Признание маленького черного платья (ЛП) - Бойл Элизабет. Страница 23

Но, к ее разочарованию, никто больше не заметил этого, и Талли сомневалась, что кто-то поверит ей, только не после того представления, которое мистер Райдер только что устроил.

– Боже мой! – воскликнула Фелисити, глядя на свое испорченное платье. – Мне нужно переодеться. Мистер Райдер, предлагаю вам сделать то же самое.

Получив такой приказ, он пробормотал что-то насчет завтрака, но суровый взгляд Фелисити заставил его поспешно выйти из комнаты.

Отпустив викария, Фелисити встряхнула юбки, главным образом для того, чтобы отделаться от последнего упрямого ломтика бекона.

– Талли, не забывай, о чем мы говорили вчера. Ситуация намного хуже, чем я полагала. Он – настоящее бедствие. Потребуется весь наш ум. – Она раздраженно вздохнула. – О, как бы мне хотелось, чтобы Джамилла была здесь. Она могла бы вдохновить этого человека на то, что бы он… стал мужчиной. – Герцогиня еще раз с разочарованием вздохнула, а затем заметила экономку. – Боже мой, здесь миссис Гейтс. Я должна поговорить с ней. Я сейчас вернусь, – и она заторопилась из комнаты во всем испорченном герцогском великолепии.

Неестественная тишина воцарилась в комнате, и милая леди Чарльз взяла на себя ответственность начать разговор:

– О, Дженива, леди Стэндон, вы должны услышать новости от леди Финч…

Как только мать герцога начала читать вслух отрывок из письма, которое держала в руке, Пиппин сделала глубокий вдох и повернулась к буфету, чтобы взять еще одну лепешку.

– Талли, мне бы не хотелось говорить, как Фелисити, но…

– Тогда не надо, – посоветовала ей Талли, бросив Бруту еще одну сосиску.

– Я должна, – настаивала Пиппин. – Талли, ты просто смешна. – Она понизила голос. – Мистер Райдер – шпион? Полагаю, в последнее время мы написали слишком много, если ты приняла обычного человека… – она замолчала и вздрогнула, словно уловила витающий в воздухе аромат его помады, – …именно обычного, за какого-то шпиона. Ей-богу, на этот раз ты дала волю своему соображению. И то, что именно я, а не кто-то другой, говорю тебе об этом, должно иметь значение.

Но для Талли это не имело значения. Потому что в мистере Райдере не было ничего обычного. Ни в малейшей степени.

Он поцеловал ее прошлой ночью, и это потрясло ее до самых шелковых чулок. Что за викарий станет целовать невинных леди в саду по ночам?

И целовать их с таким знанием дела…

При одной мысли о его губах, прикасающихся к ее, у Талли поджались пальцы на ногах. Прикрыв глаза, Талли несколько мгновений заново переживала каждую секунду этого поцелуя.

Как губы мистера Райдера, твердые и упругие, требовательно накрыли ее губы. Головокружительное прикосновение его языка, дразнящее ее. Пылкое завоевание ее тела, пробуждающее его к жизни.

Даже сегодня утром Талли могла чувствовать, как сжимаются ее бедра, как сердце начинает биться быстрее, когда она вспоминала о том, как он касался ее, исследовал ее тело. Это было прикосновение повесы, мужчины, привыкшего получать то, что он хотел.

И она никогда не сможет забыть звук падающих из волос шпилек, словно он освободил ее, пробудил ее… для чего-то прекрасного и угрожающе соблазнительного.

Опасного…

– Талли! – вдруг прошептала Пиппин. – О чем ты задумалась?

Она открыла глаза и обнаружила, что Пиппин смотрит на нее. Нет, уставилась на нее в изумлении.

О, Боже! Она грезила наяву о мистере Райдере. И не о викарии. А о том его воплощении, которое заставляло ее дрожать.

– Пиппин, полагаю, мы должны сегодня днем съездить в городок, – проговорила Талли громким голосом, чтобы ее слышали все в комнате. – Разве у тетушки Минти не закончилась красная шерсть, из которой она вяжет чулки?

Пиппин уставилась на кузину так, словно та сошла с ума.

Поэтому Талли продолжила:

– Думаю, нашей дорогой тетушке давно пора подышать свежим воздухом, не так ли? Поездка в деревню может быть как раз тем, что ей нужно.

Ее кузина покачала головой.

– Нет, так не пойдет. Не думаю, что она готова для такой авантюры.

– Может быть, вы смогли бы попросить лакея отнести ее вниз в сады, – предложила леди Чарльз. – Она могла бы быстрее поправиться на солнце и свежем воздухе.

Пиппин и Талли обе натянуто улыбнулись.

– Да, мэм, – прошептали они вежливо, перед тем, как повернуться и послать друг другу яростные взгляды.

Время пришло, сказала бы Талли вслух, если бы вокруг них не находились люди.

Еще нет, умоляли глаза Пиппин. Слишком рано.

– Думаю, что тетушка Минти достаточно хорошо себя чувствует для прогулки в деревню, – произнесла Талли. – Короткая поездка сегодня днем окажет большое влияние на улучшение ее настроения.

– В деревню? Сегодня днем? – воскликнула Фелисити от дверей, заглянув в комнату после того, как, по всей вероятности, измучила экономку своими проклятыми списками. – Как ты можешь предлагать такое, Талли? Большинство гостей приезжает сегодня днем. Ты не можешь просто умчаться с каким-то дурацким поручением, чтобы просто развлечь себя. Разве тебя не заботит, как будет выглядеть со стороны, если вы с Пиппин уедете?

Именно из-за твоей проклятой вечеринки мы и должны убраться отсюда, захотела ответить Талли сестре, но не осмелилась.

– Кроме того, – продолжила Фелисити, сделав паузу только для того, чтобы глубоко и удрученно вздохнуть, – нам больше не нужно ездить по собственным делам. Это неподобающе. Если вам что-то нужно, то одна из горничных сможет поехать вместе с кучером Джоном, когда он будет отвозить портного обратно в Танбридж-Уэллс, и она привезет все, что вам нужно.

– Нужна всего лишь шерсть для тетушки Минти, – проговорила Талли перед тем, как стиснуть зубы.

– Шерсть? И все? Боже мой, я уверена, что у миссис Гейтс есть немного лишней шерсти, – заявила герцогиня. – А теперь пойдем и найдем мистера Райдера, чтобы разработать наши планы на этот день. У нас так мало времени перед тем, как прибудет мисс ДеФиссер.

С этими словами Фелисити повернулась на одном каблуке и вышла, а Талли бросила последний взгляд на Пиппин, которая, усмехнувшись в ответ, тоже сбежала из комнаты и направилась наверх со своим завтраком, избежав махинаций Фелисити.

Или она думала, что избежала их.

– Пиппин! – крикнула ей вслед Фелисити.

Кузина застыла на лестнице, а затем медленно обернулась.

– Да?

– Пожалуйста, не спускайся вниз для того, чтобы принести завтрак тетушке Минти. Пошли слугу, чтобы он делал это впредь. Тебе нужно заботиться о своей репутации.

– Но я предпочитаю…

– Пиппин! Неужели ты не слышала, что я только что сказала Талли? Мы больше не добываем себе пропитание на Брук-стрит. – Фелисити подошла ближе и понизила голос. – Теперь мы – леди, с положением в обществе. Посылай горничную вниз за вашими подносами, или я прикажу одной из них оставаться в твоей комнате и следить, чтобы ты не шевелила даже пальцем.

– Хорошо, Фелисити, – неохотно согласилась Пиппин, не осмеливаясь смотреть на Талли.

Потому что Талли послала бы ей взгляд, который говорил сам за себя.

Хочешь ты этого или нет, Пиппин, но время пришло.

Парковый лес, окружающий Холлиндрейк-Хаус, представлял собой густое переплетение старых сосен и дубов, окружавших герцогские земли и отрезавших их от тех, кто захочет вторгнуться на его территорию. Внутренняя часть парка выглядела совсем по-другому.

На протяжении веков разные герцоги переживали приступы любви к садоводству и вдохновения, включая предыдущего герцога, который в преклонном возрасте стал властным, надменным тираном, но в юности вернулся домой из поездки по Европе, влюбившись в древнеримские руины и распорядившись построить такие же в своем поместье.

Очень тщательно и с огромными затратами собрание мраморных колонн и грубых камней было уложено таким образом, как будто они обрушились тысячелетие назад. Даже траве и сорнякам позволили расти вокруг них, так, что любой, оказавшийся на этом месте, испытал бы такое ощущение, словно забрел в некую тайную античную долину.