Признание маленького черного платья (ЛП) - Бойл Элизабет. Страница 21

Эта девица сведет меня в могилу. Либо свернет мне шею, либо сведет с ума страстью. Но прежде, чем он сумел решить, что именно его ждет, последовала новая вспышка лая и рычаний Брута.

На этот раз у входа в лабиринт.

У входа? Как, дьявол его забери, этот парень так быстро нашел выход из лабиринта?

Должно быть, у мисс Лэнгли возникла та же мысль, потому что она выругалась по-русски, ничуть не меньше, точно так же, как это ранее сделала ее сестра, и в то время как викарий, вероятно, отругал бы ее за подобный грех, вкупе с множеством других неблагоразумных поступков, Ларкен сосредоточился на более насущной проблеме.

Дэшуэлл удирал. Как только этот коварный парень доберется до парка, то сможет укрыться в любом уголке обширного поместья герцога, убегая, словно быстроногая лиса от преследующих ее гончих.

Он потянулся вниз и, игнорируя руку мисс Лэнгли, которую та протянула, чтобы помочь ему подняться, вытащил из сапога нож, не обратив внимания на ее удивленный возглас, и обернулся кругом, чтобы вернуться той же дорогой.

К черту джентльменские обязательства, она сможет сама расправить платье и подняться на ноги без него, подумал он, ускоряя шаги.

– Мистер Райдер, что вы намерены делать? – прошептала она ему вслед, когда он завернул за угол и направился на открытое пространство, где Брут рычал так, словно заставил отступить всю французскую армию.

И его невидимый противник отступил тоже, потому что, когда Ларкен добрался до выхода, нарушитель исчез, кем бы он ни был.

Рядом с окутанными тьмой деревьями на краю лужайки раздался стук копыт, и это означало, что неизвестные спешно обратились в бегство, и они скроются из виду задолго до того, как Ларкен сумеет приказать привести себе лошадь и устроить погоню.

Но они не сумели уйти невредимыми, потому что на лужайке сидел Брут с собственным трофеем.

С сапогом, который он гордо держал за каблук.

А когда Ларкен присел, чтобы рассмотреть его, то испытал второе потрясение за этот вечер.

Это был не ботфорт. И не изношенная, грубая обувь моряка.

Скорее, этот сапожок на низком каблуке принадлежал женщине.

Женщине? Что может заставить женщину скрываться в засаде рядом с домом Холлиндрейка, где готовится прием гостей?

– Безумие, – пробормотал он.

– Прошу прощения? – переспросила мисс Лэнгли позади него. Она вышла вперед и огляделась. – О, как опрометчиво. Вы позволили им ускользнуть.

– Не по своей воле, – ответил ей Ларкен, стараясь не обращать внимания на побуждение схватить ее руками за горло. Позволил им ускользнуть, как же! Если бы не она, и не эти ее проклятые нелепые, громоздкие туфли, он поймал бы самого дьявола. – Однако Брут сумел украсть вот это. – Он протянул ей сапожок.

– О, святые небеса, – воскликнула девушка, отшатнувшись назад и закрыв руками рот.

– Это всего лишь сапог, – проговорил Ларкен.

– Да, я знаю это, мистер Райдер. Просто так случилось, что это мой сапог.

Глава 6

– Как это понимать – кузен Холлиндрейка наблюдал за нашими окнами? – прошептала Пиппин на следующее утро, когда она и Талли двигались вдоль буфета, выбирая завтрак с переполненных едой блюд, стоявших перед ними.

Благодатная перемена по сравнению с днями, проведенными на Брук-стрит, размышляла Талли, перемещаясь вслед за кузиной.

– Ты все верно расслышала. Мистер Райдер здесь для того, чтобы шпионить за нами, – прошептала она в ответ, бросив через плечо взгляд на другой конец комнаты и осознавая, как сильно изменилась их жизнь за последние шесть месяцев. Теперь им приходится тесниться возле буфета, шепотом обмениваясь секретами, потому что во время трапез рядом всегда находились родственники или слуги. Громадное различие с необходимостью относить подносы в салон пустого дома рядом с Гросвенор-сквер – в единственную комнату, которую они могли позволить себе обогреть – или спускаться вниз в кухню, посидеть у плиты с миссис Хатчинсон.

– Чушь! – с жаром произнесла Пиппин, привлекая внимание других персон – леди Чарльз, леди Дженивы и леди Стэндон.

Талли бросила на нее удрученный взгляд и заговорила еще тише.

– Он не тот, кем хочет казаться. Когда ты с ним встретишься, то поймешь, что я имею в виду.

Пиппин готова была поспорить с этими словами, но, еще раз оглядев комнату, она мудро решила держать язык за зубами.

Леди Чарльз выглядела доброй и миролюбивой, наслаждаясь завтраком и улыбаясь девушкам. Однако о леди Стэндон или леди Джениве нельзя было сказать то же самое; этим ярким солнечным утром обе дамы уселись на дальнем конце огромного стола и обменивались сплетнями и пикантными новостями, извлекаемыми из груды недавно пришедших писем.

Стейнс и несколько лакеев стояли наготове, завершая переполненную картину.

Холлиндрейк и Фелисити позавтракали раньше и уже отправились по различным делам, требовавшим их внимания – Холлиндрейк погрузился в управление обширным поместьем, а Фелисити – в суматоху по поводу ожидавшегося сегодня днем приезда многочисленных гостей.

Поэтому здесь отсутствовал только один человек, но Талли испытывала облегчение от его отсутствия.

Потому что с тех пор, как она вырвала сапог из рук мистера Райдера, девушка терялась в догадках, как этот предмет мог попасть в лабиринт и кто мог носить его. Но если и было что-то более удивительное, так это преображение самого мистера Райдера.

Торопливо сунув нож обратно в сапог, он поднял на нее взгляд.

– Я… я… я не испугал вас, нет? – спросил викарий. – Я так рад, что забыл убрать этот нож. Я положил его туда, чтобы у меня был хотя бы один столовый прибор на тот случай, если на постоялых дворах их будет не хватать. – Он слегка пожал плечами, а затем добавил: – Мы должны сообщить его светлости о том, что вокруг бродят бандиты.

Прежде, чем она смогла возразить в ответ на это нелепое предложение, мистер Райдер схватил ее за локоть и повел в сторону дома, несколько раз оглянувшись через плечо, словно ожидая, что их будет преследовать целый отряд разбойников. Он не отпускал Талли до тех пор, пока они не добрались до дома, и то сделал это только тогда, когда они оказались в дверях салона.

Жар его пальцев обжигал ее кожу, и Талли то и дело поднимала голову и бросала на него взгляд, пытаясь обнаружить того мужчину, который обнимал ее и которого она целовала, но лицо мистера Райдера выражало лишь вежливую стойкость. Словно он только что провел самый скучный из всех вечеров, только и делая, что играя с ней в вист.

– Доброй ночи, мисс Лэнгли, – сдавленным голосом произнес мистер Райдер, а затем направился к Холлиндрейку, чтобы шепотом сделать ему доклад. Проделав это, он вышел, не поклонившись, и поднялся по лестнице сдержанным, неторопливым шагом.

Талли некоторое время смотрела ему вслед, сжимая в руках свои туфельки и одинокий сапог, пытаясь соединить в одну мелодию все эти запутанные, нестройные ноты, прозвучавшие в ночи.

Этим она и занималась большую часть ночи, лежа без сна в кровати, разрываясь между воспоминаниями о том поцелуе и о том, как холодно мистер Райдер отстранился от нее. И к ее разочарованию, ничто не становилось понятнее – только раздувало ее любопытство до новых высот.

Кто же этот кузен Холлиндрейка? Этот незнакомец?

Пиппин потянулась через Талли с вилкой в руке и подцепила несколько сосисок, добавив их к горке еды на своей тарелке, а затем, после размышления, положила еще несколько на тарелку тетушки Минти.

– Без сомнения, ты ошиблась, – прибавила она, кладя себе вторую лепешку и кружочек сбитого масла. – Не думаю, что мистер Райдер приехал сюда, чтобы шпионить за своим кузеном.

Талли бросила взгляд на переполненные тарелки в руках Пиппин и покачала головой. Как будто тетушка Минти сможет все это съесть. Затем, еще больше понизив голос, она ответила:

– Он изучал дом… словно искал что-то… – Девушка сделала паузу и выгнула брови, потому что она не осмеливалась даже произнести это вслух.