Римлянин (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 47

Не будь у него телескопа, он бы не смог узнать, что артиллеристы врага научились бегать и огонь по орудиям бесполезен.

Следующий залп орудий прошёл шрапнелью, но вот после него ударили зажигательные бомбы.

Взрываясь в воздухе и заливая всё под собой зажигательной смесью, пустотелые ядра очень быстро сделали использование вражеских пушек невозможным. А если учесть прошедшую спустя несколько минут серию взрывов, враги не успели утащить весь порох.

Подсушенная жарким летним солнцем трава взялась огнём и артиллерийские орудия оказались в сплошном кольце пламени. Огонь уничтожит лафеты, поэтому использовать орудия больше будет нельзя.

Наблюдая в телескоп разгорающийся пожар, Таргус вспомнил битву при Штутгарте, точнее её окончание. Тогда легионеры вытащили из пепелища на месте леса оплавившиеся бронзовые орудия, которые потом были доставлены на «Промзону» и переплавлены во что-то более полезное.

Он оглядел поле боя и вернул взор к своим войскам, которые уже достигли дистанции эффективного огня, остановились и начали обстрел.

В перестрелке участвовали только стрелки с нарезными мушкетами и мортирки, когортные колонны ждали своего часа.

Рассеянный строй существенно снижал потери от залпов вражеских фузилёров, при этом позволяя обстреливать плотные формации врага с очень высокой эффективностью. Таргус видел, что первой целью стрелков являлись ярко наряженные офицеры, отчётливо выделявшиеся на общем фоне. Они и умирали первыми.

Стрелки стреляли не залпами, а индивидуально, что создавало эффект непрерывного обстрела, который не утихает ни на секунду.

Идею франков с использованием пуль Несслера в нарезном оружии Таргус, после ряда тестов на полигоне, перенял, прирост точности был не слишком существенный, так как нарезы пусть и стабилизировали пулю, но, из-за специфической полукруглой формы и малой длины, пули в определённый момент опрокидывались и вели себя хуже некуда. На дистанции двухсот пятидесяти метров они уже летели как попало, но хотя бы по устойчивой траектории, поэтому достать человека можно было и с трёхсот пятидесяти метров, если постараться. Это почти в два раза лучше, чем может гладкоствольный мушкет с пулей Несслера.

Тут надо понимать, что прицельная стрельба серьёзно отличается от залповой стрельбы: если из гладкоствольного мушкета особо меткий легионер может достать до конкретного человека с дистанции двухсот метров, то при залповой стрельбе по плотному строю дистанция эффективной стрельбы увеличивалась до четырёхсот-пятисот метров. То есть пули Несслера в нарезном оружии не дают слишком уж серьёзного прироста дальности, но резон в них всё же есть.

Мортирки осыпали формации противника шрапнелью, Таргус в телескоп мог наблюдать, как окровавленные тела во франкских мундирах падают на землю и конвульсивно шевелятся, заливая мир вокруг кровью из ран.

Командующий вражеским войском выдвинул кавалерию с флангов и направил её на охват наступающих легионов.

— Союзных эквитов (3) на перехват! — заорал Таргус.

Сигнальщик обозначил нужную последовательность, специальные приставленные легионеры объяснили командирам кавалерии союзников поступивший приказ и двинулись на перехват противника.

Не доверяя союзникам, Таргус на всякий случай приказал когортным колоннам по флангам построения повернуться к вероятному направлению атаки и вытянуть строй, чтобы подавить наглых франков массированным залповым огнём.

Но всадники не подвели и ожесточённо врезались в решивших принять бой вражеских кавалеристов. Началась ожесточённая конная рубка, но Таргус уже смотрел на наступающих пеших франко-сардинцев, осознавших бесперспективность перестрелки.

Стрелки быстро развернулись и длинными цепочками устремились между когортными колоннами. Потери их были незначительны, примерно 8–9% от личного состава. Зато они нанесли врагу несопоставимо больший ущерб.

Частичная потеря командного состава повлияла на качество построения франко-сардинцев, поэтому натиск их будет ощутимо хуже, что играет на руку Таргусу.

Колонны дали слитный залп передними рядами и устремились в штыковую атаку.

Франко-сардинцы дали ответный залп, весьма нестройный, но причинивший легионерам ощутимый ущерб. Впрочем, это уже было не слишком важно, так как начался ближний бой, в котором решает качество построения и волевая решительность каждого солдата.

Преимущество штурмующих колонн состоит в том, что они могут создавать колоссальный натиск на относительно узком участке построения противника, что увеличивает шансы на его прорыв, который будет означать победу.

В пяти местах линейное построение франко-сардинцев было прорвано, в результате чего на подмогу им был направлен уже обстреливаемый артиллерией резерв.

Кавалеристы продолжали ожесточённую схватку, но было видно, что франкские силы были деморализованы общим ходом боя и сражались не слишком эффективно, в то время как кирасиры принца Савойского жаждали не ударить в грязь лицом перед союзниками, которые у них на глазах устраивали франко-сардинцам кровавую бойню.

На фоне, чуть в стороне, происходила другая битва: принц Евгений сражался со второй частью армии противника, которая была пожиже качеством, но погуще количеством.

Это было условие Таргуса, который не хотел подвергать свои легионы вполне вероятной тупости соседей. Поэтому они разделили войско на две части, на что отреагировали франки, выставив против легионов Таргуса свои самые проверенные силы. Остальные силы франко-сардинцев должны были задавить Савойского числом.

Таргус опасался наступления того дня, когда вражеские и условно-вражеские армии будут научены горьким опытом жестокого обращения с его стороны и переймут тактику организации войск, осознают важность технологического превосходства перед противником или хотя бы соответствие его уровню, а также научатся адекватному уровню управляемости войска.

Здесь тактических гениев полно, десятилетия битв выпестовали настоящих профессионалов и даже гениев военного дела, у которых только одна проблема: они находятся в рамках современных военных доктрин и просто не знают, что делать со странными фокусами, которые выкидывает Таргус.

Но каждая битва, которую он выигрывает позволяет врагам накапливать опыт. Он уже не сомневался, что сегодняшнюю битву франки разберут посекундно, сделают какие-то выводы и что-то на этот счёт придумают. В следующую войну эти придумки будут применены в бою, что-то окажется неэффективным, что-то действенным. Именно так работает прогресс в военном деле. И в отличие от научно-технического прогресса, который с трудом поддаётся загону в рамки, военный прогресс не изменяет своим принципам никогда: США вошли во Вторую Мировую войну готовыми к Первой мировой войне, а во Вьетнамскую войну США вошли готовыми ко Второй Мировой войне. Потому что к будущей войне подготовиться невозможно. Аналогично и у остальных стран. Кто-то может быть готов получше остальных, но такие имеют лишь преимущества на начальном этапе, ведь противоборствующая сторона тоже учится, причём самым быстрым способом — пролитой кровью.

Вот и здесь все инновации военного дела, внесённые Таргусом, дают лишь начальные преимущества. Настанет день, когда инновации внедрят все страны Европы и тогда маленький и захолустный Шлезвиг-Гольштейн-Готторп будет сметён с карты мира.

Нужно было как-то не допустить этого.

Тем временем дела у Савойского складывались не лучшим образом: франко-сардинские войска поливали его пехоту картечью, кавалеристы принца провалили фланговый удар, но в то же время в гуще пехотного столкновения ситуация зависла в мнимом стазисе и зависела от множества непредсказуемых факторов. Резервы были исчерпаны обеими сторонами, поэтому сейчас всё зиждилось на упорстве пехоты — чья сила пересилит.

— Первую и вторую батареи на конную тягу! — приказал Таргус. — Зайти с правого фланга второй группировки и обстрелять артиллерию противника. Вторую когорту из резерва в качестве охранения!