Книга монстров (СИ) - Брэйн Даниэль. Страница 59

Я очень хотела, чтобы он сказал правду, но из его взгляда только пропал убивающий лед.

Там, в кабинете Рема, мне было скверно настолько, что я не знала, что хуже, Каирны или Аттикус, ускользающий от меня. Разгадка была прямо перед глазами, и я ее прятала — от себя в том числе.

— Что за книгу ты держал в руках?

Меня к нему все равно тянуло, тянуло так сильно, но в то же время так слабо, я легко способна была сломать свое желание и скомкать его как ненужный мусор. Как и Аттикуса.

В кабинете Рема я ни слова не понимала из того, что он говорил. Тогда — тем штормовым утром, когда никто из нас троих не обращал внимания на разбросанный по комнате мусор, на ветер и грозу, Аттикус смотрел на Рема, а я могла видеть только Аттикуса и едва сдерживала себя, чтобы не подойти, не оказаться в том месте, где он стоял.

К нему ли меня тянуло? Конечно же нет, и только браслет помог не сойти с ума окончательно.

— Дайан? Ты в порядке?

Не было больше ощущения его рук, ни красоты лица, ни обаяния голоса.

— Ты тогда уже начал подозревать, что что-то нечисто, что где-то ошибка. Я ходила вокруг Цитадели кругами, не зная, что вот он, ответ. Какая ирония, меня спасало мое же проклятье. Ты согласился привести меня к Рему, только чтобы проверить свои догадки, но дальше них не пошел, потому что об этом не знал. — И я показала браслет — Аттикус улыбнулся. Я права? Или нет? — И сейчас предложил мне снять браслет, понимая, что он и есть та причина, по которой со мной вы запутались.

Аттикус тогда держал в руках Книгу, настоящую Книгу, и Рем потому наблюдал за ним так пристально, будь я чуть адекватнее, то заметила бы? Не потому ли Рем не предпринимал абсолютно ничего, хоть город и тонул в крови невинных? Потому что Книга уже была у него. Изначально.

— Я не знаю, какой в этом смысл, Аттикус. И я не хочу знать. Самуэль будет волноваться, — закончила я тише, чувствуя себя опустошенной и преданной. Разум дарит печаль, это правда. — Мне нужно идти.

Злобно завывал ветер, сорванные листья и мусор взвивались под порывами и оседали на плечи и голову. Ветер проникал всюду, выметал все тепло, оставляя за собой крупную дрожь. Я шла в одной рубашке, меня знобило, и никто, никто не видел меня.

Тени гнилые, все, все до единой. Верить Теням нельзя, мне ли теперь об этом не знать. Словно в ответ на мои мысли ветер взвыл еще яростнее, и мне пришлось закрыть лицо руками. Потянулись долгие кварталы и улицы. Ветер убаюкивал Фристаду, укрывал горгульи, башни и крыши, пел заунывную колыбельную песнь стоявшим вплотную домам.

Ветер хотел спать — понял, что переусердствовал, потратил все силы. Сказку превратил в плен. Впрочем, ему нравилось, только муравьишки все продолжали исходить недовольством. Я растерянно усмехнулась — такие мысли всегда приходили без предупреждения, без причины, извне. Не расстраивайся, я рада тебе.

Ветер вновь взвыл, окружая колючим коконом. Это было и неприятно, и успокаивало одновременно. Как много, оказывается, противоречий. И главного я не знала — зачем нужно было заставлять меня искать Книгу, которая была в кабинете у Рема. Я не спросила, не имело значения, Аттикус все равно бы не дал мне настоящий ответ.

Фристада готовилась ко сну: уже давно закончили работать магазины, кузницы, мастерские, остались открытыми лишь круглосуточные таверны с вечно недовольными от недосыпа барменами.

Я вышла к форту Флинт. Появился стражник, он шел домой, бедняга — немолодой усатый мужчина спал на ходу, изредка распахивая глаза и мотая головой. Меч на его поясе обреченно болтался в такт неровным, расслабленным шагам. Провожая его взглядом, я вдруг забеспокоилась — а дойдет ли он или свалится где-нибудь за углом?

А потом я почувствовала, как небо снова рушится на мою многострадальную голову. Это было ожидаемо, реально, нечему, казалось, было удивляться. Я увидела того самого бродягу, которому помогла выбраться из Каирнов, и остановилась, смотря на него в немом изумлении.

От шел, а я следовала за ним и не объясняла себе почему, мимо маленькой, украшенный крылатыми статуями часовни Аскетов, которую охраняли два изрядно продрогших брата. Я не могла открываться в таком виде, я привлекла бы внимание, просто шла, терзаемая любопытством. В квартале Эрмет людей было много, и я едва не потеряла своего спасенного. Я даже не успела рассмотреть его лицо. Потом он все-таки скрылся в толпе, и я заозиралась. На меня налетел какой-то человек, но не заметил, а затем я услышала душераздирающий крик.

Кричала женщина, ее вопль, полный боли и страха, подхватили другие люди, и первой мыслью было — кричит мой спасенный. Дурачок! Сердце мое сжалось, но среагировать я не успела, толпа из арки хлынула на меня, и я еле успела отпрыгнуть в сторону. Люди орали, на лицах был написан ужас, и несмотря на то, что многие мужчины были вооружены, никто не спешил туда, где что-то…

Что-то опять случилось.

Минутали? Гус забрал артефакт, который удерживал их, и вот результат?

Я неожиданно почувствовала себя очень уязвимой. Кровь внутри кипела, а крики, стоны, другие звуки пугали. Я застыла у стены, не зная, что делать. Двое горожан выбежали, таща на плечах истекающего кровью мужчину с тремя стрелами в груди, потом выскочили еще несколько человек.

— Стой! — я схватила пробегающего мимо мужчину за рукав. — Там минутали?

Он резко мотнул головой и вырвался, решив, что голос ему показался. Может, восставшие. Надо было правильнее задавать вопрос.

Откуда-то набежали стражники и Аскеты, перегородили арку, и два огромных Аскета выкидывали окровавленных людей в безопасное место. На скамью упала женщина. Она была запятнана кровью и тряслась от несдерживаемых слез, и, глядя на нее, я решила уйти отсюда.

Что бы тут ни случилось, я ничем им не помогу.

Самуэль, я обязана рассказать ему все, пусть он скажет, что делать. Что мне теперь делать, запутавшейся и обманутой. Все, все было напрасно, а Гус еще все усугубил. Потому что Аттикус был занят мной, хотя должен был следить, чтобы мы не взяли этот сдерживающий артефакт. Наверное. Или нет. Будь оно все проклято, никто этого не хотел.

Пара надгробий были украшены трупами стражника и Аскета. Я не знала ни того, ни другого. В груди каждого торчали шесть стрел.

Где-то я уже это видела. Да?

Я заходила в дом, держась за стены и боясь поскользнуться. Тишина вместе с утихнувшим ветром раскинула свои крылья над старым кладбищем и давила на плечи.

— Самуэль! — закричала я. — Самуэль!

Нет-нет-нет-нет. Он сейчас отзовется.

— Самуэль!

Пожалуйста-пожалуйста, пусть его там не было!

— Дайан!

Он выбежал ко мне, я даже не поняла, откуда, схватил меня и прижал к груди. И стало тепло, спокойно, правильно. Так правильно не было никогда.

— Глупая моя, где ты переждала полнолуние? Ты понимаешь, что тебя могли там увидеть?

— Самуэль…

Я не думала, что стану реветь после гибели Льюиса. Не здесь, не сейчас, и предательство Аттикуса — это ведь не так больно? Да и предательство ли, что это значит для Тени? Просто недосказал, приказали нам ясно — искать Книгу, ну вот я ее нашла.

Самуэля ничего не удивляло, или он меня не спрашивал. Почему я в чужой, явно мужской рубашке. Он прошептал только:

— Как ты дошла?

— Скрылась.

— Хорошо, — довольно проурчал он, гладя меня по голове. — Ты уже можешь скрываться, несмотря на слабость после превращения. Ты радуешь меня все больше, Дайан.

Что я сказала? Что готова за Аттикуса отдать Самуэля? Я так сказала? Воистину, Перевернутые боги, когда вы хотите наказать, лишаете разума. Не поступайте так больше со мной, я не заслужила. Пожалуйста.

Там, в городе, все проваливается в бездну в очередной раз. На нашем кладбище снова трупы.

— Скажи мне, — прошептала я, отстраняясь и внимательно глядя Самуэлю в глаза. — Скажи, почему ты забрал меня от Мэг? Что во мне было такого? Мой дар?

— И это тоже, — ласково произнес Самуэль. Тишь, мой бесценный, бесценный старичок, самый дорогой и важный на этом свете! — Я понял, какой ты алмаз, Дайан. И кто должен быть ювелиром, который даст тебе огранку, чтобы ты засияла. Ты многое можешь, ты многому научилась, но знай, если ты не откажешься…