начинает очень странный рассказ.

– Ну… Несколько сотен лет назад в моем мире началась междоусобная война. Думаю, ты понимаешь, о чем я. По крайней мере, в твоем мире такие тоже были. Прежде чем Макс отправился за тобой, мы изучили о Земле все, что могли. Так что я точно знаю – у вас это было.

– Да. Только я все равно не понимаю, какое это имеет отношение ко мне и всему этому, – окидываю зал подземелья круговым взглядом.

– Как ни странно, самое прямое. Но лучше, если я буду говорить по порядку, тогда смогу ничего не пропустить и не забыть.

– Да, я слушаю тебя. Продолжай.

И она продолжает.

Междоусобная война в мире, где есть магия, очень опасная штука. Особенно, затяжная. Но кроме кровопролития, голода, болезней и смертей, она привела к быстрому развитию некоторых видов магии. Так, местные узнали, что есть другие миры, научились прогуливаться в них и тянуть оттуда то, что называли образами, обликами или тенями.

Правда, по какой-то причине войти в чужой мир и вернуться обратно могли только мужчины. Но зато привести с собой они могли кого угодно. Ну и вели самых разных монстров, заодно подчиняя их себе. Таких магов стали звать шанами. И они быстро вышли на самую вершину местной пищевой цепи. А заодно стали делиться по видам и возможностям.

Говоря проще, чем круче у шана был иномирный монстро-облик или чем больше было их количество, тем было лучше. Некоторые подчиняли себе один образ, но такой, чтобы всех впечатлить. Как, например, встреченные мной драконы.

А то, что зеленоглазый брюнет тоже был драконом, я теперь не сомневалась. Только кто именно спас меня от хартов, он сам или его тене-образ, так и не поняла. Можно было спросить об этом у Нариссы. Но доверия к ней у меня не появлялось даже пока слушала ее откровения. Так что рассказывать о пережитом, я не стала.

И, вообще, я очень хотела бы проверить все ее слова. Но как? Оставалось только слушать ее историю дальше, запоминая как можно больше.

Так вот, пока одни шаны стремились завладеть самым сложным образом, другие становились владельцами нескольких обликов попроще и меняли их по желанию или сочетали все вместе. Так, когда-то жил маг, способный управлять одновременно сотней крупных пауков и мог стать то одним, то другим, а то и всеми сразу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Армия мохнатых тарантулов или прыгающих птицеедов? Бррр! Что может быть хуже? Но, на счастье, владелец этих теней жил очень давно, а перед мучительной смертью от рук собратьев, сошел с ума. Все-таки он переоценил возможности своего разума и силы воли. Так что больше никто таких экспериментов с образами не делал. По крайней мере, так, чтобы это знали другие.

Постоянный контакт с чужими мирами отразился на шанах. Заклинания и чары могли рядом с ними сбоить, а у людей, лишенных магии, называемых здесь нэнн и нэннэ, часто возникала странная реакция на шанов. Иногда это была сильнейшая неприязнь, вплоть до жгучей ненависти. Но чаще появлялась настоящая зависимость от силы, которую называли эффектом Зова или самим Зовом. Поэтому шанам было запрещено использовать образы рядом с обычными людьми без особенных причин. Да и их личные слуги обязательно были из одаренных в магии хотя бы немного. То есть, из анирэ и аниров.

Шаны стали высшей знатью и сосредоточили в руках всю власть. Только воевать между собой не перестали. Но если раньше врагами для них были только такие же маги, то теперь к ним добавилось и откуда-то взявшееся местное абсолютное зло. Харты.